Совы в Кхорне хоть и водились, но удавалось Джеймсу видеть их довольно редко. Чаще всего эти были фирменные филины-гонцы с земель Иридиума, где они как раз водились в большом разнообразии. У каждого региона была своя почтовая птица, а то и не одна. Таких держали у себя остальные знатные семьи и лорды, чтобы та доносила весь быстрее, отыскивая дорогу домой.

Но иногда просто тренировали конкретную породу вида летать, так сказать, «от кормушки к кормушке», что удавалось с переменным успехом. Потому что выпустив, например, птицу где-нибудь удалённом уголке Энториона типа Карпат — не понятно, как ещё этой птице внушить, что лететь надо не просто на ближайшую территорию или там в Карменгхейм к Уинфри, а непосредственно к королю в Триград. Вот и старались у каждой птицы выводить особые породы и конкретные маршруты, а потом закупали друг у друга, обменивались почтовыми пернатыми.

— Вроде оно, — сказал Дрейк про выбранное дерево, и полез на него вверх, цепляясь руками за сучки и ветки, активно шевеля руками и ногами, — Да, оно! — добавил он, вскарабкавшись аршинов на пять по стволу.

Джеймс молча полез за ним, стараясь повторять точно движения друга, но вскоре понял, что они так не могут никогда поравняться, чтобы вместе заглянуть в дупло к сове. Так что ему пришлось отползать правее, зато, как оказалось, ветви там потолще и поустойчивее. Ногами стало более удобно опираться, так что он догнал Дрейка задолго до того, как тот успел добраться до широкой расщелины в стволе, где и обитала птица.

Они тихонько заглянули внутрь, где оказалось целое гнездо. Маленькие, покрытые пухом птенцы, ещё явно не умевшие летать, мирно дремали в своём уютном лежбище по центру, устланном сеном, сушёной хвоей, листиками, кое-где торчащими шишками и даже перьями других птиц, на которых здесь могли охотиться их отсутствующие нынче родители.

— Вот жеж тринадцатая напасть! — шёпотом выругался Кромвелл, — Улетела уже. Была здесь, спала. Большая такая сова! Голову втянула, почти как шар. Как бочка восседала здесь, — клялся он другу, рассказывая о впечатлениях, — Грела их, видать. Я не знал, что тут у неё гнездо, — заодно добавил он.

— Ну, вечереет, — так же прошептал Джеймс, — Вылетела на охоту.

— Жалко… Ну, птенчиков вот посмотри. Лысогорская неясыть, у нас таких нет, только на картинках раньше видел, — делился своими знаниями даже о конкретном виде сов, что сейчас был перед их глазами, юный граф, — А у вас вот живут, симпатичные.

— Да, мне тоже показывали в «Бестиарии Кхорна», в разделе, где птицы, — кивнул Джеймс.

— А мне в «Птицах Мира», из Унтары папа привозил сборник. Книга, где только про птиц, но по всему Энториону живущих.

— Ого как, здорово, — улыбался сын короля, — О, смотри, там мышиный скелет что ли? — пальцем он указал в направлении обглоданных костей.

— Похоже на то. Совы хищники, едят в основном грызунов. Вон тут бурые перья по всему гнезду, а сова та серая с чёрным чуток, совята белые почти, это она явно им других мелких птичек таскала.

— Ну, что? Будем ждать, когда вернётся? — поинтересовался принц.

— Да не, — отмахнулся его друг, — Ты чего, она может и среди ночи прилететь и под утро, кто её знает. Жалко, что не застали, а ждать смысла мало. Нас хватятся, с ума сойдут. Потом годами друг друга не увидим, хотя итак… — он помрачнел и начал спускаться.

— Что? Что случилось? — не мог не заметить это юный Дайнер, опускавшийся прыжками в довольно быстром темпе, хотя ближе к низу перестал, испугавшись, что разбудит милых маленьких совят своим таким поведением.

— Ох, короче, отец решил, что наши боевые школы не так хороши. От Аркахрта, ну от слуги его этого, Ирмингема Ле Фро, узнал, что война может быть. Что твой отец не удерживает власть во всех концах. В Бреттенберге бунтуют, в Астелии чахотка, семья Торнсвельд на грани падения, концы с концами еле сводят, Лекки там что-то замышляют… В общем, грядёт раскол, надо быть наготове. Когда всё это взорвётся, нам уже по двенадцать-четырнадцать будет, может чуть больше, — рассказывал он.

— Ого? Не очень-то верится, честно говоря, — засомневался Джеймс.

— Да это пока праздник все милые и добрые, любезничают друг с другом. Обрати внимание, сегодня нет никого из Кроули. Не поздравить дочь короля, это уже признак серьёзного бунта, — говорил ему юный граф.

— Но остальные-то все были. Догараты, Ферро… — не стал он перечислять все двенадцать других династий кроме и вправду сегодня отсутствующих мавров-демонологов.

— Вот не все дружны. Мейбери не любят Торнсвельдов, Догараты вечно давят то на нас, то на тех же Торнсвельдов, что мы их владения сжимаем… Мейбери и Ферро, как вы, очень не любят расширение Ракшасы, почти уже враждуя с Кроули. Ещё слышал, Лекки и Мейбери вас недолюбливают. Ну, считают типа «слабыми». Слабой династией у власти.

— Виаланты, вроде, тоже, — проговорил девятилетний принц, — Мне всю жизнь Гвен твердит, где бы ни пересеклись, мол «А вот это за моего папу Ролана проголосовало большинство! Почему правит твой?», — пожаловался Джеймс, хотя «всю жизнь» это для его нынешних девяти полных лет было примерно «со скольки себя помню: с пяти, может, лет с четырёх, как нас с ней познакомили вообще», учитывая, что с Гвен Виалант, дочерью Дианы и Ролана, они были почти ровесники.

— Ой, да слушай этого змеёныша побольше. Гнилая девка, — сплюнул Кромвелл, — Предлагала мне поцелуй, чтобы я с тобой не дружил, ха! Нашла дурака!

— Вот жеж… А так-то внешне даже симпатичная белокурая, — похихикал Джеймс.

— Ага и пользуется этим. Хлопает глазками, предлагает поддерживать её отца. Ты понимаешь, как бы нас, ну с детства пытается вокруг неё объединить против вас. Подкупает чем-то, чтобы мы её отца поддерживали. А когда подрастём, то заставит в бунте участвовать на стороне Виалантов.

— Сама ещё на трон сесть захочет к тому времени, ишь! — качал головой Джеймс, пока они продолжали прогулку среди пихт и елей.

— Во-во! Хитрая, ядовитая, гнилая, — морщился Дрейк, — Помнишь, ей когда семь исполнилось два года назад, ты, я, и многие тогда на балу у Виалантов были?

— Угу, — кивнул Джеймс приятелю.

— Ну, вот тогда у неё волосы прям совсем длинные были, по пояс, до попы, даже ниже. Ей мать заплела длинный хвост и уложила таким завитком его на голове заколками. Кажется, Рон Эйзенберг тогда сказал, что она точь-в-точь с такой причёской, как у наги с иллюстрации из сказки. Женщины-змеи, охранявшей в пещерах или тоннелях сокровища гномов. Мы посмеялись и прозвали Гвен тогда «женщина-змея». Ядовитая маленькая дрянь. Ещё глаза у неё такие жёлтые, змеиные, — добавил он.

— Ух, а со мной была приветливая сегодня, да и прошлые разы. А за спиной, оказывается, уже интриги плетёт. «Не дружи», говорит. Ишь! — возмущался королевский сын.

— Усыпляет бдительность, любезничает с тобой, потом ка-а-ак вонзит зубы! — предостерегал Дрейк, — Странно, что…

— Что? — переспросил его Джеймс.

— Что вас просто… ну… свести не пытаются. Понимаешь, самый лёгкий путь на трон, вообще-то, это не бунт поднимать, войну устраивать и свергать короля… А попросту выйти замуж за единственного сына. У тебя обе сестры — девочки, — очевидно заключил юный Кромвелл, — Им вряд ли дадут наследовать престол. Остаёшься ты. Нет, ну, может ещё младший брат родится когда, мы не знаем, нельзя отрицать, либо…

— Либо Совет не продлит правление династии, чего они, походу, и добиваются, — закончил за него неглупый принц.

— Вот-вот, но тактика такая себе. Кстати, раз ты говоришь, с тобой она милая и любезная, то, может, как раз сойтись пытается, — призадумался юный граф земель Карпат, — Пока ещё глупая, но станет постарше ты на её фокусы не ведись. Её там так обучат-научат, будет мастер соблазнения и запудривания мозгов. Никаких свиданий втихаря ото всех и тому подобного.

— Да уж, будь уверен! — пообещал ему Джеймс.

— Береги себя, когда меня рядом не будет, — снова как-то помрачнел юный Кромвелл.

— Как не будет? — остановился ошарашенный сын короля и за плечо постарался развернуть к себе друга, чтобы серьёзно поговорить уже не просто шагая рядом, а по душам, выяснить что же того так гложет.