Еще удивительнее оказалось то, что все таверны, кабачки, гостиницы почти всегда содержали оборотни, а перевертыши шили самую лучшую обувь. Кстати, оборотень от перевертыша тут отличался тем, что оборотень мог обернуться, когда захочет, а перевертыш — только в первый день полнолуния каждой из лун. Дроу тут, вместо того чтобы стачивать зубы о камни, прогрызая путь к солнцу из пещер, крышевали весь преступный мир. Все воры, убийцы, проститутки, каталы платили им дань. Вампиры оказались лучшими врачами, а лесные и домашние духи — ветеринарами. Русалки были местными спасателями Малибу, а баньши трудились на ниве предупреждения преступности, вернее, трудились стукачами при местных отделениях милиции. А вот эльфы… Эльфы занимали тут нишу, которую в моем мире занимают выходцы с Кавказа. В свободное от кадрежа местных девиц время они скупали и перепродавали сельхозпродукцию, выращиваемую здешними фермерами. Торговали подделками, наштампованными ловкими ручонками крысюков, и держали стационарные точки продажи еды. Их светлые жены сидели в эльфийских лесах, гнали довольно паршивый самогон и воспитывали как своих законных отпрысков, так и полукровок, которых им периодически подбрасывали любвеобильные мужья, зарабатывающие в поте лица деньги. Со временем полукровка наравне с законным отпрыском вставал к прилавку. Но только, в отличие от последнего, незаконный сын или дочь никогда не допускался к ведению семейного бизнеса. Максимум, на что он мог рассчитывать, так это на место младшего помощника менеджера по продажам, то есть «принеси, прими, подай, иди на хрен, не мешай». Та милая продавщица, что не дала нам с Сосискиным сегодня умереть с голоду, как раз и была полукровкой.

Когда я наивно поинтересовалась, а как же знаменитая эльфийская точность в стрельбе, Сивка, заржав, проинформировал, что эльф дракону в тыл с пяти шагов не попадет, и то, если сможет натянуть боевой лук. Нет, луки они носят, но исключительно для красоты.

— Господи, Сивка, а кто у вас тогда защищает рубежи родины? Как вы вообще тут воюете? Если тебя послушать, так все усиленно занимаются зарабатыванием денег! — взвыла я пароходной сиреной.

— Мы все служим в императорской армии по двенадцать циклов луны каждый год, а элиту наших войск составляют нанятые императором орки. Остальные как могут сами защищают свои дома, — гордо ответил мой сегодняшний лектор.

— Короче, армия у вас почти нерегулярная, и каждый партизанит сам по себе, — подвела итог я.

За увлекательным рассказом я и не заметила, как мы пришли на Оружейную улицу и Сивка провел меня в самую большую лавку.

В лавке сидел тролль. Горилло-шкафоподобный, покрытый рыжей шерстью мужик, развалившись, громко чавкал. Окинув нас ленивым взглядом, он скривился при виде веселой расцветочки моего костюма и снова уткнулся в огромную лоханку, продолжив методично работать челюстями, — явно посчитал нас несерьезными покупателями.

Я огляделась. Все стены, витрины и прилавки были завалены всякими непонятными для меня железяками, кольчугами, а по углам стояли бронемайки, бронекальсоны и различной модификации кастрюли на голову. При виде всего этого я сразу почувствовала себя на месте жутко ревнивой жены, которая вечно везде таскается за мужем и поэтому, вместо того чтобы жаловаться по телефону маме на мужа-козла, вынуждена находиться в магазине, торгующем автозапчастями. Только если ей за ее мучения вполне могла перепасть дешевенькая помада, изготовленная руками трудолюбивых китайцев, то мне от хронически безденежного Сивки и такой роскоши можно было не ожидать. С отсутствующим видом я рассматривала все эти мечи, кинжалы, сабли, рапиры и то, что я не знаю, как называется, потому как холодное оружие всегда было вне сферы моих интересов. Никакой блеск стали, изящество рун, пробегающих по клинкам, гарды в виде оскалившихся зверей не могли меня заставить выдохнуть страшное женское: «Хочу!!!» Мне было глубоко фиолетово даже созерцать самоцветы, украшающие рукоятки этих хреновин, потому что единственные булыжники, которые могли бы вызвать во мне интерес, это камешки повышенной каратности в ювелирных изделиях.

Если для кого-то меч и был продолжением руки, то у меня эти фаллические символы не вызывали никакого желания удлинить ими даже мизинец на ноге. Чтобы потянуть время до оглашения отрицательного результата нахождения здесь, я подозвала восторженно пялившегося на волнообразный дрын Сивку и на ушко сказала:

— Сивка, а вот когда мы шли к Яфору, я там с девкой видела похожего мужика, только он поменьше был в габаритах. Это был тоже тролль?

— Нет, Дариа, это полукровка, видимо, его мать — человеческая женщина или орка.

Я нервно закашлялась, а Сивка, скабрезно улыбаясь, добавил:

— Среди женщин всегда найдутся любительницы в некотором роде выдающихся частей тела мужчин.

У меня совершено не было желания просвещать Сивку на тему преследующего многих мужиков заблуждения, а также ценности размеров кое-чего, поэтому я отошла к стенду с какими-то топориками. Очень быстро устав натирать себе глаза об этот металлолом, я направилась к прилавку с кинжалами. В конце концов, уходить без покупки было неудобно, мы ж побеспокоили звоном колокольчика у двери такого занятого товарища, да и кинжал послужит неплохой заменой тупому кухонному ножу, за который я взяла манеру хвататься. Поковырявшись с умным видом в куче холодного оружия, я выбрала украшенный всего одним скромным мутноватым камешком тесак, напоминающий мамин любимый разделочный нож.

— Сколько? — спросила я, подойдя к местному продавцу-кассиру.

— Пятьдесят золотых. Это работа мастера Громоглода Младшего, — дыхнул мне в лицо вчерашними щами тролль.

Услышав сумму, я протяжно свистнула. Нет, я теперь такая богатая, что все обитатели Рублевки — нищета против меня, но отдавать такие деньги за кусок металла, да еще без алмаза «Граф Орлов» на рукоятке, показалось мне верхом расточительства.

— Дариа, не раздумывай, бери. Это вполне приемлемая цена, мастер Громоглод Младший не так известен, как Громоглод Старший, — начал убеждать тот, кто отвалил двадцать золотых за тряпку, которая от силы тянула на пять медяшек. (После получения сдачи от продавщицы булок я уже имела представление о том, что тут явно не знали, что такое инфляция и высокие цены.)

Я с жалостью посмотрела на удобно лежащий в ладони кинжал и тихонько поинтересовалась у Сивки, сколько процентов скидки я могу выжать из этого симпатяжки.

— Не хочу тебя расстраивать, но если ты скинешь хотя бы ползолотого, то завтра у нас поднимется на небе четвертая луна.

Я не желала сдаваться просто так и выпускать из своих цепких ручонок то, что в них попало, даже если мне это на фиг не надо. Ничего не поделаешь, мы, женщины, все такие, цапнем что-то, а потом думаем: «А на хрена я это купила, да еще за такие деньги?»

— Я попробую. Если не получится, уйдем. Попытка не пытка.

— Дариа, мы можем позвать Сосискина, если нож так тебе понравился, — особо не веря в чудо, отозвался любитель покупать не торгуясь.

— Я смотрю, Сивка, у тебя задница уже зажила и ты не боишься лишиться еще одной ее части. Если мы его позовем, он тебе полфилея оттяпает только за то, что ты меня сюда затащил. Учти: я тебя сдам при первой возможности и скажу, что ты еще подбивал меня купить этот кинжал. Мне свое здоровье дороже.

От таких несправедливых, с его точки зрения, слов Сивка задохнулся от возмущения, но мне было не до него. Я нацелилась торговаться до победного, зря, что ль к бабушке на работу постоянно ходила и она меня учила сбивать цену? Да она меня лично придушит, если узнает, что я ее посрамила в глазах коллеги.

Начать решила издалека.

— Уважаемый, я с рождения копила на подарок для отца к его выходу на пенсию, но у меня не хватает несколько монет. Вы не могли бы в честь завтрашнего бракосочетания дочери многоуважаемого градоправителя уступить мне его за сорок пять золотых?

— Пятьдесят, — равнодушно ответил тролль, даже не посмотрев в мою сторону.