Все заняли свои ниши по миру и сотрудничают по сей день, хотя конфликты, делёж территорий и расовая неприязнь иногда случается. В общем, при всех пробелах современной исторической науки Эйзентора она чётко даёт понять, что есть Гномы в своих горно-пещерных королевствах, орки на своих отдалённых неплодородных землях, эльфы в своём Эйфельхейме на соседнем континенте, и люди, объединившие свои земли в королевство Энторион, а также ряд вольных городов и поселений, например те, что живут западнее Края Радужной Реки за границами владений семьи Лекки.

Таков общепринятый канон. Давным-давно исследований, неоднократно подтвержденный и доказанный по летописям и трудам историков гномов и людей. Белоснежный Дрим Трогг же сейчас проповедовал собравшимся деревенским дроу какую-то совершенно иную версию происхождения рас.

По его словам предки эльфов спустились с небес и сами строили общество, создавали иные расы, были и вправду действительно «первыми» во всём в этом мире, первопроходцами в каждой области от искусства и науки до военного дела. Но постепенно в войнах с орками, гномами, зверолюдьми и человечеством деградировали до того, чем стали сейчас. А затем и вовсе пошли междоусобицы, особенно разделение на Культ Солнца и Культ Луны — на «высших» светлых эльфов или «дану» и ушедших на дальние земли Эйфельхейма тёмных эльфов, прозванных свартами или «дроу»…

— Вы не пленники земель Дарикана! — восклицал Дрим, сверкая своим ослепительным сапфировым взором и бриллиантовой улыбкой, будто и сам искренне всей душой и сердцем верил во всё то, что слетало с его уст, — От Храфнодгара до Нифльхейма, от Властаада до Свартальфара — эти земли лишь временное пристанище! Дикие места, которые нас заставили осваивать! Необходимо забыть все распри и объединиться против общего врага!

— Да! — начало раздаваться вокруг, особенно с преобладанием воинственных мужских голосов, постепенно поддерживаемых взрослыми женщинами, а затем и близстоящими юными девушками.

В переливах света портала и сиянии большой полной луны было хорошо видно, как тёмные эльфы отличаются между собой, представляя собой практически мультикультурную смесь разных племён. Они отличались длиной ушей, разрезом глаз и даже цветом кожи. На подходах сюда, вооружённые лишь пламенем факелов, они все казались одинаково серыми, но сейчас можно было обратить внимание, что далеко не все такого хладно-каменного оттенка, были и более тёмные, почти чёрные, были и синеватые, даже фиолетовые и мутно-розовые.

Смешавшиеся здесь рода и племена эльфов отличались меж собой также, как и люди Энториона отличаются друг от друга: мавры, краснокожие, центральные, щурята, и как отличны меж собой представители гномов: краснолюды, дворфы, веттиры, хоббиты, и прочие.

Впрочем, мнения историков сильно разнятся в отношении некоторых рас и народов. Тех же хоббитов кое-кто роднит не только с гномами, но и с гоблинами — есть ведь среди них народ хоб-гоблинов, при этом у хоб-битов остроконечные уши, что может роднить с эльфами, а внешне они и вовсе больше похожи на коренастых людей, так что в этом низкорослом народце может быть понамешано и вовсе кровей от каждой расы в разных пропорциях. Также многие историки спорят, что великанов, дэвов, циклопов и огров нужно выделять отдельно, причисляя к древним гигантам и титанам, в то время, как другие пытаются доказать, что у них много родства с «зеленокожими» то есть орками, троллями и им подобными. Споры средь историков велики и многочисленны, а проповедник-эльф только и подливал масла в огонь.

— Братья и сёстры! Мы все должны примириться и объединиться единой цельной армией! Пойти войной на узурпаторов наших родных земель! Против того, кто стёр истинную историю великих эльфов! Кто отверг и позабыл своих создателей и учителей, которым всем обязан!

— Да! — одобрительно гремели вокруг эльфийские голоса, — Воистину! Дело говоришь! — и тому подобное, вплоть до кровопролитных призывов «Убьём их!», «Раздавим!», «Смерть узурпаторам!».

Не было ни одного не согласного. Никого, кто бы сомневался в словах этой проповеди, кто не смотрел бы сейчас одобрительным взором на Дрима Трогга. Никто не замечал, что сквозь портал, откуда-то с той стороны, своими яркими зелёными глазами за происходящим, покачивая головой, наблюдает чёрный кошачий силуэт.

Довольно крупное создание, навострив торчащие уши, следило и вслушивалось за всем тем, что говорилось на эльфийском собрании. Пантера вслушивалась и в слова Трогга, и в реакцию крестьян-дроу, изучала обстановку, насколько мог позволить ракурс, и старалась всё-таки держаться тихо и незаметно поодаль, практически не шевелясь.

— Вы со мной, братья и сёстры? — взмолился им улыбчивый остроухий блондин.

— Да, господин! — слышалось кругом, — Да, прекрасный! Да, повелитель! — звучали женские и мужские голоса, — Мы с тобой! Мы за тебя!

— Тогда держите! — принялся он из карманов своего узорчатого дорого кафтана бросать золотые монеты горстями прямо в толпу своих слушателей, тут же ринувшихся их подбирать с промёрзлой ночной земли, так как плитки пола в руинах храма практически не сохранилось. За исключением самого каменного алтаря в центре разрушенного зала, по разные стороны которого были крупные бреши в стенах, занимаемые собравшимися для встречи с Троггом ночными эльфами.

Собравшиеся небогатые дроу с ледяной промёрзлой земли и хладных поверхностей каменных плит собирали своими ловкими пальцами звенящие деньги, складывая те в карманы своих невзрачных нарядов. Трогг улыбался, поглядывая по сторонам, швырял золото беднякам, а затем втянул морозный воздух полной грудью, красуясь своим роскошным мужественным торсом, слегка прикрыв свои глаза с пышными ресницами, вдыхая широкими ноздрями бледного носа и покачиваясь на месте, словно в голове его играла какая-то неспешная мелодичная музыка.

Он бросил взгляд вдаль, плавно оборачиваясь, а шпионящая из портала пантера вкрадчиво ринулась вглубь, чтобы оставаться незаметной. Кошачий чёрный силуэт покинул эльфийские земли, исчезнув где-то там, откуда Дрим Трогг пришёл и куда сейчас уже намеривался возвращаться.

Где-то позади него на горной тропе стремительным призраком несся белёсый силуэт сквозь тьму промёрзшей хвои и редкие вкрапления лунного сияния, попадавшие на едва заметную, пусть и недавно протоптанную, но уже занесённую мелким снежком от пронзительного ветра, дорожку.

Бледный красиво разодетый «эльф» статно шагал в начищенной до блеска обуви, в которой яркими бликами красовалось серебристое ночное светило, неспешно двигался в направлении сверкающей арки, при помощи которой и шагнул в эти земли.

Вдали, казалось, уже даже был слышен топот быстрых ножек, но ближайшие звуки голосов и позвякивающих золотников под аккомпанемент свистящего, набирающего обороты, ночного ветра заглушал всё то, что доносилось от спешащего светлого силуэта сквозь мрак заснеженных деревьев.

Поднявшие разбросанную им подать бедняки принимались кланяться и благодарить его, рукоплескали, провоцируя на галантные поклоны с ослепительной белоснежной улыбкой, задерживая его уход для себя как можно дольше, так как никто не желал с ним расставаться.

И это было на руку огромной кошке. По ту сторону портала зеленоглазый зверь поочерёдно спускался по длинной винновой лестнице, зачем-то возведённой посреди красочного зала с цветастыми мозаиками витражей. Здесь преобладали красный и его выцветшие и приглушённые оттенки — багровый, тёмно-пурпурный, коричневый, а колорит вместе с ними в этих стеклянных изображениях составляли соседствующие ярко-синие фрагменты и небольшое количество дополняющего жёлтого, встречавшегося то здесь, то там в качестве маленьких или совсем точечных элементов.

Каменная винтовая лестница в центре расходящихся четырёхугольников, напоминавших огромные лепестки плоского напольного цветка, стойко держалась, на своей высочайшей точке сверкая такой же рамой портала, что было совсем не удивительно. Он изнутри выглядел почти так, как снаружи, разве что декор перекладин этого пустого дверного проёма казался более многообразным и узорчатым.