— Герцог Виалант, — снова проговорил старейшина Высшего Совета, — Вот у вас же растут и Гораций и Гвендалин. Неужто они всему учатся вместе? — поинтересовался он у оратора.

— Они ведь не погодки всё-таки, — чуть занервничал Ролан, — Нет, не совсем, но… Почему бы младшую мою Гвен не обучить всем премудростям, которым учим мы мальчишек? Верховой езде! Точным наукам! Сравнится ли она с вашими достопочтенными сыновьями, друзья?

— Желаете однажды в будущем посоревноваться? — не без интереса хмыкнул Илдрек Розенхорн, чуть наклонив голову на бок.

— Возможно, — призадумался герцог Виалант, — Желаю заключить пари! Обговорим игры и состязания, задокументируем всё под подписью высокопоставленного старейшины, назначим дату, через сколько лет проверим и знания и сноровку моей девочки. Заткнёт ли она ваших юнцов за пояс или окажется всё равно хуже всех? А?

— Интересное предложение, — проговорил Витте, — На Дрейка у меня большие планы. Лет через пять мы могли бы и вправду устроить любопытного рода турнир, уникальный и первый в своём роде.

— Турнир-диковинка! — радовался сам себе Ролан, — Первый и единственный, уникальный! Да-да! То, что надо!

— О, прекрасный герцог Гладшира, вы и вправду хотите наметить турнир вперёд на такой далёкий срок? Кто знает, что произойдёт за эти пять лет! В здравом и трезвом ли вы уме? — озадаченно интересовался Сорокопут.

— Признаюсь вам, достопочтенный, что все мы сегодня выпили на празднике и не раз. Но соображаем чисто и прекрасно, правда же? Ну, мужики! Да спросите нас, где юг, где север, кто глава торговой гильдии, сколько будет двадцать помножить на двенадцать! Каждый из нас даёт себе полный отчёт в том, что происходит! — с пафосом заверял Ролан.

— Ну, вот вам задачка, — облизнул старейшина губы, чуть призадумавшись, — Если Высший Совет не имеет права вмешиваться в правление короля при его жизни, а последующий король не имеет права изменять последнее решение короля предыдущего, — сделал он паузу, осматривая всех в этой знатной компании, чтобы каждый уловил суть вопроса, — что бы стало с миром, если б перед своей смертью прежний король отдал приказ, например, просто всех убить, вырезать всех жителей вокруг. М?

— Ну… Наверное, пришлось бы всё-таки реорганизовывать правила на такой случай, это ж немыслимая ситуация, — раздалось справа, судя по тембру, от Ирмингема Ле Фро.

— Возможно, в таких случаях страха просто не должна слушаться умершего короля? Что там говорится в официальной присяге его величеству при коронации? — попросил напомнить Гладширский правитель.

— Вы, видимо, очень плохо слушали вопрос, — улыбнулся Сорокопут, — Совет не имеет права вмешиваться в правление короля при жизни! — выделил он это и задрал указательный палец правой руки кверху, — Но если в условиях задачи король уже мёртв, то есть перед смертью отдал некий приказ и умер, то Совет уже вправе отменять царящее в меж-правлении распоряжение перед избранием нового монарха.

— Мудро, мудро, — призадумался Ролан, — Что ж, задачкой встряхнулись, мозги протрезвели, кто из вас не побоится бросить вызов моей дочери качеством обучения ваших сыновей, а? — быстро вернулся он к своей затее, не отпустив мысль, как бы не пытался отвлечь его этой своей задачкой старейшина, — Кромвелл, я так понял, уже согласен, — припомнил он ответ того про Дрейка.

— Кваланару сейчас семь, я поучаствую в пари, если вы не против, — произнёс Утгарт, — Лет через пять он будет способен посоревноваться с кем угодно. А то, что он всегда будет помоложе Горация или Дрейка, или Годдарда, — повернулся он к Аравену Лекки, призывая того также принять участие в пари, — Так это может быть даже в плюс: более ловкий, более прыткий, более молодой!

— Естественно, не против! Лорды, герцоги, друзья мои! Ваша светлость, нам пригодится ваше свидетельство, печать и подпись, — попросил он Сорокопута никуда не уходить, — Есть у нас воск, чернила и пергамент, друзья? — вопрошал он у собравшихся вокруг.

— У Эйзенбергов всё есть, — вовсю ширь своих пухлых губ и с лёгким кивком головы произнёс Виллоу.

— Что ж, кхм… — подвигал губами из стороны в стороны Аравен, — Годдарду в этом году стукнет двенадцать, через пять будет семнадцать, вполне неплохое время для юношеского бойкого максимализма проявить себя в конкурсе и обыграть детей знатных герцогов и лордов.

— Ричарду исполнится пятнадцать этим летом, — монотонно и задумчиво говорил тощий Ирмингем, со слегка обвисшими щеками, выглядевший так, словно он не так давно был полным, а потом изрядно сбросил вес, — В свои двадцать герцог будет готов вам показать всё, на что способен. И уж точно не проиграет какой-то там девчонке, — бросил он взор на Ролана, — При всём уважении, — сделал он маленький поклон головой.

— А как быть нам? — приобнял пьяного Эйзенберга Илдрек, говоря за двоих, — Рональду двадцать, моему Варгусу двадцать, им через пяток лет немного не до юношеских соревнований будет, — предполагал он, а Эйзенберг выдавил лишь согласное, но неуверенное «да» подрагивающим голоском, слегка кивнув своей длинноносой головой.

— Что ж, — призадумался герцог земли Гладшир, устроивший всю эту затею, — Не думаю, что это большая проблема. Ну, эти двое будут старше остальных. Гораздо старше, да. Мы же не в поднятии тяжестей соревнуемся, господа! Не, кто больше съест или выпьет, не в том, кто больше пронесёт на спине. Нас интересует другое! Речь о наших детях, которых мы клянёмся воспитать не просто в лучших традициях, а сделать лучшими из лучших!

— Вы уж только там Горацию самооценку не занижайте, чтобы изначально сестре проигрывать не начал, — обеспокоился Ирмингем.

— О, что вы, его занизишь, ага! Тип совершенно не управляемый воспитанием! Уговоры, беседы, поощрения, розги, всё, как об стенку горох, сам себе на уме мальчишка, — рассмеялся Ролан, — Ну, так, возражений больше нет? Оформим, значит документ! — потирал он руки с улыбкой, произнеся последние слова почти в рифму, — Нужны будут подписи и печати, — вслух принялся он размышлять, оглядываясь вокруг в поисках удобного ближайшего столика.

Пока суть да дело, от всей этой галдящей суеты едва заметным кивком вбок Сорокопут поманил Аравена Лекки, и они отошли по другую часть фонтана, чтобы их не было слышно в брызгах шумной воды, а заодно и не видно за струями и фигурами самых разных рыб.

Острозубые щуки, длинноносые осетры, кистепёрые и чешуйчатые, большие и малые — каких только рыб не было среди изображений и фигур в декоре этого журчащего произведения искусства. И этот фонтан стоит здесь много-много лет, не тронутый временем, не обветшавший, а всё такой же величественный как и в первые дни своего существования.

— Магистр-Экзорцист всё ещё жаждет получить свой заказ? — поинтересовался старейшина у главы семьи Лекки.

— Герцог уверен, что заплатил сполна, но также будет должен вам услугу, — проговорил Аравен о себе в третьем лице.

— Не передумали? Я знаю, каковы ваши мотивы, но это не повлияет на баланс родов Хаммерфолла и Аркхарты останутся у власти.

— Ричард юн, амбициозен и полон разных идей. Не все они, конечно, хороши, но у меня и в мыслях не было ему как-то вредить или принижать его власть. Это всего лишь желанный подарок для того, кто принесёт долгожданный мир и баланс. Считайте это вкладом во всеобщее будущее.

— Что ж, пусть будет так. Вы даже не представляете, чего мне стоило его раздобыть, — заверил Сорокопут и, раскрыв слегка свою красно-золотую парадную мантию достал из-за пазухи непримечательный серый свёрток мешковины, передав его вместе с содержимым в слегка морщинистые руки главы Иридиума.

Аравен низко поклонился, пряча свёрток вовнутрь своего синего парчового платья, поглядел по сторонам, удостоверившись, что нет свидетелей у этой их передачи, а затем воскликнул погромче, насколько же чудные погоды стоят этой тёплой весной.

Так, за мнимой беседой о погоде, они нагнали остальную компанию Ролана, ведь без подписи Сорокопута тот со своей затеей не угомонился бы. Знатные господа уже раздобыли пергамент высшего качества, чтобы тот уж точно сохранился. Сначала хотели каждому по экземпляру сделать, в итоге порешили, пусть примерная дата турнира и сам документ хранятся в Высшем Совете, тем более здесь с ними был возглавлявший его вот уже шестнадцатый год Сорокопут.