— И что это? Мармелад братьев Смирновых?

— Ну, почти.

— Заинтригова-ал…

— Упаковку не порви ток, пригодится ещё.

— Понял, не дурак, — почти как давешний еврейчик пробормотал Великий князь и извлёк из яркого пакета деревянный футляр. Открыл. Слегка заторможенно вытащил «ублюдка», присоединил магазин и уставился на меня.

— Коршун, я знаю, что ты — маньяк. Но вот это, — он потряс пистолетом-пулемётом, — уже за гранью добра и зла. Зачем? Зачем тебе и мне в театре вот это?

— Надо. Ты посмотри, какая ляля, а?

— Но не в театр же⁈ — взвыл Иван. — Ну, в качестве запасного оружия в шагоход — это да. А сейчас⁈

— Не ори, князюшко. Предупредили меня. Не очень, знаешь, безопасное представление эта твоя «Красная Аида». Реально тебе говорю, лучше отказаться, чтоб потом… Ежели эти полууголовники такое твердят, то, может, ну его нахрен, а?

Князь покачал в руках «ублюдка» и внезапно спросил:

— Кто предупреждал?

— Волхв, Фридрих Францевич. И не только.

— Ага, волхв, значит… — он сдвинул шторку и открыл окошечко, отделявшее водителя: — на Кузнецкую, мигом, а то опоздаем!

Машина мягко, но мощно ускорилась.

— Ничё так у неё движок, — я попытался сменить тему, но не прокатило.

— Давай говори, чего господа, почти-уголовнички, тебе понарассказали?

— Да нечего особо говорить. Пропадают, говорят, люди на той постановке. И никаких следов. Жандармерия, говорят уже четыре раза носом землю рыла — и ничего.

— И ты, значит, решил максимально затариться? Как с теми бомбами с краской, да?

— Ну… вроде как — да.

— Что и бомбы есть? — с весёлым удивлением воскликнул Иван.

— Бомб нет. А жаль. Было бы к месту…

— Да вы, батенька не маньяк, вы — маньячелло, вас надобно в кунсткамеру, на опыты сдать! Такой редкий экземпляр.

После этого я чёт передумал говорить Ивану, что бомб нет, зато пластинки взрывающиеся для устранения стен есть. Будет ещё склонять меня по-всякому тут. Зато когда они пригодятся — а в том, что они обязательно пригодятся я с каждой минутой почему-то был всё более уверен — тогда и порадую ихнее высочество. Чтоб нос не шибко задирал.

Такшта пока буркнул хмуро:

— Ну, спасибо на добром слове.

— Да пжалста! — саркастически ответил Иван. — Обращайся, ежели чего. Кстати, денег много потратил? Там хоть осталось?

— Иван, я понятия не имею сколько там вообще было, но хватило еле-еле. Дорогой нынче мармелад у Смирновых.

— Не сла-або ты повеселился.

— Тебе б такое веселье. Ага.

Пока разговаривали, приехали на место. Видимо, водитель точно знал куда, потому что кроме как про улицу князюшко ему ничего не указал. Вкатились в красивые чугунные ворота, развернулись вокруг фонтана. Машина, шурша мелкими камешками, остановилась.

— Ну держись, Коршун! — князь был как-то по-особенному бесшабашно весел.

— А чего это?

— Увидишь.

Я приготовился к чему-то неприятному, а оказалось, что ждали девиц, ага. Две тоненькие девушки, одна в белом, вторая в нежно-розовом платьях расцеловались с женщиной у крыльца и запрыгнули в салон «Победы». Расселись на сидении напротив, и сидят, глазками сверкают. Оригинально у них тут… непонятно с кем, непонятно куда.

Нет, допустим, ежели они княжескую «Победу» знают, то понятно с кем. Но куда? И без сопровождения, опять же.

— Знакомьтесь дамы, — Иван галантно, насколько позволял салон, расшаркался, а мне протянули ручки для поцелуев. — Мой боевой товарищ, хорунжий Илья Коршунов. Учится вместе со мной, только на экстерне. Княжны Софья и Мария Гуриели.

— А-а, — протянула одна, — так это вы, хорунжий сбили спесь с нашего прелестного душки? — Иван поморщился, а княжна без промедления добавила: — Ну что, куда вы нас вывезете?

— Обещал «Красную Аиду», — начал Великий князь, — значит туда и…

Его перебили.

— Но у вас, же нет билетов! Это нам доподлинно известно! Потому что… — она полезла в маленькую, обшитую кружевами сумочку, — вот!

В тоненькой ручке были зажаты уже знакомые мне красно-чёрные билеты.

— Однако! Дамы, вы меня удивляете, — Иван улыбнулся и добавил: — Но это совсем не те билеты. А мои — вот! — и достал купленные мною. — Осталось выяснить, идёт ли Владетельный Князь Ростом с нами.

— Не-ет, братик заперся в биллиардной и запивает горе.

— Какое?

— А вот не скажем! — хором, синхронно рассмеялись девушки.

Черноглазые, черноволосые, они были чудо как хороши. Портило их то, что они очень хорошо это знали, и, по-видимому, умели и любили этим пользоваться. Да и поведение княжон меня немного коробило. Как так можно — без сопровождения, с посторонними мужчинами? Или Иван у них на правах друга семьи?

— В любом случае, барышни, я обещал — я сделал! — Иван картинно протянул сестрёнкам по картонке. Те захлопали выразительными глазами. — А третий, уж не обессудьте, я Илье обещал.

Сёстры поняли, что объект их ехидного внимания как-то начинает выпадать из формулы, и дружно нахмурили бровки:

— Погоди… А ты?..

— А мне… — Иван скорбно, со слезой вздохнул, — не хватило билета… Но у вас же есть ещё. Я надеюсь, что вы меня не бросите.

София фыркнула, а Маша слегка исподлобья посмотрела на неё:

— А Серго и Петя?

— А вы им уже обещали? — резко оживился Иван.

— Да, но без конкретных дат…

— Вот и отлично! — у Великого князя аж глаза загорелись. — Вас двое, нас двое и их двое — всё, больше никого звать не нужно! Серго Багратион и Петр Витгенштейн — прекрасная компания, особенно для этой постановки.

По радости Ивана я понял, что оба названных были неплохими бойцами, но напрягло меня другое. Хрена себе фамилии! Это ж по-любому из княжеских родов. Во, компания составилась! Ага, и тут я с ними рядом — казак из Карлука. А Ивану похоже нравилось моё замешательство. Да и девицам, смотрю тоже.

— Илья, — та, что в розовом, наклонилась ко мне и заговорщицким тоном посоветовала, — вы меньше обращайте внимание на титулы. Уж поверьте мне, эти оболтусы, что Петя, что Серго, примут вас, как равного. Если уж Иван принял, то теперь вы во внутреннем круге. И это навсегда.

Не забывайте ставить лайки! Больше сердечек — выше мотивация у авторов!

ХВОРОСТИНУ ТУТ ЯВНО ЖАЛЕЛИ

Княжна София откинулась на спинку кресла и озорно улыбнулась:

— А знаете ли, Илья, в нашем узком кругу мы иногда довольно откровенны. Хотите узнать, какое первое впечатление вы произвели на мою сестру? — сёстры Гуриели словно играли друг с другом в какую-то странную игру, попутно вовлекая в неё окружающих. — А, Мария? Как он тебе?

Машенька нахмурилась, но тут же лучезарно улыбнулась:

— Ну-у не знаю, Соня, какой-то он излишне чопорный. Ты к нему наклонилась, а он кроме твоих глаз никуда и не смотрел. Проигнорировал все усилия итальянских кружевниц, — тут я не совсем понял. Может, это о той прозрачной сеточке, которой прелести Сонечки Гуриели слегка прикрыты?

Соня слегка надулась, но словно подхватила мяч:

— Откровенность за откровенность! Илья, а каково ваше первое впечатление о нас?

Обе слегка прильнули плечами друг ко другу, слегка склонили головки и мило заулыбались. Мне как-то слегка надоело быть предметом насмешек, и я рубанул:

— Коль хотите откровенно, то за такое поведение да речи матушка бы сестёр моих хворостиной выпорола, не взирая на возраст и прежние старания.

— Фи-и, Илья!.. Илья, я разочарована!.. — хором протянули княжны.

— Девочки, не издевайтесь над Коршуном, — вступился Иван. — У парня тяжелая юность, он с четырнадцати лет людей убивает.

— Вот спасибо Иван, — пробормотал я, — рекомендация прям огонь!

Но судя по всему, на барышень это пугающего воздействия не произвело.

— Фи! Я своих первых в двенадцать заморозила, — задрала носик Мария. — Они как раз на папеньку покушаться вздумали. И меня в заложницы взяли.