Фрегат, поставив все паруса, сразу оторвался от галеонов и через пару часов догнал замыкающую каравеллу. В данном случае добыча для меня была вторична. Вряд ли на каравеллах что-то ценное. Надо было потренировать экипажи кораблей. Поэтому перед ее высокой, сужающейся кверху кормой мы изменили курс влево и всадили бортовой залп из всех орудий. Как обычно, карронады били книппелями по парусам, а пушки — ядрами по кормовой надстройке. Испанцы, собравшиеся на палубах и марсах и ожидавшие абордаж, были несказанно огорчены. С марсов наши книппеля посбивали почти всех и заодно порвали в клочья марсель на фок-мачте и верхние части латинских парусов на гроте и бизани, а ядра порядком подпортили кормовую надстройку и убили несколько человек. Одного вышвырнуло за борт. Не знаю, куда его ранило, но сразу пошел на дно, а вода в том месте помутнела от крови. Мы продолжили поворот, сделали циркуляцию, вернувшись на прежний курс примерно в полумиле от поврежденной каравеллы. После чего легли в дрейф.

— Почему мы не нападаем? — спросил Вильям Стонор. — Мы бы могли быстро захватить его и погнаться за следующим.

— И потерять много людей, потому что испанцы будут защищаться отчаянно. Надеюсь, это не последний испанский корабль, повстречавшийся нам, — сказал я. — К тому же, нам надо потренировать экипажи галеонов.

Галеонам потребовалось с полчаса, чтобы догнать каравеллу. К тому времени на ней заменили поврежденные латинские паруса и попробовали удрать. Первым догнал их «Святой Иероним» под командованием Дирка ван Треслонга, вновь повредил книппелями паруса и ядрами нанес урон кормовой надстройке, после чего уступил место «Золотому соколу». Второй галеон стрелял ядрами и картечью. Затем оба повернулись к каравелле другим бортом и всадили в нее еще несколько килограмм чугуна и свинца. Поняв, что их не собираются брать на абордаж, а будут безнаказанно расстреливать на малой дистанции, испанцы сдались. Я послал на каравеллу призовую команду.

Обратно катер привез испанского капитана, безоружного и без шлема, но в кирасе, на которой в районе живота была свежая вмятина от картечины. У капитана была широкая борода, что казалось неестественным в сочетании с длинными острыми усами. Я уже привык, что к таким усам «прилагается» бородка-эспаньолка. Штаны-«тыквы» на нем были голубого цвета, а в разрезы проглядывала желтая подкладка, из-за чего у меня появилась шальная мысль, что сшиты они из украинского флага. Увы, капитан, если судить по спесивости, был чистокровнейшим испанцем

— Голландцы настолько трусливы, что даже не способны сражаться, как мужчины! — с вызовом бросил он мне в лицо.

— Как с мужчинами мы сражаемся только с мужчинами, а с теми, кто быстро сдается, не считаем нужным, — заявил я в ответ.

Не знаю, от каких именно чувств побагровело лицо капитана, но стало такого цвета, будто объелся помидорами. Кстати, я уже ел помидоры в Голландии. Один куст выращивали в горшке на подоконнике, как экзотическое растение. О том, что довольно мелкие плоды съедобны, хозяева не догадывались, пока я не продемонстрировал, схрумкав парочку.

Пленного капитана отвели в судовую тюрьму, а я посмотрел документы на груз. Каравелла везла ртуть антверпенским шляпникам, металлургам, косметологам и врачам. Металлурги научились с помощью ртути извлекать металлы из руды, назвав такой способ амальгамацией. Косметологи добавляют ее в мази для отбеливания кожи. Поскольку пораженная ядовитой ртутью кожа действительно бледнела, мази были в цене. Правда, никто не догадывался, какой именно ценой достигался результат. Врачи использовали ее в основном для лечения сифилиса. Эта болезнь стала очень популярной в Европе. Говорят, завезли ее из Америки. Больному намазывают ртутью все тело или одни только ноги. Некоторые выживали и даже вылечивались, несмотря на все старания врачей.

Каравеллу вместе с грузом мы продали в Лиссабоне за тридцать две тысячи флоринов. Часть денег потратили на покупку вина и свежих овощей и фруктов. И то, и другое нужно для борьбы с цингой. Голландские и английские моряки уже знают о ней, некоторые могут похвастать почти полным отсутствием зубов, но пока не понимают, почему она появляется. Считают, что виноват тропический климат. Остальные деньги поделили и частично пропили, хотя я приказал на берег никого не отпускать. Вокруг наших кораблей вертелось много лодок, с которых продавали все, что душа пожелает. В некоторых лодках находились проститутки, которые там же, под навесом, и обслуживали клиентов. На борт корабля пониматься отказывались, потому что могли против своей воли отправиться в рейс и вернуться через несколько месяцев, ничего не заработав, а то и не вернуться. В Лиссабоне мы отпустили пленных испанцев, потому что не нашли посредников, которые захотел бы на них заработать. У португальцев сейчас очень напряженные отношения с испанцами, пахнет войной. Испанцы решили, что им ни к чему конкурент при ограблении обеих Индий и прочих вновь открытых земель. Поэтому португальцы ведут себя с ними предельно аккуратно, помня, что большие рыбы пожирают малых.

Я много раз проходил мимо островов Зеленого Мыса или Кабо-Верде, как позже назвали расположенную на них страну, но ни разу не посещал порты. Как-то так не сложилось. Тогда острова были практически безлесными, только в долинах немного растительности. Небольшие городки издали казались пустыми. Сейчас острова принадлежат Португалии. На них еще есть леса и практически нет поселений. Климат был таким же — сухим и нежарким, чему способствовали сильные ветра. Мы встали на якорь в удобной бухте, которая, скорее всего, образовалась из затопленного кратера потухшего вулкана. Мои матросы после долгих поисков все-таки нашли на острове небольшой ручеек, из которого в течение двух дней наполнили пустые бочки водой. Заодно порыбачили, наловили зеленых черепах диаметром с метр и настреляли коз, которых здесь было много. То ли коз кто-то выпустил, чтобы плодились и размножались и служили пищей экипажам проходящих мимо кораблей, то ли жители соседнего острова, большего по размеру, использовали этот, как пастбище. Свежее мясо тоже хорошее средство от цинги. Во время стоянки и в последующие дни мы ели суп из мяса черепахи и козы. Козье мясо пришлось засолить, а черепах добывали живыми и везли их, перевернув на спину, чтобы не ползали по трюму, и потребляя по мере надобности. Так сказать, живые консервы.

Первый раз я попробовал черепаховый суп в Шанхае. Пригласил в ресторан свою будущую подругу, и она заказала этот суп. Стоил он дороже, чем все остальное, что мы съели и выпили. Сперва официант подал нам по две чашки. В одной была кровь черепахи, а во второй — ее желчь, разбавленная водкой, которая помогла мне проглотить содержимое обеих чаш. Суп был зеленоватого цвета и очень густой. Может быть, таковым он мне показался из-за чрезмерного количества трав. На вкус ничего, приятно. Говорят, потенцию повышает. Впрочем, китайцы утверждают, что в их кухне каждое блюдо ее повышает. Судя по количеству китайцев, так оно и есть. У меня в тот день от воздержания рвало башню и кошелек, так что черепаховый суп ничего не мог добавить, а деньги убавлял безболезненно. Китаянку же он убедил в серьезности моих намерений, то есть, в моей щедрости.

От островов мы пошли на запад, подгоняемые пассатом — сильным и постоянным северо-восточным ветром. Первым шел «Золотой сокол», фрегат — вторым, а замыкал «Святой Иероним». На ночь не останавливались. Ураганы нас миновали, поэтому добрались до Америки без проблем, не потеряли друг друга. Вышли к острову Барбадос. Впередсмотрящий издалека разглядел невысокую гору, которая примерно в центре острова. Мы добрались до него к вечеру, легли в дрейф у южной оконечности, а с рассветом прошли вдоль западного берега к тому месту, где в будущем будет Бриджтаун. Сейчас не то, что города, а даже маленькой деревеньки нет, хотя, как мне сказали, на острове живут индейцы и испанцы. Наличие последних вскоре приведет к полному исчезновению первых.