Народ по достоинству оценил возможность не таскать с собой тяжеленные кошельки, рискуя ежеминутно с ними расстаться при помощи проворных рук карманников и прочих преступных элементов, и вскоре на центральной площади Столицы невозможно было протолкаться от желающих сдать наличку и получить заветную книжечку. Про вклады под проценты, кредиты, ипотеку и прочие банковские способы закабаления народа уж умолчу, о них и без того все знают.
Я же стала светской львицей, иконой стиля и гуру по уходу за собой. То, что надевала я сегодня, завтра красовалось на доброй половине горожанок. Бедные и богатые местные женщины, веками маявшиеся головной болью — кто от кос, кто от громоздких причесок; задыхавшиеся — как в простом платье, так и в корсетах, поверх которых они носили многопудовые одеяния; поголовно комплексовавшие от перхоти и нездорового цвета лица, — с писком отдались в руки любовно взращенных мной визажистов и с головой окунулись в мир косметологических процедур.
Мужское население незамедлительно взвыло, глядя на то, как жены не дрогнувшей рукой достают их заначки и относят в магазин или парикмахерскую. Они не понимали, почему их благоверные вдруг резко принялись менять наряды каждый день и делать по утрам прически. Этот факт никак не мог уложиться в их головах, ну ладно бы ларды, но их-то в доску домашние клуши куда лезут? Мужичье, заручившись поддержкой еще не охваченных мной кабатчиков, попыталось бунтовать. Но я давно предвидела эту ситуацию и быстро наняла несколько местных альфонсов и продажных девок. Привела их в божеских вид и выпустила на вечерний моцион по центру Столицы. Сама я шла под ручку с нарядной Тиланой и громко восхищалась внешним видом облагороженных представителей низших слоев. Заодно презрительно комментировала внешний вид проходящих мимо граждан с нечесаными головами и в старомодной одежде, направлявшихся в дешевые забегаловки. На следующий день подведомственные мне лавки готового платья и ателье уже штурмовали женихи, мужья и отцы, после чего они галопом неслись придавать своим косматым шевелюрам приличный вид, а вечером под ручку со своими ультрамодными дамами они уже направляли свои стопы в приличные заведения.
Если жалкая горстка престарелых благородных лард все еще предпочитала одеваться в вычурные наряды от именитых гномок, то все остальные по достоинству оценили простоту и изящество легких маечек, брючек и прочих тряпочек от Коко. Молодежь вообще почитала ее, светлых волшебниц и травниц за богинь, после того как они с моей легкой руки ввели моду на мини-юбки и научили, как с помощью прически и косметики превращаться из Кать Пушкаревых в Петицию Каста. Как-то на улице ко мне подошла гномка, представилась лардой Бондой и с места в карьер предложила стать ее клиенткой с пятидесятипроцентной скидкой. Но я мило отказалась, не преминув рассказать о своем визите в ее Дом моды, где трудятся такие замечательные продавцы. Мне очень понравилось выражение ее лица, прям как у нашего известного режиссера, когда на очень престижном фестивале его прокатили вместе со снятым им «шедевром». Мое пострадавшее эго было полностью отомщено, и, по причине хорошего настроения, я даже не стала говорить ей о том, что вся моя одежда берется напрокат и на следующий день продается в магазинах, так что высший свет империи в буквальном смысле ходит в моих обносках, а я не трачу ни медяшки.
Еще я наконец дорвалась до возможности ежедневно менять свой имидж и до качественной натуральной косметики. В Москве по причине хронического безденежья мне приходилось делать новую прическу раз в месяц и посещать косметолога только перед Восьмым марта и Новым годом. Теперь же были деньги и натуральные средства для лица и тела. От масок, притираний, обертываний, массажей и прочего я помолодела, как Маргарита после крема Азазелло. Исчезли морщинки, шрамы, пропали синюшного цвета мешки под глазами от хронической усталости офисного работника, татушки засияли еще ярче, кожа стала ровной и бархатистой, а ногти и без всякого акрила приобрели красивую форму и железную твердость. Единственное, от чего мне не удалось избавиться, так это от проблемы всех женщин начиная с восемнадцатилетнего возраста — целлюлита. Эта зараза не поддавалась ни косметологическим, ни магическим воздействиям.
Глядя на мое преображение, Сосискин тут же организовал небольшой цех, в котором производились чудодейственные препараты. Продавались они в небольшом магазинчике прям при нем. Вместо радости от денежных поступлений с продаж, этот сквалыга тут же начал сокрушаться, что снадобья нельзя экспортировать в наш мир. На свою беду, я смехом предложила ему посоветоваться с Эдиком на тему экспорта и импорта между мирами.
Если бы я знала, к чему это приведет, то сто раз подумала бы: «А не вырвать ли мне собственный язык?» Когда через пару дней непрерывных переговоров обалдевший Эдик сообщил, что раньше никто никогда не додумывался до чего-то подобного и теперь Совет демиургов срочно строчит свод законов, регулирующих товарообмен между мирами, пес в буквальном смысле сорвался с цепи. Идея с самогоноварением на государственных винокурнях была окончательно выкинута из головы, и теперь он разрывался между стрижкой купонов на Лабуде и коммерческими операциями в принадлежащих нам с ним мирах. На наши абстрактные счета в непонятно каких банках, в черт знает каких измерениях хлынул поток денег, да таких, что, не обнуляя самого захудалого счета, я могла купить Лабуду и все остальные миры Ника, Абраши и Димона. Из богатых мы стремительно превращались в самых богатых жителей подведомственных Совету демиургов миров.
Правда, это нам сейчас мало помогало, потому как пользоваться теми денежками мы все еще не могли, только уже не по причине чьих-то запретов, а из-за Сосискина. Каждую копейку он пускал тут же в дело, проще было голыми руками вырвать у крокодила без наркоза зубы, чем вытрясти у этого жлоба хоть медный грош. Один раз я попросила у него дать мне денег на реализацию одного моего проекта, так вместо ничтожной суммы в размере двадцати пяти тысяч золотых он мне предложил взять в его банке кредит под двести процентов годовых. Денег больше у него я не клянчила, выкрутилась сама, продав одну из подаренных побрякушек. В общем, проект пошел в массы на ура, чему Сосискин был рад больше меня и не переставал говорить:
— Вот дал бы я тебе тогда эти деньги, ты бы их профукала, а так становишься деловой женщиной.
В этой суете, связанной с набиванием мошны, совершенно забылись тринадцать покушений на меня и пятьдесят четыре на Сосискина. Причем все они были совершены не темными силами, а исключительно жителями Светлой империи. На память об этом нам достались личные телохранители из дроу для защиты от убийц и светлые волшебники для отражения магических атак. Как оказалось, за приличные деньги светленькие чистоплюи очень быстро забывают все свои принципы. И лихо освежают в памяти сведения о ядах и противоядиях, посещают закрытые фонды библиотек, где хранятся книги с описанием ритуалов по наведению порчи, а также моментально не только нейтрализуют темные заклинания, направленные на клиента, но и перенаправляют их на убийц и совсем не расстраиваются, узнав о смерти покушавшегося на нас гражданина.
Попутно мы наладили отношения с Драконом, здраво рассудив, что с таким разобиженным товарищем не с руки идти в бой. Теперь мы стали поставлять ему завтраки, обеды и ужины. Дракон молится на нас, совершенно не подозревая, что вся эта пропасть еды достается нам совершено бесплатно в виде остатков с барских столов из принадлежащих нам ресторанов.
В общем, все вроде бы идет по плану, нас с моим верным стяжателем все устраивает, через два дня мы улетаем к Темному, но меня начал беспокоить любовник. Вчера я поймала его бешеный взгляд, которой он в образе правителя кинул на одного столичного хлыща, кружившего меня в танце, и поняла, что он ревнует. Открытие стало для меня неприятным сюрпризом. Уж от кого-кого, а от него я точно не ожидала всплеска чувств, и в дальнейшем это могло привести к совершенно ненужным осложнениям. Эх, а как хорошо все начиналось…
