Быть может, это даже была одна из тех причин, которые повлияли на вот такое объединение банд под командованием адмирала Лейтреда, однако же ни Арекса, ни Тиль, ни молчащий рядом Такада на эту тему совершенно сейчас не задумывались.

Неподалёку Нина в гневе срезала громадным клаймором конечности с кричащих тел, отсекая тем руки и головы, иногда пронзая насквозь и вновь виртуозно вынимая из кровавого торса свой верный тяжёлый клинок. Не опуская его, не протирая, а снова и снова пуская вход, вертясь среди банд и шаек неприятеля, неся лишь смерть и разрушение всем вокруг.

Наконец подоспели войска короля. Эйверь первым нёсся, ведя свою колонну к засевшим на прилеске разбойникам, а следом за ним бежали гвардейцы и рыцари, устраивая настоящую бойню, когда численный перевес отныне, как минимум, сравнивался, если уже не начинал постепенно переходить на сторону вторгшихся в лагерь королевских отрядов.

Лейтред рванул к теням деревьев, растворившись от Кифлера в туманной дымке. Он помчался преследовать адмирала, но из тумана то и дело возникали разбойники с наточенными клинками, на которых приходилось отвлекаться и тратить время. Они представляли опасность, хоть и не могли фехтовать столь же умело, как остроухий кадеть, а потому недооценивать их было нельзя.

Большая часть разбойничьей армии отступала прочь от сожжённого лагеря и реки, двигаясь по лесной опушке к долине, однако там их уже поджидал Вершмитц со своим дядей, рыцарем Оцелотом и гвардейцами Олмара.

Как и желал того король, два войска взяли вражескую армию с двух сторон, сдавливая, словно кузнечные клещи раскалённый кусок металла. Казалось, что шансов спасти или сбежать у тех уже не было. Однако некоторые метнулись в противоположную сторону, стараясь сбежать глубже в лес и раствориться в ночном мраке.

Так что Такада и Арекса ринулись их догонять, а щур ещё и метал им в спину свои различные убийственные припасы. Даже если те бежали столь быстро, что уходили из его взора, он всё равно представлял их траекторию, да и большинство удиравших всё равно бежали по прямой. Так что даже предугадывать их движение было не нужно, главное было дотянуться броском, достать их так, чтобы пронзающий удар ножа или сюрикена оказался летальным. Иначе, подойдя к трупу, можно было получить и кортиком в ногу, если не хуже.

Не то, решив, что вдвоём они не справятся, не то, не желая упускать собственного веселья, Тиль и Эрвуд рванули следом. Капитан же вспомнил, что залп залпом, а где и чем сейчас сражается Ильнар оставалось неизвестным. Так что он решил вернуться ближе к побережью и лагерю, чтобы обнаружить своего одноглазого лучника, желательно живым и здоровым.

Ильнар же после залпа первое время успешно отбивался с места. Его, безусловно, заметили после зелёной стрелы, но лишь часть отрядов метнулась к нему, так как отвлекаться на остальную ораву королевских кадетов приходилось куда сильнее. Тот же с собой, разумеется, стрелу брал не одну, а целый колчан. Меж пальцев крепко натянутой тетивой заряжал теперь по три оперённых древка и выпускал колкие заточенные наконечники в рёбра бегущих вооружённых корсаров.

Так удавалось сдерживать их натиск до тех пор, пока стрелы эти, наконец, не кончились. Конечно же, где-то вокруг обязательно были стрелы лучников и арбалетчиков среди припасов лагеря, однако вокруг всё пылало, так что те, если и не сгорели, обнаружить их было довольно непросто. Полыхающие костры своим ярким светом в ночи лишь сильнее затемняли своё окружение. Поэтому то, что валялось где-нибудь неподалёку, однако же за пределами контуров порождаемого ими освещения скрывалось в непроглядной темноте, заполненной к тому же дымкой стелящегося бледного тумана.

Он не без ужаса наблюдал, как на тела павших взбирались какие-то серокожие худощавые твари. Запах трупов с поля битвы, что шла уже этой осадой несколько дней, не мог не привлечь к себе различных падальщиков. И не только лесных осмелевших и изголодавших зверей да пернатых стервятников, но и различных уродливых стрыг, богинок да упырей, сейчас глодавших лица и кисти с недавно убиенных воинов.

Почти слепые или вовсе безглазые, эти чудища размером от собаки до кабана ориентировались всегда по запаху крови и плоти, причём их одинаково устраивали как трупы подгнившие, так и свежие покойники. Однако общий шум битвы их отпугивал, поэтому поеданием мертвечины они своими зубастыми и слюнявыми пастями занимались здесь поодаль от основного лязга клинков и вопящих в бою воинов.

Обомлевший от их вида стрелок, у которого к тому же кончились все боеприпасы, опасался даже пошевелиться, дабы не привлечь к себе их внимания. Подобные создания нечасто нападали на живых, к тому же вокруг было немалое разнообразие свежих убиенных тел, однако же, если их вспугнуть или того хуже заинтересовать своей персоной, то можно было и попасть в серьёзные неприятности.

А рисковать ему сейчас совсем не хотелось. Под ногами, разумеется, вместе с телами лежало и их оружие. Иногда брошенное из ослабевших пальцев, иногда, наоборот, крепко сжатое даже отрубленными кистями и руками, но греметь и поднимать что-то он сейчас не торопился, пусть и неспешно, сидя в накидке, двигался в сторону подмеченного широкого палаша, обронённого, кажется, кем-то из кадетов Восьмого Взвода, павших во время сражения.

Ни Ильнар, ни капитан Крэйн, ни кто бы то ни было сейчас не знали каковы их истинные потери. Подоспевшие две армии короля должны были уже поставить точку, но создавалось ощущение, что напоследок при себе адмирал оставлял всё-таки не самых слабых, а самых умелых воинов. При этом тех из них, кто был наиболее плохо подготовлен — кадеты уже успели вырезать задолго до прибытия полков Эйверя и генерала Вершмитца, так что им достались противники куда более умелые, однако же всё равно даже не облачённые в простенькую броню и не вооружённые хоть какими-нибудь щитами.

Подуставшая Нина, чьи предплечья уже изнывали от бесконечных вращений тяжёлым мечом, защищая собственную жизнь от посягательств всяческих лиходеев, заметила краем глаза тёмно-синий мундир среди деревьев. Первой мыслью было, что это адмирал Лейтред решил затеряться в лесах, так что она тотчас же помчалась туда за ним.

В прилеске и на опушке вовсю гремело сражение, где два войска королевской армии уверенно сдавливали неприятеля. В лагере полыхали костры и следил за крадущейся бледной нежитью своим единственным глазом затерявшийся там бедолага Ильнар всё подбиравшийся к широкому лезвию палаша, чтобы вооружиться против них хоть чем-нибудь. В лесу же шла усиленная погоня за беглецами.

Арекса, Такада, Тиль и Эрвуд стремились, чтобы никто из бежавших прочь не ушёл живым. Нина неподалёку преследовала фигуру в синей куртке, бежала стремглав, насколько позволяли усталые ноги и тяжёлый двуручный меч. Было ощущение, что во тьме леса туман менее густой, чем по его периметру, однако ночная мгла всё равно не позволяла вглядываться вдаль на достаточное расстояние

Одна сговорившаяся парочка флибустьеров-друзей решила устроить ей засаду, не то слишком поверив в себя, не то в попытках спасти остальных отступающих или как раз прикрыть своего адмирала, за которым та так гналась. Так что по движению Нины натянули рыболовную сеть, поймав её в ловушку. Им удалось сбить её не только с толку, но и с ног, повалив на землю. Но едва бандиты на неё накинулись, как она всё же смогла поставить обоюдоострое лезвие крупного клинка так, чтобы он прорезал плотные верёвочные путы, и уже освободившиеся женские руки начали вращать своё оружие, изранив их по обеим сторонам насмерть.

Выбравшись оттуда она не медля помчалась дальше преследовать Лейтреда по тому пути, где видела того в последний раз, и даже отошла от этого направления немного вбок, чтобы срезать путь через овраг. Цветущие весенние деревья нижними ветвями, покрытыми листьями, то и дело заслоняли обзор, а никакой тропы здесь поблизости не было.

Однако было несколько земляничных полян, где обычно жители Олмара собирали ягоды, так что хотя бы на них можно было осмотреться и прислушиваться, не хрустнет ли где под ногами убегающих палка, не зашелестят ли кусты… Так она и ориентировалась, преследуя свою удирающую жертву.