Отроки вокруг просто полегли, выкрикивая изредка подобно прошлому разу якобы объясняющие и дополняющие фразочки: «Наверное, влюбились!», «Потому что те всё никак не полетят!» и тому подобное. Такая версия игры была явно повеселее разминочной «да-нет'ки» и сильнее нравилась ребятам.

— Кто живёт у меня под кроватью? — Раздался девичий голос, когда они все решили, наконец, продолжить, а надпись впервые зачитывалась как бы от лица владельца церы, не просто там «в твоей бороде», а именно «у меня под кроватью», — Эльф-вонючка! — громко хихикая с искривлённым и недовольным лицом прочла Сара, делая жалобно бровки домиком, — Фу, нет, хи-хи-хи. Не правда!

Мальчишки хохотали, но никто не посмел это как-то комментировать, к тому же от юной Палмер всегда прекрасно пахло. Даже наоборот, Эйзенберг попытался сгладить накал, сказав, что эльф-вонючка, видимо, усердно выучился на парфюмера. А Тод на всякий случай посоветовал всем перед сном заглядывать под кровать или хотя бы бросать туда цветы, мыло или брызгать духами в случае обнаружения закравшегося эльфа-вонючки, отчего все тоже весело рассмеялись, приняв к сведению.

— Ну, с чем подали пирог к завтраку? — последним в этот раз был Рон Эйзенберг, — У-у-у! С железом! — захохотал он, плюхнувшись на лавочку, снова хлопнув ладошкой по столу, отвернувшись, жмурясь и сотрясаясь от смеха.

— Сурово, — хихикал Торнсвельд.

— Завтрак победителя! — отметил Варгус.

— Надеюсь, хоть полезно, — пожалела его Сара, делая снова то же самое лицо «бровки домиком».

— Что ж, береги зубы, — хлопнул Рональда по плечу Такехарис.

— Ничего, — хохотал тот ещё сильнее от придуманного, но из-за смеха с трудом произносимого ответа, — Зо… Зо… Ха-ха-ха! Золотые вставлю!

И тут уже все впятером легли на стол, чтобы не покатиться с лавок вниз на траву и землю, держась за поверхность и подрагивали, заливаясь в весёлой истерике. А когда всё закончилось, с оставшимися пустыми церами они-таки решили разыграть фанты. Договорились про простые задания, которые исполнить можно здесь и сейчас. Каждый написал лишь с одной стороны, переворачивать ничего не нужно было, и просто все кинули в шляпу свои задачки и желания.

— Начнёшь? — предложил Рональд уже по сложившейся тут сегодня традиции Варгусу, а тот на этот раз не рвался в бой, ведь мало ли что там ему велено окажется.

— Хм, ладно уж. Надеюсь, вытащу не самое идиотское, — нервно хихикал он, — Что нужно сделать этому фанту? — говорил он о себе, начиная вчитываться в текст на цере, — Что у нас тут? Спеть «Ночь над рекой-малиной», не-е-е-е-е, — засмеялся он, — Это не мне, это Торнсвельду! У Тода брат-певец, я-то чего?

— Он, небось, и загадал, — хмыкнул с усмешкой своих тонких губ Вайрус Такехарис.

Остальные с улыбками ждали исполнения, давая понять, что переигрывать никто ничего не будет, а Эвелара и вовсе нет с ними среди участников. Пришлось юному лорду Розенхорну затянуть «Но-о-о-чи над Реко-о-ой-Мали-и-и-и-но-ой! Тума-а-ана скры-ы-ы-ла пеле-на-а-а!».

Всю песню он к своей радости не допел, со словами «Ну, ладно, садись, семь!» — ребята остановили его на втором куплете до повтора припева и оценили его условно на высший бал по семибалльной школьной системе королевства.

— Кто дальше? — нетерпеливый Рон смотрел по сторонам, ведь они не договаривались в какую сторону по кругу будут действовать в этот раз.

— Сам и тащи, — буркнула на него Сара, скрестив руки на груди, щупая узорчатые листики ткани на наплечниках зелёного платья.

— Сам, так сам. Как скажете, леди, — гордо задрал кверху на вечеряющее небо Эйзенберг, шаря рукой среди дощечек и хватая одну из них, как положено, не глядя, — Что сделать этому фанту? Покажи гуся. Чего? — едва не поперхнулся он, — Где я его возьму? Вон гусь, вон гусь, — тыкал он пальцем на озеро, в надежде, что на нём будут утки или хотя бы лебеди, да хоть какая-то подобная птица, чтобы избавиться от задания, однако на озёрной глади никого пернатого не обнаружилось.

— Нет-нет, — хихикала Сара Палмер, — Собой покажи. Ну, как в шарадах для детей, когда угадываешь птичку.

Пришлось краснеющему Эйзенбергу выйти из-за стола, встать боком, выставив одну руку в качестве гусиной шеи, а вторую согнув на манер крыла. И, хлопая «крылом», покрякивать голосом, сжимая и разжимая пальцы в виде гусиного клюва.

Номер имел успех сильнее гоблина, крота и лопаты, так что компания чуть было не решила на нём и закончить. Смеялись и обсуждали произошедшее так долго, что про оставшиеся три церы вспомнили, когда уже собрались расходится, и Варгус чуть было не надел шляпу вместе с ними.

— Тут же ещё три! Давайте до конца, — вытянул он сразу же одну, — Походить на руках! О, ну, это просто, только я платок приготовлю, руки от земли вытереть, — достал он белёсую нежную ткань из кармана, заодно проверив, что больше нет ничего, что могло бы выпасть от положения вниз головой.

Затем, не отходя далеко, он резво перевернулся, встав на руки и немного походил вперёд, балансируя ногами туда-сюда, стараясь на рассмеяться. Зато по итогу, в отличие от «гуся», сорвал искренние аплодисменты.

— Вообще я бы хотела сальто назад, — созналась Сара, что это был её фант, — Просто, может, не все из нас могут, умеют, я бы вот не смогла, вытащив свою же, а на руках, может, и получилось. Только кто-то бы платье к ногам придерживал, — тут же сообразила она, заливаясь румянцем.

— Сальто так сальто, — едва отряхнувший пальцы Варгус Розенхорн, чуть обернулся назад и прыгнул с переворотом, на мгновение обхватывая колени, приземляясь на ноги в исходное положение.

— Ух ты! — Сара захлопала сильнее, — Здорово!

— Ух, твоя очередь, — пытался тот отдышаться и вытирал руки, стоя рядом у стола.

— Так, что тут? — достала церу Сара, — Что? Нет! Глупости! Кто это написал? — вскочила она с места.

— Что там? — озадаченно спросил ей Рональд, озвучив, впрочем, то, что было на устах у всех.

— «Поцелуй Рона Эйзенберга», — прочла она, — Вы в своём уме вообще? Это какой шанс, чтобы не вы здесь целовались, а мне эта штуковина выпала! — возмущалась девушка, краснея всё сильнее.

— Один к… — призадумался четырнадцатилетний Вайрус, — Сколько нас тут? Раз-два-три-четыре-пять, один к пяти! — пересчитал он всех по-быстрому.

— Да, при условии, что свою же тоже можно вытащить, — подтвердил Тод.

— А может она и написала, — произнёс сам Эйзенберг, пытаясь смыть с себя подозрения.

— Вот ещё! Ты написал, признавайся! Или кто-то из вас собрался так подшутить? — Гневно оглядывала она всю четвёрку мальчишек.

— Нет, ну это же не что-то вульгарное, к тому же без свидетелей, — оправдывался тот, но ни в чём напрямую не признавался.

— А вы кто? — тогда рявкнула Сара, — Если не свидетели, — её сине-зелёные разноцветные глаза бегали по смущённым лицам парней, пытаясь выяснить автора этой задачки.

— Ну, не хочешь, не делай, — предложил ей Рональд со всей искренностью, не желая обидеть леди.

— Угу и прослыть той, кто не держит своего слова? Вы же всем вокруг потом расскажете. Как и в случае, если я его поцелую. Я вам не крестьянская девка, готовая залезать на любого лорда. И не служанка, которую можно заставить оголяться и целоваться, — плакала она, — Знала же, что нельзя с вами в «фанты» играть.

— Ладно-ладно, поцелуй в щёку его тогда просто, прикоснись губами и всё, — предложил упростить задачу Варгус.

— Да давайте автор признается и просто даст другое задание, — предложил юный Торнсвельд, поглядывая на остальных, видимо веря в маленький шанс на то, что такое написал не сам Эйзенберг.

— Нет уж, ладно, — сказала девушка, — Будем играть по правилам, — повернулась она к Рональду, — Вставай давай для поцелуя, — нахмурилась девушка.

— Только губы ему не откуси, — будто бы со всей серьёзностью, глядя на её такой озлобленный сердитый вид, похрюкивая произнёс Вайрус под хихиканье остальных.

Сара, конечно, думала вежливо попросить остальных закрыть глаза, а лучше вообще отвернуться, но, даже если бы те послушались без лишних разговоров, это всё равно бы поломало всю суть игры и тем более такого задания. Больше всего она была возмущена, что кто-то посмел рискнуть такое бросить, а судьба заставила выловить нелепое задание именно её.