БЫВАЕТ ИШШО ИНДЕЙСКАЯ ХИТРОСТЬ…

Ага, щас! Подождём. А то знаем мы эти военные хитрости. Мало чего он тут говорит… пусть учителя-наставники конец урока объявят.

Но спустя ни пять, ни десять минут в атаку на «ценное имущество» никто не пошёл. Это несколько обнадёживало, тем более, что маны на простенький щит уже успело набежать. Значит, сразу не помру. А в бою это, знаете…

По итогу сидел в комнатушке, пока ко мне Демидов не подошёл. Чуть не пристрелил его на нерве.

— Ты чего тут сидишь? Наши уже давно внизу собрались. Тебя да Морозову ждут. Чего-то её откачать не могут. Перенапряглась опять.

Я встал с пола, отряхнул колени и локти.

— Я смотрю, ты с ней близёхонько знаком. Мож, поцелуешь, как в той сказке, она и очнётся?

— Всё тебе смешочки. А ты вообще в курсе, что мы впервые за пятнадцать лет победили?

— Кто это «мы»?

— Экстерны.

— Победили мы с тобой, да вон та валяющаяся в отключке Морозова. Остальные, так, погулять вышли.

Демидов заметно сконфузился.

— Ну моего-то участия с гулькин х… — он осёкся но поправился, — нос.

— А не скажи! Они как твою невзведённую бонбу, увидели, так от моих и не шарахнулись. С предсказуемым результатом. Разом почти все оставшиеся и полегли. Значит, говоришь, всё? Конец уроку?

— Ну конечно, стан с убитых спал, значит всё. Не волнуйся.

— Да я и не волнуюсь. Я, брат — опасаюсь. Это две большие разницы!

— Пошли уже, — Демидов старался выглядеть серьёзно и ответственно, но на лицо так и вылазила счастливая мальчишеская улыбка. Ещё бы, поучаствовал на первых рядах в таком событии! Экстерны завалили третьяков! Будет о чём рассказать!

— Иду, иду… — я иногда рядом с этими пацанами себя стариком чувствовал. Ну правда, они как гимназисты, эмоции прям на виду. Как крови-то хлебнёшь, стараешься все чуйства вглубь запрятать, ни к чему это, светиться душевными порывами на всю Ивановскую. — Помоги ящик стащить.

Сволоклись по лестнице. Перелезли через обломки парты и спустились в главный зал. А там по правую строну стоит потрёпанная шеренга экстернов, а по левую — ещё более извалянная, что приятно, неровная колонна третьяков. Наше появление встретила негромкая овация. Преподаватели осмотрели «ценное имущество» и не нашли повреждений.

— Сим объявляем о безоговорочной победе курса экстерна, что признаюсь, стало для меня огромной неожиданностью, — наш толстячок почесал голову, но его коллега, жилистый, сухопарый полковник с моноклем в правом глазу, не стал ждать продолжения и, рубанув воздух стеком, продолжил:

— Я категорически и неприятно удивлён, господа студенты! И это удивление я постараюсь со всей мне доступной возможностью донести до господ третьекурсников. Феномен Морозовой-Коршунова вы у меня будете изучать до зубовного скрежета! Это ж надо так меня опозорить! — на этих словах строй третьекурсников мгновенно подсобрался и, судя по помрачневшим лицам, все дружно представили себе «как» они будут изучать данный феномен.

— Ну, не стоит всё же так расстраиваться, любезный Семен Иннокентьевич, — попытался утешить его пухляш. — Вы же сами, только что сказали, что данный совокупный феномен ещё стоит осмыслить. И не только студентам, а и преподавателям.

— Я конечно согласен с вами, но это совершенно не отменяет того факта…

Наш «боёвщик» успокаювающе положил руку на локоть полковника.

— Позже и не при студентах, Семён Иннокентьевич!

— Вы правы, — тот словно бы стряхнул с себя злобу и уже спокойным, доброжелательным взором окинул студентов. — Вы несомненно правы. Это ещё стоит осознать.

Исходя из физиономий третьекурсников, им этот ласковый тон не понравился ещё больше.

— Ладно, на сегодня всё! Занятия закончены, разойтись!

Я тихонько выдохнул про себя. Вот теперь точно виктория! Пока забирал свой арсенал из именного ящичка, ко мне давешний дедок подошёл. И стоит, улыбается.

— Вот! Говорил же я тебе, главное — соответствовать!

— Да чему соответствовать-то?

— Ожиданиям и чаяниям друзей! Ну и не соответствовать надеждам супротивников. — он ещё шире улыбнулся, хотя казалось бы куда ещё-то? — мой племяш в прошлый раз их всех удивил, теперя ты. Правда, он маг, каких поискать. Щас при дворе служит, в охране аж самого! — он ткнул пальцем в небо. — Да и давно это было. Но тоже хорош! — он мелко захихикал. Мы тут наблюдали, значиться. Очень ты нас порадовал.

Он помолчал.

— Но надо сказать Дарья Морозова тоже оченно хороша. Прям оченно! Как мой племяш, можа даже и посильнее будет. Только всё равно, баба, она и есть баба, — он хлопнул меня по плечу, — ты это… главное, жидкие комплименты не забывай.

Я усмехнулся:

— Обижешь, батяня. Всё будет своевременно…

— Или немножечко позже, — закончил он за меня армейскую поговорку. Мы пожали руки и разошлись, довольные друг другом.

ФИГ ТЕБЕ, ЗОЛОТАЯ РЫБКА!

По времени выходило уже почти ужин, так что я даже разоружаться в комнату не пошёл. Так прям весь в оружии в ресторацию академическую и завалился.

Иван сидел за «нашим» столиком и меланхолично макал в сметану сырники. Я уселся и под его осуждающим взглядом заказал себе щщец и картошку мятую с котлетой. Вот так, по-простецки.

Князюшко, пригорюнившись, подпёр щёку кулаком:

— Вот откуда ты тут на мою голову взялся, а?

Я вздёрнул бровь:

— Сокол, тебе, мож, в голову чем прилетело? Ты, брат, чего такой смурной? Вон, запей морсом сырничек, полегчает.

— Я такую дамочку хотел сегодня в театр пригласить…

— Ядрёна твоя колупайка, а я-то тут причём? Тебе кто мешает приглашать?

— Ты, — лаконично ответил Илья.

— Я??? И когда это я у тебя кралю увёл?

— А когда не отдал мне ящичек заветный.

Я задохнулся от негодования.

— Не, ну ты наглей, но меру-то знай! Сроду никому не поддавался. И не буду!

Иван вздохнул, тоскливо покосился в сторону зала:

— Да ты не кипятись. Никто ж тебя и не обвиняет. Сам дурак, поставил билеты в театр, — он немного смутился, — ну там не совсем театр… и даже совсем не театр… на нашу победу. Вот и пролетел, как снегирь над Новгородом — и рябины нет, и пузо пустое.

— Чёт я такой поговорки раньше не слышал.

— А я её сам только что придумал.

— Силён!

— А то! — похоже к Илье возвращалось хорошее настроение. — А знаешь, что?

— Не знаю, но ты мне щас по-любому расскажешь.

Илья заговорщицки наклонился вперёд и понизил голос:

— Так, слушай! Есть человечек полезный в городе, но мне рядом с ним светиться не след, батяня уши оторвёт, и скажет, что так и было.

— Фу-у, ваше высочество, что за простонародный говор! Моветон, не иначе.

— Задолбал! Мне может на пилотский-матерный перейти, чтоб тебе привычно было? Не перебивай, а слушай! Значит, есть тип один, ну такой, из полусвета. На билетах специализируется, может достать любые билеты вообще, куда угодно. Помоги, а? Я тебя почти до места довезу, денег дам, только ты один к нему пойдёшь, вроде как я совсем не при чём…

НУ, РАЗ ОБЕЩАЛ…

Я скептически посмотрел на Ивана:

— А потом Великий Князь Кирилл ухи не тебе, а мне отчекрыжит.

— А тебе-то за что? Ты не поднадзорная личность. Казак пошёл, купил билеты — и что? А уж ежели Великий князь Иван потом с оным казаком по этим билетам, так вообще-то у этого князя такие билеты тоже были. Он их в пари проиграл. Так у него и ещё были, может быть…

— Ой мутишь ты Ива-ан, ой тень на плетень наводишь…

— Ты мне тут казацкие поговорки брось! Мне значит простонародным нельзя…

— Так я и не князь.

Он помолчал.

— Тут ты прав. Ты не князь, — он порывисто наклонился ко мне: — Знаешь, что в тебе притягивает со страшной силой?

— Э-э-э, кого? Женщин? Так нету их вокруг…

— Ой не тупи, Коршун. Меня к тебе тянет, а знаешь почему? Я тут недавно за рюмкой чая задумался. И вот в чём вопрос. Тянет потому, что ты у меня вообще ничего не просишь. Вообще! Ничего! Нет вокруг меня таких. Всем что-то надо, одним денег, другим протекции деловой, третьим защиты. А ты? У тебя князь в друзьях, а ты хоть раз у меня чего попросил?