— Кто ты? — спросил монарх для разминки.

— Вейн Карцки, пират на «Медузе» под командованием Рогана Крага, — представлялся полыхающим ртом покойник.

— Почему ты напал на Олмар? — перешёл король к делу.

— Адмирал Лейтред повёл нас, — последовал краткий ответ.

— Почему? Как он вас заставил идти на верную смерть? — не понимал Джеймс.

— Смерть это только начало! — звучал ответ зомби, — Вечная жизнь в Авалоне нам станет наградой за верную службу!

— Вечная жизнь где? — не понял король.

— Мир за пределами миров! Новое пристанище! То, что будет после. То, куда живым дороги нет. Лишь храбрая смерть отправляет к извечному блаженству! — звучал искривлённый голос пленённого мертвеца.

— Что это? — поглядел Джеймс на своего архимага, и заодно переводя взор на Ширна.

— Жизнь после смерти, — задумчиво молвил Бартареон, погладив свой гладкий подбородок, — Что-то похожее на верования гномов, верящих, что за павшими в бою явятся девы-валькирии и унесут в лучший мир, где не будет ценности золота, но всегда будет в достатке. Можно будет славно биться и пировать, где смерти больше нет.

— Слышал что-то про Авалон? — желал Джеймс конкретики.

— «Став огнём, меж светом и льдом. Где все — такие, как я. Мы — беспечные дети зари, идущие по волнам. Зажги свечу, беги за мной. Забудь, что такое смерть. Смерти больше нет!» — процитировал он кусок одной проповеди, — Есть поселения, где ослабла вера в Пантеон Семерых, где не желают перерождения и боятся забвения. Где смерть в земле презирается, а покойников принято сжигать особыми ритуалами. И они верят, что распавшееся в пепел тело ещё заново обретёт новую плоть, когда дух их окажется в райском роскошному саду, где бродят крупные чёрные кошки, где на берегах пасутся водяные кони, где по ночам не гаснут живые блуждающие огоньки, где летают жар-птицы, где есть двуглавые животные, у которых обе части тела — передние, то есть, например, кони у которых вторая голова вместо хвоста, — пояснял он, — Там же после смерти оказываются пикси и фэйри. Много разных диковинок и чудес, в общем, — не слишком утопал в подробностях архимаг.

Понятием «рай» ещё до объединения герцогств в Энторион называли любое мифическое место, в котором пророчили загробную жизнь. Такие верования противоречили Церкви Семерых, проповедовавшей перерождение в далёком светлом будущем, однако было распространено за счёт религиозных культов, отголосков влияния веры гномов и по разным иным причинам. В конце концов, некоторым людям попросту хотелось думать, что где-то там, после смерти, их ждёт поистине цветущий райский уголок.

— И этот Лейтред вам наплёл про вечную жизнь после смерти? Как вы в это поверили?! — возмущался король, снова повернувшись к зомби с монетами на глазах.

— Захочешь хорошей жизни, и не в такое поверишь, — пытался заулыбаться тот, хотя мышцам мёртвого рта это едва-едва удавалось, искорёживая на хладном бледно-синеватом лице уродливую гримасу.

— Ерунда какая-то, — промолвил ошарашенный Джеймс, а покойник постепенно снова обмяк, — Убедить разбойников и пиратов в то, что вместо забвения за их злодеяния их ждёт прекрасная вечная жизнь после смерти? И такая толпа поверила в это?! — восклицал он, поворачиваясь к Бартареону.

Пламя во рту мертвеца затухало, руки переставали дрожать и дёргаться к хватке остроухих слуг, голова поникла вниз, и тело плавно сползало, теряя пепел из пасти. А вскоре соскочили с закрытых век и монеты, приземлившись на каменистый пол зала. Ритуал был окончен и повторять его монарх не просил. Как не просил приволочь и ещё одного убиенного для разговоров.

— О, тут не только в красивых обещаниях дело, — заметил архимаг, — Они настойчиво проповедуют свои убеждения, обращают вокруг себя в веру, создают паству, видать, даже из таких мерзавцев и преступников, желающих о совсем иной жизни вместо той, что имеют. Даже довольные грабежами и совершением злодеяний, видать, поддаются сладкой сказке, начиная искренне в это всё верить.

— Значит, они всё-таки больше убеждённые фанатики, чем ошалевшие опьяневшие берсерки… — умозаключал король, — Эх, идёмте, — бросил он всем, и Бартареону, и Ширну, и прислуге, — Вряд ли мы ещё чего-то дельного добьёмся от этого или ему подобных. Чтобы эпидемии какой не началось, все разлагающиеся тела придётся сжечь снаружи, — отдавал он распоряжения.

— Вы ведь сейчас слышали, что они только того и хотят. «Стать огнём», — напоминал ему архимаг.

— И что прикажешь? Могилы им копать здесь? Всему вражескому войску?! — возмутился Джеймс, — Они верят в бредни! А у меня крепость, полная реальных людей и целый город вниз от главных ворот. Я не хочу, чтобы всякая гниль выкосила нас тут всех, как болезни в Астелии и в Лотц! Все тела сволакивать и сжигать, — повторил он чётко и строго свои указания, — Все до единого. Самим, кто их стаскивал и подпаливал, тщательно мыться и париться, избегая любой заразы. Растираться спиртом, особенно руки. Не внутрь глушить, — ещё раз строго глянул он на следующую за ним пару крепышей, — Не тратить зазря ценные королевские запасы из погребов! Напьётесь ещё, когда победу над этой швалью будем отмечать! А пока следить за своим здоровьем, и не подпускать никакие болезни к Олмару. Испепелить все тела до единого, — приказывал король, — Организуйте ночных работников и стражников по моему распоряжению.

— Подсоблю им тогда, раз такой приказ, — вздохнул архимаг, — Разбужу пиромантов своих, сейчас приступим, — пообещал он.

— Добро, — кивнул Джеймс, — Только много сил не трать, не увлекайся. Нельзя, чтобы ты ослаблен был, когда завтра неизвестно что случиться может. Мы здесь на настоящей войне, на завтрашний день большие планы, — напоминал он волшебнику.

Но на улице их встретил проливной дождь, означавший конец всему указу короля о сожжении тел. Даже обливая те смолой или горючим спиртом едва ли стоило на что-то дельное рассчитывать, однако хотя бы оттащить их подальше от замка было можно. К тому же Бартареон мог, не взирая на дождь, испепелять вместе с помощниками сваленные тела. Да к тому же кроме пиромагов можно было подключить к делу либо мастеров водной стихии, либо создавать воздушные щиты и купола на небольшом расстоянии от куч трупов, чтобы те смогли хорошо прогореть.

Джеймс оставил всё на усмотрение архимага, обняв того за предплечья на прощание и с кивком пожелал вызвавшемуся помогать хорошей продуктивной ночи, тем более, что тот в основной части грандиозных планов задействован не был, и мог сейчас развернуться своим искусством, но всё равно не настолько, чтобы слечь в беспамятстве и беспомощности. Он должен быть всегда под рукой у монарха в такое время. Сам же он, наконец, отправился отдохнуть в покои, надеясь что с ручьями льющихся вод на территорию замка от гниющих мёртвых тел не нанесёт каких-нибудь болезней.

Ливень щедро поливал всю ночь королевские сады, как и поля с огородами самого города Олмара вне крепостных стен, только чудом не оказавшегося под атакой армии врага, отчего-то сфокусировавшего все силы на пробитии западной стены вместо штурма главных и задних ворот. Сейчас их кострам и дымоходам передвижных полевых печей изрядно досталось, так что разбойники и флибустьеры остались и без обогрева, и без тёплого завтрака. С возможностью перекусить с утра только холодными или не требующими разогрева блюдами, например овощами, булками, вяленой или маринованной говядиной, ветчинными рулетиками с сыром, соленьями из банок, сушёной рыбой, пусть даже от сырости и не столь уж привычной на вкус.

Едва начало светать, как короля, почивавшего в кровати в одиночестве, так как Кирстен всё ещё велено было сидеть в убежище вместе с детьми, разбудил металлический лязг кольца стучали — дверного молотка в виде приплюснутой драконьей головы, сжимавшей в зубах этот самый обод, с массивной нижней частью, позади которой к двери ещё была прикреплена специальная металлическая пластина для более громкого звука.