Пес подполз еще ближе и жарко зашептал:

— Это тот дракон, которому ты на лапу наблевала!

Я вспыхнула как спичка, вспомнив минуты позора, но краснеть одной мне жутко не хотелось, и тут же в отместку припомнила Сосискину эпизод из его биографии.

— Я хоть тому пещерному жителю педикюр да прикроватный коврик испортила, а ты, пользуясь случаем, золотишко скоммуниздил.

— Не скоммуниздил, а взял на память как сувенир. Ты тоже частенько из гостиниц полотенца и тапочки прихватываешь как напоминание об отпуске, — подкинул дровишек в костер моего стыда мистер Тащу все, что плохо лежит.

Не желая верить, что дракон — именно мой терпила, как все виноватые, я стала уповать на чудо.

— Может ты, кристально честный мой, ошибаешься? Тот вроде в горах проживал, а этот вон в загоне для крупного рогатого скота пасется, — покосилась я на изгородь, за которой выпускала пар из ноздрей горящая жаждой убийства летающая зажигалка.

— Чтоб мне век колбасы не есть, если это не он. Мне его взгляд, когда он увидел, как я монетку за щеку прячу, в страшных снах до сих пор видится.

В подтверждение слов Сосискина дракон выпустил струю пламени и проревел:

— В пещере я живу, а тут работаю, а за крупную рогатую скотину и арию «Рыголетто», исполненную на мою лапу, ты, шмара привокзальная, ответишь и сявка твоя — за крысятничество у академика на хазе!

Приплыли, вот чего нам не хватало для полного счастья, так дракона, судя по базару, лет так сто оттоптавшего на зоне. Но от страха в голове все перепуталась, и вместо извинений я набычилась, сдвинула на лоб воображаемую кепку и, как самый отпетый гопник, поперла:

— Ты, бацильный, вольтанулся, в натуре? Ты че, барыга конченая, своих не узнаешь? Да я ложкой Беломорканал копала, да у меня только по малолетке три ходки по мокрухе, да мы с корешем только вчера от хозяина подорвались, а ты нам чужой косяк шьешь?

«Слышали бы тебя твои родители и интеллигентнейшие люди: дедушка-историк и бабушка — преподаватель музыки», — запричитало хорошее воспитание, видя, как дракон начинает пятиться.

«Отвали, не до нравоучений сейчас, она в другую бабушку пошла», — рявкнула на него моя безбашенность.

А я, приблизившись вплотную к пышущей жаром туше, «сделав козу», заорала не хуже Витаса:

— Ты че за беспредел творишь, в натуре, морда ментовская?

Раздался грохот, и теперь уже дракон плюхнулся на мадам сижу, а из-за меня выскочил Сосискин и как коршун кинулся добивать несчастную рептилию.

— Ты кого сявкой обозвал?! Да меня воры в законе еще до первой щенячьей прививки короновали. Да у меня все пузо в куполах! Да мы тебя расческой распишем под хохлому за такие предъявы дешевые!

Дракон повалился на спину и оглушительно заржал. От хохота из его глаз потекли слезы, которые он кинулся вытирать кончиком хвоста, приговаривая:

— Да, повезло Лабулэлирт Диравриникэ с такой Избранной и ее священным животным. Такой авторитет, как Темный лорд, просто мальчик-мажор.

— Дашка, я не понял, он что, в курсе, кто мы? — озадачился Сосискин, глядя на катающегося дракона.

— По ходу пьесы, да. И скажу тебе больше: этого крокодила Гену развести, как Чебурашку, у нас вряд ли получиться, — констатировало мое дурное предчувствие.

Осталось только выяснить, откуда эта заготовка для чемоданов так поднаторела в блатном жаргоне и не путает ли он нас с кем-то другим.

— Уважаемый! — Как только дракон перестал закатываться, как шар в лузу, полезла я с расспросами: — Вы на каком лесоповале такие университеты прошли? И протрите парадный монокль: вы нас ни с кем не путаете?

Дракон противно заржал и просветил:

— Отвечаю по пунктам. На вашей фене я научился ботать после посещения родины предков по турпутевке. И вас я сразу срисовал. Ну а раз тут появились те, кого я видел в компании демиургов этого мира, значит, ко мне пожаловали Избранная и ее зверь, другие иномиряне тут не шастают. — И, кривляясь, как мартышка в зоопарке, дурашливо пропел: — Что, дурочка, приключений захотелось, нервишки себе пощекотать решила, адреналина в жизни не хватает? — А потом, склонив голову, с подколкой так продолжил: — Или ты, вся из себя идейно-партийная, пришла сразиться за правое дело?

— Если бы я хотела нервишки себе пощекотать, то пошла бы в пятницу ночью через сквер без фонарей в магазин за пивом. Это только в сказках дурочки за идею бегают, а суровые российские попаданки исключительно за деньги и за мир во всем мире борются, — моментом отмела инсинуации моя любовь к денежным знакам.

— Кто не понял, перевожу: денег мы хотели по-быстрому срубить, — влез осмелевший Сосискин.

Я вжала голову в плечи, ожидая неминуемой кончины. Пес только что нарушил запрет демиургов на распространение информации о нашем договоре. Видимо, они в этот момент были заняты или Сосискин не полностью нас сдал, потому что мы с ним остались стоять на месте.

— Денег? — сразу посерьезнел дракон. — Моя почуха и респект. Деньги я и сам не прочь заработать, желательно особо не напрягаясь.

Мы с Сосискиным переглянулись. Если товарищ заговорил серьезно за деньги, то быстрой победы над его жлобской натурой не жди — не на пустом же месте возникли рассказы об их сокровищах и жадности до золота с каменьями. С такими товарищами сразу финансовые вопросы не принято обсуждать, тут надо издалека заходить, да и жутко мне интересно, кто такой умный нашелся, что на матушку-Землю туры для драконов устраивает.

— Э-э-э… послушайте, уважаемый, может, мы познакомимся и вы нам расскажете про визиты на родину предков и кто у вас в пращурах числится? — вылезли на авансцену мои хорошие манеры.

— Я все про вас знаю. Ты, Дарья Петровна, все равно не запомнишь мое имя и переиначишь его на обидный лад, так что давай ты будешь меня называть Дракон. Обойдемся без глупых вопросов. Я сам вам расскажу, что сочту возможным рассказать бесплатно.

На счастье всем нам, ныне живущим, в группе студентов-неудачников, создававших дипломный проект, который мы сейчас называем Земля, была одна талантливая девушка. Если бы не она, то вместо нашей пока еще цветущей планеты в лучшем случае крутился бы осколок астероида. Именно эта девушка придумала динозавров, тираннозавров, бронтозавров и прочих веселых «-завров», которых потом все могли посмотреть в «Парке Юрского периода». Эти зверушки понравились приемной комиссии (до нее такого никто не придумывал), и девушке, единственной, засчитали диплом, а остальным велели заняться доработкой. Что было дальше, я знала из рассказа Ника, Дракон только уточнил некоторые детали. Шло время, другие выпускники вуза вышли на дипломные проекты. Но студенты во всех мирах одинаковы: никому не хочется изобретать велосипед, копаясь в научных трудах или просиживая в душных лабораториях, когда гораздо проще слямзить чьи-то наработки, чуть их изменить и выдать за свои. Другой талантливый, но уже в области плагиата, студент смотался на нашу планету и забрал оттуда кладку яиц птеродактиля, поколдовал над ними и с блеском защитил свою часть дипломной работы.

И пошло, и поехало. Бедные животные не успевали присесть в гнездо, как у них из задниц выковыривали яйца. Тех особей, которые воспроизводили себе подобных другим путем, как только у них округлялся животик, банально похищали в другие миры. Естественно, со временем все они вымерли, и никакой ледниковый период тут ни при чем. Зато каких только драконов не наплодили юные натуралисты! И многоголовых, и одноголовых, и водоплавающих, и живущих в вулканах; песчаных — и предпочитающих реликтовые леса; меняющих свой облик — и с единственной ипостасью; однотонных — и раскрашенных во все цвета радуги… Все, включая Совет демиургов, заболели дракономанией. Драконов держали в качестве домашних зверей. В некоторых мирах разрешили драконам выступать в качестве богов. Дошло до того, что без создания нового вида дракона диплом не принимался, а демиург, который не мог похвастаться, что сотворил нового дракона, считался парией. Общей истерии не поддалась только вошедшая на тот момент в Совет демиургов создательница динозавров, которая предупреждала об опасности такого увлечения драконами. Ее никто не желал слушать, пока не стало слишком поздно и все с ужасом не поняли, что эти твари не просто безумно плодовиты, но постоянно хотят… ЖРАТЬ!!!