Лэры Лиховские, после ряда неудач, от меня вроде бы отстали, но это не значит, что и я о них забыл и утёрся.

В Академии недоброжелатели пока ещё есть, но у кого их нет. Просто время — лучший доктор. Оно лечит не только шрамы на душе, но и имеет свойство охлаждать первые горячие порывы.

Как я заметил, те студенты, что ещё не так давно тусили в свите Южина Лиховских, уже лихо рассосались по другим группам и им теперь явно не до меня. У всех своя жизнь. И у них тоже. Нагрузки на третьем и четвёртом курсе нешуточные, а когда происходит обрушение вроде бы правильно составленных планов на будущее, то тут надо проявлять чудеса гибкости и дипломатии, чтобы внедриться в уже существующие студенческие группы, иначе дальше третьего курса одиночке не пройти. А уж как хочется всем стать лэрами, окончив четвёртый, а если в край повезёт, то и пятый курс, и рассказывать не стоит. Я сам сейчас этим же вопросом занят, так что представляю себе их проблемы в полной мере.

Я уже давно понял, что Академия Белговорт — не самое престижное заведение Империи.

Тем удивительнее для меня, и не только для меня, но, похоже и для руководства Академии, оказался визит к нам какой-то очень высокопоставленной шишки из столичной Инквизиции.

Этакий добрый старикан, колобок с виду, с пухлыми румяными щечками и очень-очень добрым взглядом.

Лэр Энрико Томазо обычно просил не обращать на него внимания и даже пытался сделать вид, что он просто приехал отдохнуть. Очень подвижный и крайне любопытный он куда только не успел сунуть свой нос. Лично я его видел раз пять и всё время в разных местах. То он прогуливался около полигонов, то посетил оранжереи, однажды даже в столовую заглянул во время большой перемены.

Из неприятного — сунул он свой нос и в работу наших исследователей, как раз придумавших для меня очередную цепочку проверок на полигоне.

Вроде бы, просто так зашёл, поулыбался, глядя на царившую суету на площадке, минут пять поглазел, перекинувшись словами с теми преподавателями, кто оказался рядом, и ушёл.

Вот только я всем своим нутром прочувствовал, что это приходил мой личный зритель. По мою душу, как это не обидно и не пугающе звучит.

Затем начались беседы. Принцип, по которому инквизитор выбирал се6е студентов для разговора, мне оказался не очень понятен. Он говорил не только с рейтинговыми учениками, но и с первокурсниками, у которых этому рейтингу ещё толком неоткуда было взяться. Может мы с Федром и не про всех приглашённых знали, но человек шесть — семь сумели установить. На следующий день, ближе к вечеру, дошла и до меня очередь.

Нашёл меня посланец с запиской, в которой инквизитор вежливо пригласил меня на беседу в семь часов вечера. Местом встречи им была выбрана обычная аудитория в главном корпусе. Молодец инквизитор, тонкий психолог. Без лишнего пафоса и в привычной обстановке студент не будет чувствовать себя скованно, а значит и разговорить его станет намного проще.

Постучав в указанную дверь за минуту до назначенного срока, я дождался разрешения и зашёл в аудиторию. А ничего так её причесали. Цветы на окнах и в углах аудитории, дорогие портьеры, не полностью прикрытые и дающие умеренное освещение, учительский стол с нарядной скатертью и приборами для чаепития, удобные стулья с мягким сидением.

— Ларри Ронси, проходи. Наслышан о твоих успехах и благоволении к тебе богини, — приятным бархатистым баритоном известил меня инквизитор, жестом предлагая присаживаться к столу. — Никак не мог уехать, чтобы не поговорить с таким уникумом. Получить двойное благословление, да ещё и в виде Элементалей своих Стихий, это, знаешь ли, дорогого стоит. Кстати, ты отлично выглядишь.

— Благодарю, лэр.

— А-а, не стоит, — отмахнулся инквизитор, — Давай-ка лучше чаю попьём. Когда ещё минутка отдыха выпадет. Меня тут изумительным печеньем угостили. Между прочим, ваши кудесницы из целительниц его в своём клубе готовят. Расскажешь, как двойное благословления получил?

Эх, как мягко-то стелет. Того и гляди, я вот-вот его слова приму за чистую монету и поверю, что он просто так меня пригласил, чай попить да поболтать. Впрочем, рассказывать про благословления я могу долго. Я эту легенду уже столько раз повторил, что сам в неё теперь уверовал. Может потому, что там нет ни слова неправды. Просто я далеко не всё излагаю, оставляя некоторые подробности за кадром.

Так что я в очередной раз повторил свой рассказ, а лэр Томазо его выслушал с большим вниманием. Вопросы, которые он задал, ничем не отличались от тех, что задали мне в своё время Матрич и ректор.

— Значит, говоришь, с Эмганой у тебя ничего не было, — помассировал инквизитор висок двумя вместе сложенными пальцами, — И даже никакой симпатии?

— Мы друзья. Просто друзья, и я возвращаю ей дружбу, как умею.

— Что значит — возвращаю дружбу?

Пришлось рассказывать, как весь первый курс Эмнана выводила Ларри из себя, пытаясь заставить его перестать быть тряпкой.

— Хм, вижу, что ты не врёшь, — глядя на свои руки, заключил лэр Томазо.

Как мне показалось, смотрел он на средний палец правой руки, на который был надет перстень с белёсым камнем, немного переливающимся перламутром. Я не силён в минералогии, но очень похоже, что у него там стоит лунный камень с эффектом кошачьего глаза. Кстати, у ректора на столе тоже артефактик имеется и точно с таким же камушком. А я-то, наивный, удивлялся, как это мне ректор на слово верит с первой встречи, так вот нет. В этом мире есть артефакты, заменяющие собой детектор лжи. Случайно про такие артефакты узнал от лэра Фливери. Вещица это дорогая, но вполне доступная и никто тайны из таких штуковин не делает.

— Но мне всё равно непонятно, отчего богиня обратила на тебя внимание… — побарабанил по столу пальцами лэр Томазо.

— И не только на меня, но и на Эмгану, — тут же уточнил я, чтобы мысли инквизитора не свернули куда-нибудь не на тот путь, который мне абсолютно не нужен, — Я тоже думал над этим, и если вас интересует результат моих размышлений, то я считаю, что причина внимания богини в самом смысле этом слове.

— Бр-р-р, — помотал инквизитор головой, — Ничего не понял. Ты давай-ка как-то понятнее…

— Богиня — женщина. Я постарался из ничем не выдающейся девушки, моей старосты в то время, сделать красавицу и возможно этим действием развлёк богиню, как женщину. Какая женщина устоит от такого зрелища. Хоть из любопытства, но досмотрит до конца и как-то да отметит действующих лиц. Ничем иным я не могу объяснить то, что староста тоже получила своё благословление одновременно со мной, чуть ли не минута в минуту. Вся наша группа и преподаватель это видели.

— Ты печеньем-то угощайся, — пододвинул ко мне инквизитор одну из вазочек, а сам откинулся на спинку стула, задумавшись.

Угощаться мне не очень-то хотелось, как и что-то пить со стола.

Зельеварение в этом мире получило сильное развитие. Некоторые снадобья не хуже иных артефактов работают. Подсунет мне добродушный пухлячок какой-нибудь эликсир правды и, здравствуйте, застенки инквизиции. Всё выболтаю.

— Интересную теорию ты предложил, — отмер наконец-то мой собеседник, рассеянно обводя взглядом стол, — Пожалуй я сам с этой точки зрения никогда возможности благословления не рассматривал. И ты знаешь, какая-то логика в твоих рассуждениях безусловно просматривается. Конечно, стоит поработать с фактами, обобщить то, что мы уже знаем, но я уже чувствую, что совпадения найдутся. Признаюсь, ради одного этого мне стоило приехать в Белговорт. Сегодня же свяжусь со столицей, пусть проверят твои догадки на совпадения.

— Прошу простить моё любопытство, но я впервые слышу, что существует какой-то способ столь быстрой связи. Мне говорили, что даже почтовому голубю потребуется не меньше двух дней, чтобы туда долететь.

На самом деле я однажды видел, как ректор с кем-то разговаривал при помощи артефакта, но тогда голова была занята другим и я просто не придал этому значения, вспомнил значительно позже и очень заинтересовался этим вопросом. Мне ли не знать, как быстро развернулись в моём мире системы мобильной связи и какие безумно большие деньги они очень быстро заработали.