Когда Гарт и Дженис в половине пятого вошли в холл, голоса, доносящиеся из гостиной, дали им понять, что мисс Софи проводит званое чаепитие. Кстати, она пригласила многих раньше, чем Дженис.

Церемония проходила в раннеэдвардианском стиле[11] . На расшитой скатерти стояли массивный поднос и серебряный сервиз. Справа, на трехъярусной металлической подставке, покоились тарелки из вустерского фарфора[12] , на которых лежали миниатюрные сандвичи с рыбным паштетом, салатом-латуком и листьями настурции, А слева, на такой же подставке — имбирное печенье и сдобные булочки с яичным порошком (продукт военного времени). Мисс Софи восседала во главе стола, улыбаясь гостям и разливая жиденький чай. Она с энтузиазмом приветствовала Гарта и Дженис.

— Вот и вы, дорогие мои! Как раз поспели к чаю — хотя он такой слабый, что может и постоять. Флоренс говорит, что мы перерасходуем наш рацион, но в чай всегда можно добавлять воды. Какое счастье, что у нас есть яйца. Кажется, Гарт, ты не знаком с мистером Эвертоном. У него великолепные курицы, которые никогда не перестают нестись.

Круглолицый и румяный мистер Эвертон утвердительно кивнул.

— Потому что я знаю, как с ними обращаться.

— Хорошо бы вы поделились этим со мной, — жалобно произнесла сидящая напротив миссис Моттрам.

Прежде чем он успел ответить, вмешалась мисс Софи.

— Миссис Моттрам — мой племянник, майор Олбени.

Голубые глаза устремились на Гарта.

— О, я так много о вас слышала! Наверное, мы покажемся вам глупыми — все время разговариваем о еде, но с ней сейчас так трудно. У меня шесть куриц, но они уже две недели не снесли ни одного яйца.

— Потому что вы не прибегаете к нужному методу, — объяснил мистер Эвертон. — Все думают, что с курицами метод не обязателен, А потом удивляются, что курицы ведут себя неметодично. Но это только ваша вина. Курицы беспечны, потому что беспечны вы. Им надо подавать хороший пример. Вы даете им горячее пойло из отрубей не позднее восьми утра?

— Нет, — печально отозвалась миссис Моттрам.

— Так начните это делать. Я напишу вам всю диету, вы будете ее придерживаться, А через две недели скажете, по-прежнему ли у вас нет яиц.

Они отошли вдвоем. Гарт взял свою чашку, сел рядом с мисс Донкастер, которая доедала сандвич с настурцией, выражая неодобрение чаепитиям в военное время, и заговорил любезным тоном:

— Мне так жаль, что мисс Мэри Энн стала инвалидом.

Мисс Люси Эллен взяла очередной сандвич.

— Мэри Энн получает необходимый уход, — сказала она. — Если хочешь знать, это меня следует пожалеть. Мне приходится бегать вверх-вниз по лестнице полдюжины раз за час. Мы превратили переднюю спальню в гостиную, Мэри Энн приезжает туда в кресле из своей комнаты и видится со всеми, кто к нам приходит. Если хочешь знать, визитеров у Час слишком много — притаскивают в дом кучу грязи, А так как у нас только одна служанка, убирать все должна я. Мне даже присесть некогда. Ты здесь надолго? Не ожидала, что тебе дадут отпуск. Если хочешь знать, все получают чересчур много отпусков. Сын Фредерика Буша провел дома всю прошлую неделю.

— А теперь я к вам заявился. Конечно мы должны трудиться денно и нощно, с мокрыми полотенцами на головах. Иногда мы так и делаем.

— Не верю. Будь это так, дела бы шли куда лучше. Если хочешь знать, сейчас развелось слишком много праздной болтовни.

Гарт попытался вернуть беседу к Мэри Энн.

— Вы говорите, что ваша сестра видится с многими посетителями. Полагаю, она знала мистера Харша?

— Едва ли это можно назвать знакомством, — фыркнула мисс Донкастер. — Мистер Харш был поглощен экспериментами. Я всегда говорила, что он когда-нибудь взорвется.

Гарт позволил себе нотку злорадства.

— Но ведь он не взорвался, верно?

Мисс Донкастер смотрела на него с нескрываемым неодобрением. У нее были рыжеватые глаза хорька, длинный острый нос и самые тонкие губы, какие только Гарту приходилось видеть. Тот факт, что она никогда не открывала рот достаточно широко, чтобы продемонстрировать зубы, породил легенду, которая так пугала его в детстве. Говорили, будто у Люси Эллен зубы настоящего хорька и что если она поймает кого-нибудь в темноте, может случиться всякое.

— Не вижу особой разницы между взрывом и пистолетным выстрелом, — ехидно отозвалась она.

Гарт еще раз попробовал выяснить, могла ли мисс Мэри Энн слушать телефонный разговор по общей линии в половине седьмого во вторник и посещал ли ее кто-нибудь в тот вечер, но потерпел неудачу. Казалось, мисс Донкастер относится к нему еще более неодобрительно, чем когда он был подростком. Он оставил попытки и так как не мог сразу прекратить разговор, обнаружил, что это неодобрение распространяется на всех жителей Борна. Единственным, для кого у мисс Люси Эллен нашлось доброе слово, был мистер Эвертон, которого она считала добродушным, но тут же заметила, что грань между добродушием и глупостью весьма тонкая.

— Если бы мужчины знали, как нелепо они выглядят, позволяя молодым женщинам обводить их вокруг пальца, они бы не выставляли себя на посмешище хотя бы в обществе. — Замечание сопровождалось презрительным фырка льем. — Думаю, ты нашел Софи сильно постаревшем, — добавила мисс Донкастер.

Гарт удивился вспыхнувшему в нем гневу. Казалось, он вернулся в прошлое, когда был испуганным маленьким мальчиком, смотревшим на тетю Софи как на самую надежную опору и защиту.

— Мне не кажется, что она изменилась хоть сколько-нибудь, — вежливо заметил он.

Длинный нос брезгливо сморщился.

— Значит, ты не слишком наблюдателен. Софи превратилась в развалину.

После этого мисс Донкастер переключилась на экстремистские взгляды пастора, некомпетентность доктора Эдуардза («То, что его собственная жена — полный инвалид, едва ли служит ему хорошей рекомендацией»), деградацию манер и морали молодых, примером которой являлась миссис Моттрам, и общее неудовлетворительное состояние всех и вся. Гарт снова услышал о трех близнецах («Крайне непредусмотрительно») и о непозволительном поведении молодого Подлингтона, который женился на Люси Пинкотт и получил воинскую медаль. Прибыв в отпуск, он встретил мисс Люси Эллен на кладбище и фамильярно приветствовал ее: «Привет, мисс Донкастер, как поживаете?», А Люси Пинкотт повисла на его руке и пялилась на медаль, как будто видела ее впервые в жизни.