Паладин спешил впереди, ему не к чему было ждать, пока воины и работники будут вместе удерживать обрубленное изголовье монстра и тащить, спуская с башни, точнее подтаскивая к краю, чтобы перевернуть через зубцы да и скинуть, вручную её как-то перенести без дополнительной постройки лестниц и других конструкций вокруг башни было бы весьма проблематично.

Эйверь же по внутреннему винту ступенек поспешно оказался во дворе, где уже оказались и король и архимаг. По всей видимости, Бартареон как-то перенёс с башни их обоих по-быстрому. Возможно, при его помощи и рыбью голову можно было бы спустить аккуратнее, но об этом, однако, ещё никто не задумывался. В одной руке воина был зажат его фламберг, в другой чужое копье, добытое из шеи твари, словно трофей, а на лице самодовольная ухмылка, ведь он вышел уверенным победителем из схватки с этим змеем.

— Наш герой, — приветствовал паладина король с улыбкой, — Нигде она тебя не задела? — волновался он, что острые зубы могли бы царапнуть тому ногу или пронзить плечо в попытках укуса.

— Всё в вашу честь, хе-хе, — усмехался, скалясь паладин, не так уж часто обращающийся к монарху на «вы», — Да нет, — покачал он головой, — Я там по центру примерно завис, меж зубов, меж челюстей. Проткнул ему башку прямиком в мозг, — рассказывал Эйверь, — Никакие клыки не дотянулись, хотя ошмёток языка очень старался с ног свалить, червь поганый, — улыбался он, а потом повернулся в сторону, высматривая глазами искомую персону среди армии, — Эй, Тектан! — тут окликнул он мавра в маске быка из войска, — Это, кажется, твоё! — вытянул он левую руку с копьём, развернул его древком вперёд, чтобы не метать с лезвием, и бросил скорее боком в сторону, где стоял рыцарь.

Темнокожий воин выставленной крепкой рукой своё орудие поймал и явно улыбался под своей металлической лицевой накладкой, однако этого никто вокруг лицезреть не мог. Паладин всем показал пример отваги и самопожертвования, а также показал, как нужно использовать слабые места цели даже в ситуации, когда, казалось бы, выхода нет и вас почти сожрали.

— О, каков молодец! Отлично! — ликовал Джеймс, — Смывай с себя эту дрянь да приходи на пир в цитадель. Подумаем, чем тебя наградить за победу.

— Хах, только без рыбных кушаний, — пожелал тот, уходя, а потом ещё раз повернулся, не успев зашагать прочь, — И не «пир», пусть просто обед. День в самом разгаре, у нас на сегодня были большие планы, — напомнил он.

— Снова рвёшься в бой? Мы бы и завтра успели, — отвечал король, — Или прям на рассвете, когда все отдохнут.

— И затягивать всё ещё на день? И давать им шанс на размышление, идеи и подготовку? Мы собрались всё закончить сегодня. А отдых, — задумался он на мгновение, — Вот пусть за обедом все и отдохнут. Да сейчас перед ним, пока кухни готовят. Проверьте тушу снаружи, может есть такие, кто не задохнулся да кого оно не переварило из проглоченных, спасайте людей. И накорми солдат, у них ещё важное дело сегодня будет. Только не до обжорства, чтобы двигаться не смогли, — криво улыбнулся он.

— Как скажешь, ты у нас главный воевода, — не стал монарх спорить.

— Не так, — усмехнулся Эйверь, сделав свой низкий гулкий тон ещё более свинцовым и суровым, — Надо было сказать «Ах, да! Спасибо, что напомнил!» или наподобие, — проговорил Эйверь, намекая, что не пристало королю ставить вот так кого-то выше себя.

— Именно, — кивнул Джеймс, — Спасибо, что напомнил. Будем ждать в цитадели, черничный пирог организуем для тебя.

Паладин лишь снова усмехнулся, да неспешно побрёл прочь, убирая склизкий меч в испачканные ножны. За ним помчалось несколько служак, готовых отнести броню доспешнику, одежду в стирку прачкам, да и вообще помогать воину, если потребуется и выполнять его распоряжение.

При своей, в общем-то нелюбви к свежим кисловатым ягодам черники, Эйверю из всех ягодных пирогов на удивление понравились те, что были именно с ней ещё с первых дней пребывания на посту паладина. Ему был тогда двадцать один год, спустя всего пару лет службы чете ван Корстиен и оставшись после их внезапной гибели не у дел. А сейчас, в свои тридцать два, он всё ещё не знал в Кхорне десерта вкуснее, чем черничный пирог. Так что по большому счёту ничего не изменилось.

Конечно, сейчас для его начинки было лишь закатанное в банки варенье с прошлых сборов, ведь для свежей черники был ещё не сезон, и, тем не менее, на вкус это не очень сильно влияло, так как даже свежую ягоду всё равно клали вместе с сахаром, так что в процессе запекания внутри получалось некое подобие варенья.

— А он прав, — тихо произнёс Бартареон, — Мягчаешь.

Имел он в виду то же самое, что и Эйверь, соглашаться со своими подчинёнными нужно в более статной манере, особенно, когда кругом столько солдат стоит. Они не должны видеть мягкость короля, если это не военное великодушие в том или ином проявлении, а вот такая лёгкая уступка мнению паладина или кого бы то ни было.

Естественно, на то и нужны советники, на то и нужны генералы, а также учёные, астрологи и другие приближённые, чтобы считаться с их доводами, иногда менять свои планы и решения, чтобы поступать под их рекомендациями более правильно, но выражать покорность кому-то при этом монарху явно бы не следовало, чтобы не прослыть правителем мягким и уступчивым. Последний такой король — Дендрион Добрый из рода Мейбери когда-то довольно печально окончил своё правление.

К тому же Джеймс, уже придя к власти, добивался дипломатией спокойства на своих землях, из-за чего ему для многих герцогов пришлось как раз идти на разные уступки, но сейчас времена диктовали, что лучше править жёсткой рукой. Минуло двадцать шесть лет — и снова периодические набеги Хаммерфолла на Скальдум, атаки фанатиков-клириков на вампирские кланы, периодические вспышки народного недовольства, да какие-то хулящие королевскую власть проповедники, за одним из которых он сейчас как раз послал Кваланара, ожидая со дня на день возвращение того из погрязшего в эпидемии Лотц.

Сам Джеймс своему архимагу на этот упрёк ничего не ответил, но к сведению определённо слова Бартареона и Эйверя принял. Они взглянули, как скатывают громадную голову вниз, а та неудачно катится прямиком в новоявленный водоём, не остановившись вовремя на земле. Пришлось организовывать её подъём оттуда, а заодно начинать работы по засыпанию «пруда-реки» хотя бы в самой близкой к замку области.

Но этим работам помешал всё-таки хлынувший дождь. Он и утяжелял набросанные горки песка и земли, а также подливал воды в резервуар, делая тот переполненным и разраставшимся вширь. А раз не удалось быстро избавиться от рукотворного канала, то негде было начинать в который раз возводить защиту на месте рухнувшей крепостной стены.

Впрочем, и лагерь неприятеля в дождь, конечно же, тоже страдал. Навесы над печами и кострами сносило ветром, обогрева и огня для приготовления пищи попросту недоставало, соседство с рекой Нисой тоже в ливень было не лучшим местом для лагеря, так как и шумный поток тоже не особо желал соблюдать территорию собственных берегов…

Так что, если рабочие и слуги Олмара могли в непогоду просто разойтись по тёплым помещениям, укрыться под плотной крышей заместо промокших палаток и влажной древесной листвы и устроить себе обед, плавно переходящий в отдых и ужин, пока крупные капли настырно барабанят по мозаичному стеклу, то дела у атакующей крепость стороны в ливень шли куда хуже.

Несмотря на разыгравшуюся непогоду, слуги крепости, не без помощи рыцарей и их острых клинков, разделывали гигантскую тушу, срезали кожу, изымая чешую, из пластин которой в будущем можно будет изготовить какую-нибудь броню и щиты, срезали с костей мясо, запасаясь продовольствием, что-то замачивая, что-то окуная в маринад, что-то прямиком уже сейчас отправляя на кухню.

Джеймс Дайнер проведал мать с её убежище со слугами, недолго побеседовав о своих планах сегодня же всё закончить и вообще уже постепенно собираться из Олмара в Триград в ближайшие дни для организации празднества в честь юбилея Леноры. Сара планы сына одобряла, сказала, что засиделась здесь изрядно и хотела бы уже «домой», при этом под домом у неё подразумевался отнюдь не родовой «Каменный Дракон», а как раз-таки королевский Триград.