И её подруга действительно побежала. Одна из двух, та, что звалась Маринкой и была в розовом наряде. Её шаги раздавались до тех пор, пока она бежала по дороге, а затем лишь шелест травы да листьев кустарника, отдалённый хруст веток, сигнализирующий о том, что девушка таки свернула куда-то в чащу, чтобы спрятаться или затаиться.

— Арлин, — левую руку свою ближайшая девушка протянула стоящей неподалёку второй подруге в чёрно-красном платье с лентами и бантами, помогая залезть снова в телегу, — Как верно было сказано, мы чуть ли не с самых юных лет обучались лишь этому искусству. И больше ничего не умеем. Мы задержим тебя, проследим, что Маринка убежала в безопасности, снимай штаны, — повелела она кучеру властным тоном, несмотря на колоссальную разницу в их возрасте и положении.

— Собралась его ублажать? — немного возмутилась та самая Арлин, но всё-таки, взяв чернобровую девицу за руку, также подползла ближе.

— Быть может, в благодарность или в сладком томном бессилии и вправду не убьёт, — процедила она с недоверием, — я подготовлю его губами, а ты его оседлаешь, вымотаешь, — решила она не отпускать свою роль главной во всей этой ситуации, — А ты лук свой откинь подальше, — обратилась теперь она уже к мужчине, потянувшемуся к пуговицам своих кожаных тёмно-коричневых, почти чёрных, брюк.

— Да вы совсем обнаглели? — было возмутился тот, — Бегите вместе, — сказал он им обеим, — Потратьте часть золота в лавке алхимика на хорошую краску, что будет держаться год или больше. Что б никто вас не узнал. Покрасьте волосы, скажите, что вы сёстры. Вы же не оставите эту чёртову профессию, как я вижу. Только это и умеете. Будто даже осваивать никакое ремесло не желаете, довольные своим делом… Глупые малявки!

Обе юные девы слегка покраснели и потупили взор, не совсем понимая, как реагировать. Им высказали правду, с которой те были явно согласны, другой жизни они не знали, и побаивались что-либо менять в привычном окружении, клиенты их не били, не обижали, они тоже по большей части получали удовольствие от всего, что с ними вытворяли в увеселительном доме. При этом в каждой из них явно горело чувство стыда, а также чувство, словно им бросили нечто обидное, хоть до конца они и не могли сообразить, что именно, ведь кроме своего ремесла девушки и вправду ничего иного не видели, не знали, как живут другие обычные девчонки их возраста, так как дружили лишь между с собой и другими куртизанками борделя.

— Мужчины будут платить сразу за обеих. Молоденькие сёстры, которые должны целовать и ублажать друг дружку. Да вы в большинстве случаев даже избежите вторжения их сосиски в своё тело, — усмехался кучер не то своему хитрому плану, не то собственным эротическим фантазиям, — Разве что испачкают, заублажав себя руками, — дополнил он.

Девчонки лишь с улыбкой переглянулись, не смея возвращать свой взор к глазам сорокалетнего наёмника, привёзшего их сюда, но чернобровая таки потянула за ослабленные после отстёгивания пуговиц штанины, и вскоре обе принялись за то, в чём явно знали толк, надеясь сейчас тем самым обезопасить свои жизни…

Наёмник Вигмарт в наряде извозчика в скором времени уже вернулся в Триград и отчитывался перед королевой. И он явно лгал о каких-то жутких подробностях, изливая убедительные кровавые фантазии за чистую монету, в то время, как сам при этом знал, что две симпатичные девки сбежали по итогу в пограничный с Карменгхеймом городов Авендер, а куда делась их не менее милая подруга Маринка даже он не имел ни малейшего понятия.

И сейчас, когда минуло столько лет, сам Джеймс лишь сегодня днём узнал эту историю. Ведь он наивно полагал, что Маринка, Клодет и Арлин вернулись туда, откуда были привезены ко дворцу, продолжая свою былую жизнь, а то и завязав за это время с такой своей профессией. Но пришедшая к нему Арлин всё рассказала про кучера-убийцу и ту ночь. А также о том, что через девять месяцев после недели сладостных утех с принцем Джеймсом у неё родился сын Филигон. И сейчас, более двадцати лет спустя, он вырос, женился и обзавёлся собственным ребёнком.

Однако Арлин имела неосторожность рассказывать Филигону о том, что была с принцем в Триграде и он, вероятно, настоящий потомок короля. Притом, что тот мог оказаться и сыном того самого кучера, которого умело задерживали двое девиц, чтобы дать их подруге достаточно времени скрыться.

Кто же знал, что вместо гордости за своё почти сказочное происхождение и поиска лучшей доли для себя среди ремёсел и работ, они с его женой решат шантажировать Джеймса, ставшего уже королём, сообщив, что у того есть бастард и внук, уже научившийся ходить и говорить. Готовый в скором времени под напором родителей заявить о себе и притязательствах на трон. И что великие маги будут способны это официально подтвердить, ведь кровь королей и принадлежность к правящему роду просто так скрыть не удастся.

Что именно требовали Филигон и его семья — король поделился лишь с Эйверем, которому и передавал в тронном зале конверт с письмом на хранение, оставляя остальных в неведение, в том числе и архимага с которым только что побеседовал. Сам же он не знал, были ли потом дети у Маринки и Клодет, что с ними стало и где они сейчас. Он уже давным-давно не вспоминал о тех днях и ночах, что они проводили вместе и никогда не интересовался дальнейшей судьбой всех трёх девушек.

Не ведал монарх и отыскала ли Сара того наёмника, что их пожалел, а её обманул. Знал лишь, что Арлин, доставлявшая это самое письмо, уверяла и клялась, что сама она ни причём и никогда бы посметь шантажировать Его Величество не посмела. И он верил её искренним слезам и словам, в отличие от Сары, случайная встреча в дверях с которой едва не стоила бедняжке Арлин жизни.

Вполне удовлетворённый разговором с архимагом, выяснив всё то, что хотел, однако же самой этой информацией отнюдь недовольный, Джеймс отпустил своего верховного волшебника в тронный зал, велев ждать там с примицерием, апокрисарием и остальными для продолжения слушаний визитёров, а сам, вслед за Эйверем и Вайрусом, которого вероятно ещё посвятит в курс дела, отправился из цитадели вдаль дворов крепости, мимо церкви со сверкающей септаграммой, в самое отдалённое из южных зданий, за исключением стрелкового барбакана недалеко от задних ворот.

Здесь располагалась алхимическая лаборатория придворных учёных. Чаще всего в здании трудились приезжающие исследователи, чаще всего разные гномы, так как большая масса придворных исследователей большую часть времени всё же проводили свои опыты в аналогичной, куда более крупной и оснащённой, постройке Триграда

Но пока сам король был в Олмаре многие его знатоки как раз вот на такие случаи всегда находились при нём и обладали необходимым набором инструментов для различных исследований. Сейчас у стариков-алхимиков заказали разобраться в структуре верёвки, перевязывавшей письмо, в конверте, в котором то было упаковано, и, конечно же, в чернилах и самой бумаге этого послания. Причём сам текст им показывать король не пожелал. Для того, чтобы работать с чернилами достаточно было и нескольких вырезанных букв либо слов, которые он и велел отделить из общего содержания.

Всё это нужно было, потому как сын Арлин уже перебрался из Авендера куда-то в другой городок, где с супругой растил сына, дабы мать не знала их местоположения и не могла ничего рассказать даже в случае каких-нибудь страшных допросов от короля и его свиты.

Кряхтящие и гнусавые гоблины, гномы и люди-алхимики сумели для своего монарха выяснить, что бумага эта крайне скверного качества, не похожая на ту, что делают в Унтаре, Гладшире и Хаммерфолле. Она тонкая и гладкая, самый дешёвый вариант, вероятно из клёна, а кленовые рощи — это уже Карменгхейм и верхний Кхорн в области Ридгервуд, где и располагается Авендер. Причём в составе не только древесные волокна древесной массы, но и всяческая макулатура — бумажные обрезки и отходы, которые путём переработки используются в низкокачественных товарах, а также примеси разных других материалов.