— Валькирии в войсках гномов? — хмыкнула девушка, — Так, может, это вообще сказочки! Ты их сам хоть раз видел?

— Видел гномов, они иногда бывали у короля, — буркнул мальчуган в ответ, — Валькирии существуют! Будто ты видела, что их нет, чтобы утверждать, что их и вправду нет, — обиженно надулся он, — А у нас в войсках есть лучницы, шпажистки и копейщицы, между прочим.

— Копьеносцы, — поправила она его, — «Копейщицы», блин, — цокнула девушка языком, закатывая глаза, — Уфф, ну не с мечами же. Ты наивный ребёнок, верящий в сказки, а я взрослая девушка, разбирающаяся в управлении королевством! — крикнула она на брата.

— То, что ты спишь с кучей парней, не делает тебя взрослой, — рассмеялся он, продолжая жевать яблоко, плавно превращая спелый красный фрукт в беловатый огрызок, — и королевству на престоле не нужна девчонка, не верящая в гномов и валькирий, как в возможных союзников или даже потенциальных врагов.

Откуда он это прознал для Анны оставалось загадкой. С Тодом они не запирали дверь её покоев, так что, вполне возможно, что он заглянул и подглядел за их утехами. Но как он мог быть свидетелем того, что творилось с парке у Мейбери оставалось серьёзным вопросом. «Неужели увязался хвостом и шпионил?», — предполагала она, — «Неужели всё видел и всё знает? Говорил ли кому? Или ему кто-то другой рассказал, и об этом всём в курсе ещё кто-нибудь?» — от таких мыслей сдавали нервы и голова шла кругом всё сильнее.

— Ах ты! С какой такой «кучей», ты, уродец? — рявкнула на Джеймса сестра, — У меня было несколько свиданий с Арном и с Тодом, имею я право на выбор, в конце-то концов?! Я не обязана прыгать под венец к первому встречному, нужны кандидаты, хорошо их узнать, выбрать себе…

— Зато, видимо, есть право прыгать в кровать, ха-ха-ха, — Снова юный принц увернулся от просвистевшей в воздухе маленькой девичьей ладони старшей сестры, надеявшейся крепко шлёпнуть того по щеке за такие речи.

— Замолчи немедленно! У нас между своими землями регулярное напряжение, слышал про бунт дозорных на некоторых границах? Где-то в Карменхорне что ли…

— Карменгхейме, о боги! — теперь пришла его очередь поправлять её невежество, — «Кар-менг-хейм», земли охотников и рыболовов, название осталось старое эльфийское, единственное сохранившееся в королевстве из древних названий. Край приручённых «ужасных ящеров». Сейчас принадлежит Уинфри. Птица — стриж, девиз — «За справедливость!», герб: скрещённые красные мечи остриём вниз под колдовским пентаклем на бежевом фоне, цвет флага — такой же бежевый. Край полон школ боевых искусств и воинской подготовки, — выпаливал он отчеканенные по урокам геополитики академические знания, — А бунт дозорных был не в Карменгхейме, на границах Бреттенберга, выше! Земли твоего этого Мейбери, — показал Джеймс язык и уже готов был выпалить снова хаотичный набор тезисов, — Птица — сорока, герб: алое яблоко в белом кругу на ярко красном фоне…

— Да хватит уже! Какая разница? Флаги, птицы, это ерунда! У людей проблемы, люди готовы вооружиться против нас! Ты хоть понимаешь? Про бунт ты слышал. А про недовольство налогами? Да чему там тебя учат, маленький сказочник. Внутри королевства проблем хватает, некоторые семьи не ладят друг с другом, а ты говоришь про каких-то гномов с валькириями. Как союзников или врагов… Ты ещё про орков вякни! Минотавров там, крысолюдов, как острую угрозу королевству и важнейший пункт в списке урегулирование дел внешней политики! — блеснула она ему в ответ своим красноречием, знанием подобных слов и совершенно взрослой, как ей казалось, постановкой фраз.

— Ууу, какие мы слова знаем! — опять рассмеялся он, — «Внешняя политика»! Ты вообще хоть знаешь о… Ай!

И тут Джеймс получил смачный удар, но оттуда, откуда не ждали, и вовсе не ладошкой, и даже не пинком туфлей по ноге, а маленьким зеленоватым яблоком в лицо. Неспелый фрукт прилетел откуда-то слева и ударил его точно между носом и левым глазом, оставляя характерный красный след. Яркий на первое время, но недостаточный для последующего превращения в заметный синяк. Брат с сестрой повернулись в сторону атаки с озадаченным и слегка недовольным видом, хотя на секунду Анна явно обрадовалась такому природному воздаянию брату за его дерзкие слова.

Неподалеку с кучей мелких яблочек в своих детских руках стояла темноволосая девочка лет пяти в белоснежном платье до колен и горящими от азарта золотисто-карими глазами, и задорно улыбалась под волнистой причёской темно-русых локонов, поглядывая на них. Мгновение спустя малышка кинула ещё одно яблоко в Джеймса, но тот в этот раз увернулся.

— Ты водишь! — проговорила она и засмеялась, провоцируя того за ней погнаться и побегать среди яблонь в роще у озера.

— Вирджи, ты что творишь! — яростно крикнул Джеймс, хмуря свой хвойный взор, — У нас тут важный разговор! Ух, несносная девчонка! Ещё хуже, чем твоя сестра!

— Ты водишь, Джимми! — только и рассмеялась она. И подбросив вверх имевшуюся кучку из четырех-пяти небольших фруктов, удержала их над собой невидимой силой с помощью жестов и движений ладони, девочка явно не по своему возрасту имела магический талант и колдовские задатки.

Яблоки, застыв на мгновение в форме клина, вмиг полетели в Джеймса по одному мановению руки девочки, обстреляв того по плечам и торсу с силой обычного человеческого броска, не задев старшую сестру. Парочка последних плодов, правда, попала мимо, чуть выше, чем могли бы задеть, а остальные несколько угодили в грудь и живот. Вирджиния, младшая сестра Анны и Джеймса, продолжала заливаться смехом, лишь повторив брату ещё раз фразу «Ну, же! Теперь ты водишь!», а затем убежала в направлении деревьев.

— Ну, я тебе сейчас! — крикнул Джеймс и помчался следом, оборвав напряженный диалог со старшей сестрой и оставив её в саду совершенно одну.

Она, сделав пару шагов к тому месту, где недавно стояла Вирджиния, поглядела вниз и с интересом хмыкнула. Хотя подбирать валявшиеся здесь повсюду яблоки не планировала, и желания перекусить сейчас у неё не было.

Тем временем, неподалёку от неё по близлежащей парковой аллее прогуливались под щебетанье птиц её родители в компании семейной четы нарядных магов Лекки — Патрицией и Аравеном, разодетого в свои «праздничные» лёгкие доспехи красно-синих цветов Стэна Стэплтона-Уинфри с алым плащом позади блестящих наплечников, гордо вышагивающей Дианой Виалант в длинном и нежном бело-зелёном платье с позолоченным орнаментом и аккуратным декором и довольно мрачного вида Витте Кромвеллом, бредущим со шпагой наготове у узорчатого посеребрённого пояса, в широкополой смольной шляпе с вороньим пером и строгом бархатном камзоле аспидного цвета, клёпанном под стать и тон жилете с блестящими серебристыми пуговицами, запонками и крупными застёжками в виде металлических цветков розы в области чёрных и скромных по размерам жабо и манжет.

Худощавый Аравен экзорцист и волшебник, покровитель гильдий магов в Иридиуме, неторопливо двигался в мужском синем платье из парчи и шёлка с позолотой на плечах. Зеленоглазый колдун хоть и был по возрасту практически ровесником сорокалетнего короля, но выглядел рядом с ним бородатым тощим старцем, годящимся тому внешне с натяжкой даже в отцы. А за локоть его придерживала шагавшая рядом чуть более молодая черноокая супругой Патриция, держащаяся статной и стройной, в обилии украшений из драгоценных камней.

Именно благодаря блестящим самоцветам самых разных оттенков её, в общем-то тоже агатового цвета, облегающее платье не выглядело столь суровым и «траурным», как серебристо-чёрное одеяние Кромвелла. А, наоборот, играло новыми красками вместе с бирюзовыми и розово-фиолетовыми аметистовыми бусами на груди, элегантной блестящей застёжкой на поясе в виде полумесяца, инкрустированному мелкой россыпью рубинов золотым колье, нескольким блестящим браслетам на запястьях и разнообразием магических колец с крупными камнями на её длинных и тоненьких женских пальчиках.

Некоторые из них имели резное изображение: одно демонстрировало контуры филина — фамильной птицы-символа Лекки, по всей видимости им и подаренное, другое содержало выпуклый силуэт лисицы — родового тотемного зверя её рода до замужества. Все остальные так или иначе украшались гранеными изумрудами, бриллиантами, топазами, а на серебристом извилистом колечке правого мизинца была формочка раскрытой ракушки, зажимающей небольшую яркую жемчужину.