Пока испанцы соображали, чего мы приперлись, открывали порты и выкатывали пушки на позиции, речное течение осилило прилив. Испанские корабли развернуло кормой к нам, приблизив и лишив возможности сделать хотя бы один залп. Они стреляли только из фальконетов и мушкетов, в основном, по баркасам, не причиняя сильного вреда.

Стрельба нашей артиллерии оказалась более результативной. Расстояние до галеонов первой линии было менее кабельтова, цели почти неподвижны, достаточно большие, так что промазать трудно. Безнаказанный продольный огонь на малой дистанции — мечта каждого капитана. Комендоры фрегата и галеона под командованием Матейса ван Лона, не торопясь, принялись за дело. Ядра проламывали кормовые и внутренние переборки, сбивали мачты, разрывали на части людей, которым некуда было спрятаться. Представляю, как обидно испанцам погибать, не имея возможности ответить. И уйти из-под обстрела тоже не могут. Ветер подул, но пока легкий, на таком течение не одолеешь. Почти все плавсредства с этих кораблей стояли у берега, куда отвезли богомольцев, так что и буксировать против течения эти корабли было нечем и некому.

Боновое заграждение убрали, освободив оба его конца и оттащив за один вверх по течению, благодаря чему оно прижалось к берегу. Несколько баркасов с абордажными партиями с других наших кораблей устремились к трем испанским галеонам первой линии, разбитым и почти без экипажей. Наш баркас вернулся к фрегату, на него начали заводить буксир. К тому времени матросы отсоединили шпринг, приготовились выбрать якорь.

Я собирался провести фрегат выше по течению, поставить на шпринг перед второй линией испанских кораблей и точно так же обстрелять их. Не довелось. Экипажи каравелл, догадавшись, что их ждет, с помощью оставшихся шлюпок перебрались на берег и рванули в сторону Антверпена. Я посигналил адмиралу Луи де Буазо, что теперь его очередь, а мы постоим на якоре, подождем, когда соберут для нас добычу. Гезы на проходивших мимо нас буйсов и баркасов махали шляпами и орали нам всяческие приятные слова. Матросы фрегата и галеона Матейса ван Лона махали и орали в ответ.

Радоваться было чему. Удрали от нас только четыре каравеллы, стоявшие выше всех по течению. Их экипажи прибежали из церкви и, несмотря на обстрел гезов, успели утащить корабли к Антверпену. Мы не ожидали, что победа достанется так легко, поэтому подготовили мало абордажных партий. Пропустив вперед призы, фрегат и галеон под командованием Матейса ван Лона не спеша сплавились вниз по течению, которое, благодаря отливу, усиливалось, к острову Валхерену. Нападать испанцам больше не на чем, а купцы вместо них сражаться не будут.

Все корабли были без груза, поэтому больших денег на них не заработали. На треть, причитавшуюся князю Оранскому, отдали часть денег от продажи каравелл и три галеона, порядком разбитые нашими ядрами. Всё равно за них много не заплатят. После вычета денег на ремонт галеонов князю остались гроши, на которые наемников не наберешь. Каравеллы купили антверпенские купцы. Они прибыли во Флиссинген на следующий день. Заодно порешали вопрос о проходе торговых кораблей. После разгрома испанского флота такса за проход мимо Валхерена немного подросла, чтобы хватило денег на содержание увеличившейся эскадры гезов.

Эта каравелла повстречалась нам севернее впадения в океан реки Дору. Она шла галсами против «португальского» норда, в тот момент правым, от берега. Благодаря латинским парусам на всех трех мачтах, двигалась довольно остро к ветру. Паруса были в косую зелено-желтую полосу, и только на фоке имелся красный крест, перекошенный, словно наклонившийся от ветра. Длиной каравелла была метров двадцать, шириной около шести и водоизмещением тонн двести пятьдесят. На одной батарейной палубе стояло на каждом борту по восемь чугунных полупушек, явно английских, и десятка полтора бронзовых фальконетов было натыкано во всех остальных местах. Заметив фрегат, каравелла развернулась и довольно резво понеслась к устью реки. Наверное, надеялась подняться поближе к Порту и там переждать.

Мы догнали ее примерно в миле от мутной речной воды, которая огромным светло-коричневым пятном выделялась на голубой поверхности океана. Наши погонные орудия сшибли паруса с бизани и грота, после чего испанцы развернулись к нам правым бортом, собираясь, как у них принято, сделать залп из орудий, а потом со всем ожесточением схватиться врукопашную. Их бортовой залп с дистанции немногим более кабельтова не нанес нам существенного вреда, если не считать порванные ванты фок-мачты. Мы подошли ближе и с сотни метров начали методично громить сперва носовую надстройку, а потом кормовую, заодно поливая картечью палубы. Когда кормовая надстройка, точнее, груда обломков, стала почти вровень с главной палубой, испанцы запросили пощады. Мне показалось, что бой длился минут пятнадцать, хотя на самом деле в два раза больше.

Командовал каравеллой мужчина лет тридцати пяти, крепкий, жилистый, с курчавыми черными волосами, бородой — эспаньолкой и густыми и длинными усами, кончики которых были заведены за уши. Замысловатый вид усов начал опять входить в моду. Что только с ними не вытворяли, завивая, напомаживая, подкрашивая! В правом ухе капитана была массивная золотая серьга с розовой жемчужиной. Видимо, во время боя капитан был в кирасе, а потом снял ее и остался в белой льняной рубахе с серыми пятнами пота ниже подмышек. Загорелые, покрытые густыми черными волосами руки резко контрастировали с белыми рукавами, не доходящими до запястий. Штаны-груши были черного цвета, а в разрезы проглядывала золотистая подкладка. Подвязки, конечно же, алые. Чулки в черно-желтую горизонтальную полоску, из-за чего ноги напоминали тела ос. Кожаные башмаки с высокой платформой из пробки украшали, как предполагаю, позолоченные застежки в виде крабов. Держался капитан самоуверенно и даже дерзко.

— Это корабль принадлежит самому герцогу Альбе! — вместо приветствия заявил он. — За нападение вы будете жестоко наказаны!

— Мне сразу испугаться или можно немного подождать?! — насмешливо поинтересовался я.

Мои слова сбили с капитана дерзость, но не самоуверенность.

— Герцог доберется до вас, где бы вы ни скрывались! — пригрозил он.

— Передашь герцогу, что он может найти меня в Роттердаме, — сказал я. — Если не повешу тебя. Меня раздражают самоуверенные дураки.

Капитан каравеллы тряхнул головой, словно избавляясь от глупости, и правый ус выпал из-за уха.

Испанец привычным движением вернул ус на место, после чего довольно любезно произнес:

— Я не хотел обидеть синьора, просто сообщил, кому служу.

— Будем считать, что я тебе поверил. Что и куда вез? — спросил я.

— Индийскую селитру из Кадиса в Виго. Там у герцога пороховая мастерская, — ответил капитан.

Порох из индийской селитры считается самым лучшим, даже если его изготовят испанцы.

— Возле Виго тебя и остальную команду каравеллы высажу на берег. Передашь герцогу Альбе, что порох, сделанный из его селитры, поможет гёзам выгнать испанцев из Голландии, — сказал я, не подозревая, что мои слова окажутся пророческими.

В Роттердам мы вернулись в конце июля. Часть своей доли я взял селитрой. Отдал ее изготовителям пороха. Его постоянно не хватает, особенно хорошего. Точно так же распорядился своей долей добычи и князь Оранский. Точнее, от его имени адмирал Луи де Буазо, который находился в Роттердаме. Вильгельм Оранский, подхватив лихорадку, отлеживался в монастыре святой Агаты в Делфте. Говорят, после гибели в сражении под Мооком двух его младших братьев князь сильно сдал. Адмирал прибыл в Роттердам на заседание Генеральных Штатов, которые руководили восставшими городами. Как понимаю, будут решать судьбу осажденного Лейдена.

Первый раз испанцы осадили Лейден в октябре прошлого года. В марте этого года сняли осаду и повели войска навстречу Людовику Нассаускому. Разгромив его и утихомирив взбунтовавшихся испанских солдат, которые требовали «не обещаний, а денег», в конце мая вернулись. У Лейдена было почти два месяца на то, чтобы подготовиться к новой осаде, но горожане почему-то уверовали, что на них больше не нападут. Мало того, что не пополнили запасы продуктов и боеприпасов, так еще и отпустили часть гезов. На этот раз испанцы не штурмовали Лейден, а обложили его со всех сторон. Город находится посередине концентрического кольца каналов, на берегах которых несколько деревень. В каждой деревне и в промежутках между ними испанцы соорудили укрепления, всего шестьдесят два, и, не напрягаясь, ждали в них, когда лейденцы сдадутся или перемрут от голода. Горожане прислали с голубем сообщение князю Оранскому, что смогут продержаться всего три месяца, до конца августа. Только вот у Вильгельма Оранского было мало войск, чтобы снять осаду.