— А-а! — расплылся Ярослав. — А я то уж невесть себе что удумал. Конечно, провожу вас. Вот только замену крикну, и прогуляемся. А вы по части чего интересуетесь? Просто там три лавки есть, и все рядом.

— Знаешь, а давай во все зайдём.

— Отличная идея! — купчина крикнул сменщика. — Направо прошу-с.

— Погоди! Для начала к нашей машине подойдём, — он напрягся. — Да ты не трясись, деньги-то нужно взять, не с собой же капиталы таскаю. Там, в лавках твоих, ежели карта ляжет, много оставить придётся.

Ярослав немного нервически засмеялся:

— Ну ежели б это мои лавки были…

— Эт да.

А ЭТА ЛАВКА ЕЩЁ ПОДОЗРИТЕЛЬНЕЕ…

Мы неторопливо прогулялись до «Победы». При нашем приближении пассажирское стекло со стороны тротуара опустилось, и Иван недовольно прогудел:

— Коршун, тебя за смертью посылать!

— Князь, денег дай, — надо было видеть его лицо! Только ради этого стоило затевать поход к «Победе».

— Э-э-э… Тебе не хватило?

— Билеты нынче дороги, плюс возникли определенные незапланированные траты.

На удивление Сокол ответил коротко и по-деловому:

— Сколько?

— Дай сколько есть, останется — верну.

— Нормальные у тебя запросы! Если это был не ты… Держи! — он протянул маленький саквояжик.

— Ну, спасибо за доверие, князюшко.

— Всё бы тебе смешочки… Может, с тобой сходить?

— Сиди, договорённость на одного была.

— Добро́, жду, — и окно поползло вверх.

Обратно шли в настороженном молчании. Наконец Ярослав не выдержал:

— А товарищ ваш — это кто?

— Оно тебе надо? Меньше знаешь — крепче спишь.

— А вот неправда ваша, господин хорунжий. В нашем деле лучше знать, чем не знать. Если он и правда, — купчина забавно шевельнул бровями и дёрнул головой вверх, — а вы при ём, значит не в ту лавку вас надо вести, в какую раньше собирался. А совсем в другую.

— Ты смотри, как всё сложно… — я прикинул. — Веди-ка братец в ту, другую лавку.

— Ну а как⁈ — предупредительно и суетливо зачастил провожатый. — А как же⁈ Нужно ж с пониманием подходить…

За сими глубокомысленными разговорами мы подошли к простой деревянной избе, невесть как оставшейся в окружении каменных особняков.

— Прошу ничему не удивляться. И… за оружие лучше бы не хватайтесь.

— Постараюсь.

— Уж вы извольте. Очень прошу. Фридрих нервный, что при его работе опасно.

— Ага.

Отворив скрипучую высокую калитку, зашли во двор. Обычное подворье, только что не прибрано, трава не скошена, щепки от поленьев валяются, неустройство. Ну, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Мож, им религия какая прибираться не велит?

Зашли в дом, а там… ёшки-матрёшки! Прямая противоположность двору! Всё чисто, да не просто чисто, а прям вылизано, столы-полочки по линеечке, натуральная лаборатория тебе. Я столь образцовый порядок только в матушкиной травной избе и видел, там у неё строгость похлеще любого госпиталя.

И дядя нас встретил колоритный. Ежели кузнеца былинного представить — ростом с косую сажень (так что даже мне пришлось на него снизу вверх смотреть), руки с мою ногу в охвате, борода лохматая — да вместо кожаного фартука кузнецкого, натянуть на него костюм тройку, синий галстук с искрой и маленькие очки в серебряной оправе… Представили? Вот и мне сложно было.

— Фридрих Францевич, мы к вам. Клиент важный, — масляно расплылся купчина, подразумевая «денежный». — Очень, — Ярослав выделил это слово, — очень важный. Вы уж поспособствуйте?

— Ярославушка, душа моя, — нараспев протянул здоровяк, — так ко мне другие и не ходят, — потом он посмотрел на меня и осёкся: — Ярик, сукин сын, ты кого привёл? Со всем почтением, господин хорунжий, — слегка поклонился он мне. И снова купчине: — Дегенерат! Предупредить мог? — хозяин оправил рубаху и встряхнулся. — Так-так, господин Коршунов, чем моя скромная лавка может вам помочь?

— О как, мы знакомы?

— Ну так, слухами земля полнится. Хорунжий Коршунов, боевой сотоварищ Великого князя Ивана, — Ярослав за спиной шумно сглотнул. — Я ж говорил: идиёт! Не обращайте внимания. Пройдёмте.

Мы подошли к столу на котором явно в заданном порядке лежали крапивный шнурок с узелками, непонятная штуковина типа астролябии и кучка деревянных фишек со странными буквами.

— Дайте вашу руку, господин хорунжий, желательно правую.

Ну, где наша не пропадала! Протянул ему десницу. Яков Францевич подвигал по столу широкий деревянный поднос:

Сейчас рукой не шевелите-ка, — сам же проворно сунул руку в нагрудный карман и, выхватив крошечный, треугольный, костяной по виду ножичек, ловко ткнул меня в палец.

На поднос упало несколько капель крови.

— Ах ты аспид! — я и сам не заметил, как в левой руке оказался револьвер, а правая уже наполовину выдернула саблю. Только вот псевдокузнец на мои угрожающие действия вообще внимания не обратил.

Он споро сгрёб меченые значками деревяшки, кинул их в поднос, повозил по крови, потом встряхнул так, что фишки подпрыгнули и упали новым узором, а уж после этого принялся узелковой верёвочкой да диковинным секстантом чего-то мерить.

А я стоял — дурак дураком, отслеживая стволом попеременно Фридриха и Ярослава. К слову последний вообще не шевелился. Наконец Фридрих Францевич оттолкнул себя от стола и облегчённо воскликнул:

— Да! Именно так! — потом поднял глаза прямо на ствол револьвера и недовольно произнёс: — Вы это не балуйте тут…

— Сам, ссука, не балуй! Ты чего тут устроил? А?

— Ярик, идиёт, ты что не предупредил, куда господина хорунжего привёл?

— Не успел, ва-ваше…

— Заткнись!

— Есть, — как-то по птичьи пискнул Ярослав.

— Теперь вы! — здоровяк опять обратился ко мне. — Да уберите вы свой ствол, хотел бы убить — убил бы.

И почему-то поверилось, вот ежели этот дядя захочет, то непременно убьёт…

Фридрих прищёлкнул пальцами, от чего в деревянном подносе, съедая кровавые капли, заплясало мелкими язычками холодное зелёное пламя:

— Что волхвов в деле ни разу не видел?

Я убрал револьвер.

— Не доводилось.

— Ну приобщайся, значит!

— Скажешь хоть, что ты там в этих своих деревяшках видел?

— Сказать не скажу, только намекну.

— Ты шутник что ль, дядя? — меня вот эти игрища порой раздражают до не могу. — А ежли я вашу шайку-лейку Третьему отделению сдам?

Ярослав крупно вздрогнул, а волхв поморщился:

— Да пойми ты, мил человек, не в том же дело! Гейс у меня. Нарушу — потеряю дар. Поэтому — впрямую ничего сказать не могу, токмо наводку подкинуть. Повлиять, да и то косвенно. Послать вот в нужную лавку могу, да предупредить: готовьтесь серьёзнее.

— Ну что, и на том спасибо.

— Так, теперь ты, — Фридрих ткнул толстым пальцем в Ярослава, — ведёшь его не к Люсику, как хотел, это им без надобности, а к Моисею Соломоновичу. Понял? К Мо-и-се-ю, кивни. Молодец. Скажешь от Францевича. И ежели он, аспид будет кочевряжиться… пригрози, что я ему больше руки не подам. Всё запомнил?

Ярослав судорожно кивнул.

— Понял, ваше магичество, к Моисею!

— Вот и ладушки. Иди, у ворот подожди.

Здоровенный волхв подождал, пока купчина выметется, и сказал, обращаясь уже ко мне:

— Вы это, ваше бла-ародие, уж подсобите ежли случай предстанет. Сына у меня в Магическом университете подвизается. На факультете предсказаний. Как он про вас рассказывал, у-ух!

— Фамилия?

— Да зачем вам фамилия? Он же на меня похож, такой же неудобно здоровый. Сам-то, поди, ни за что не обратится, даже если прижмёт. Гордый он, засранец. Но если вдруг…

— Чем могу, поспособствую. Если сегодня жив останусь, — я хлопнул «кузнеца» по плечу. — Спасибо тебе, Фридрих Францевич. Будут время и дела совместные — сочтёмся!

— А и хорошо! Нам же больше и не надо!

МАРМЕЛАД ОТ БРАТЬЕВ СМИРНОВЫХ. НУ ПОЧТИ

Я вообще так и не понял, почему эти полусерые господа кучковались в одном районе. И почему их Третье отделение не накрыло? Может, они их как-то использовали? А тогда Иван тут какими делами? Быть того не может, чтоб Третьи о этом не знали…