— Отец-храмовник его научил, — просипел старец Плеймн.

— Да бросил потом, — раздался справа чей-то подслушавший женский голос с явным неодобрением, — Может, потому он и злой такой. Смотри, как кипит ярость в мальчишке!

Обжигающая боль в щеке и дёснах, вкус кровь во рту, скрипящие от ненависти зубы — всё это с огромной силой обрушилось на молодого парня, а Шандор уже нёсся вперёд с лезвием, зная, что после такого переворота его соперник едва ли готов сражаться.

Вот только не учёл, что Стево не настолько ловкий, чтобы приземлиться на ноги после такого удара. Тот стоял одним коленом на траве, будучи теперь пониже оппонента, вытянул в защитном жесте руку с ножом вперёд. И в этот момент бегущий Шандор, видимо, не очень рассчитал расстояние, так что наскочил животом прямиком на всё лезвие.

Под громкое оханье раздался и женский визг, когда раненный парень, раскрыв рот от шока и боли повалился спиной на траву вместе с торчащим в себе ножом. Рана была явно глубокой, не в центре, а где-то с краю живота, откуда сразу же по ножу заструилась алая кровь.

— Ты проиграл! — поднимался тяжело дышащий Стево на обе ноги, — Признай, и мы закончили.

Парень, похоже, не желал своему противнику ни быстрой, ни мучительной смерти. Пытался отдышаться и придти в себя, почти уже запрокинул освободившуюся от ножа правую руку за голову, чтобы развязать плотно прилегающую ленту, от которой уже в сдавленных глазах начинали плясать солнечные зайчики и мнимые блики, как иногда бывает в подобных случаях.

Вот только израненный Шандор в такой победе конкурента уверен не был. Он неспешно поднялся на ноги. Не то, чтобы прям вскочил, но определённо не испытывал в этом особого дискомфорта, словно боль от вонзившегося ножа для него была простым синяком. Он собрал волю в кулак, будучи всё ещё вооружён в отличие от Стево, но необходимо было определить точное местоположение своего соперника.

— Ничего не закончили, — яростно бросил ему он, тщательно прислушиваясь, последует ли вообще ответ, — Ты лишь добыча… маленькая лесная мышка… для голодного… дикого… кота… — цедил он, покусывая губы, явно чувствуя жгучую пульсацию сильной боли в месте ранения, однако же сосредотачиваясь и собирая всё своё мужество, всю волю в кулак, чтобы не сдаваться в поединке.

— Не глупи, — на свою беду бросил тот, почти расслабившись и даже жалея враждебно настроенного дуэлянта.

И тут сосредоточенный только на одной победе Шандор бросился на звук, оттолкнувшись ногами, что было сил, взмахнул вслепую рукой под громогласный вопль «Прыжок дикой кошки!», и после сальто приземлился позади своего оппонента, почти удержавшись на ногах, но всё же рухнув вниз от резкой боли в израненном брюхе.

Подняться он уже сейчас не смог, а только, хватаясь за бок, полулёжа оборачивался на спину противника, сорвав с себя ленту, будто бы бой уже был решён и окончен, хотя команды на то никто ещё никому не давал.

Держащийся за узел своей повязки Стево, плавно опустился на оба колена и откинулся назад бездыханным телом, распластавшись на траве в такой позе с подогнутыми ногами. Его глотка была перерезана единым точенным ударом в прыжке, краткое время фонтанируя брызгами крови к ужасу окружающих, а затем просто истекая ею в большом обилии по земле и большей части поляны, мощными тёмно-алыми потоками покидая погибшее тело из крупной раны.

Воцарившееся недолгое молчание разразил, подобно раскату секущего грома, вопль горя и ужаса от матери убитого. Та понеслась к бездыханному телу, причитая и обнимая погибшего сына, оплакивая его участь горькими слезами.

Объявилась и мать Шандора, поскорее затащившая его в толпу и поволокшая в кибитку цыганского лекаря, чтобы тому оказали помощь. Никто ведь не знал, смертельная его рана или нет. Нож всё ещё был глубоко вонзён в живот сквозь изрезанную фиолетовую ткань, пропитавшуюся кровью и оттого потемневшую снизу.

— Ну же, — подтолкнула цыганского лидера сзади в плечо стоящая рядом с Джофранкой женщина в синей юбке и красно-рыжей блузе с яркими багряными манжетами-рукавами и многочисленными роскошными бусами на шее, как бы выталкивая Тамаша на поляну.

Судя по всему, это и была Вайолка, мать виновницы сражения, не пожелавшей мирно выбрать себе жениха. Младшей девочки, той самой Каце, рядом не было. По-видимому, мать всё-таки загнала её спать, чтобы она здесь побоище не узрела.

Сама же молоденькая Джофранка в бело-красном платье и бантом-цветком в волнистых каштановых волосах, не выглядела удивлённой или расстроенной таким жестоким и кровавым исходом поединка, однако какой-то радостной и счастливой тоже явно не была. Периодически она с жалостью смотрела на тело Стево, на то, как прижимает его к себе безутешная мать мальчишки, но в то же время взволнованно поглядывала и куда-то вдаль направо, позади толпы, на кибитку лекаря и лежащего там на осмотре Шандора.

Победитель был в сознании, ловил её взгляд и улыбался, вскидывая растрепавшиеся волосы, которые следовало бы снова собрать в хвост или хотя бы красиво расчесать. Зрелый лекарь, не совсем старик, но и лет на десяток старше Тамаша и других местных мужчин, вовсю занимался тяжелым ранением, уже аккуратно избавившись от лезвия в теле, обливая кровоточащую рану пшеничным спиртом и какими-то травяными мазями.

— Что ж… — произнёс наконец глава табора, подтолкнутый выйти на поляну, — Я, думаю, что итог подводить и объявлять бессмысленно. Мы все видим исход, все скорбим по Стево, а победителем на дуэли становится Шандор, ему и жениться на Джофранке, — заключил Тамаш.

— Ты думаешь, — взревела на того передразнивая мать убитого, снизу взирая сквозь слёзы, сидя на траве вся в крови убиенного сына, — Да, что ты думаешь! Убил мальчика моего! Не мог рассудить их по-человечески! Испытание какое дать, — всхлипывала она, не зная, что придумать.

— Ты знаешь обычаи, — со вздохом и явным сожалением заметил он, хотя поначалу насупился, чтобы произнести это со строгим и серьёзным видом, задавливая авторитетом, — Почему сама дала зайти на поляну, взять нож и биться? Почему сама не остановила? Я не буду отвечать за всех безрассудных, кто хочет в дуэли траву своей кровью обагрить!

— Так от нашего табора ничего не останется, — горевала и плакала женщина ему в ответ, снова склонив голову над телом Стево.

Однако же, это явно был какой-то единичный случай подобной смерти за долгие последние годы. Порезы и раны, выбитые зубы, сломанные носы, может быть даже сломанные руки или ноги в драках, крепких удушливых захватах и поединках, — всё это бывало в потасовках по поводу и без, но такое кровопролитие, быть может, в данном таборе и вовсе случилось впервые.

Тамаш лишь хладнокровно твердил про законы табора, установленные предками, которые все обязаны чтить и уважать, при этом было видно, что у него сердце болело от потери Стево, который никогда не слыл плохим или коварным парнем.

Многие мужчины глядели теперь молча, без былого задора, взрослые женщины либо плакали, чёрными платками вытирая слёзы, либо покачивали головой со всем сочувствием и явным непониманием, как же такое кровопролитие случилось. Некоторые молодые девушки стояли в шоке, с широко раскрытыми глазами или поднятыми к голове ладонями, не верящие, что в их таборе произошла подобная резня.

И лишь маленькая Синеглазка отчего-то без ужаса и страха взирала на поле их битвы. Немало цыган стояли сбоку или даже сзади от Стево, когда случился тот самый прыжок, но ей по воле случая повезло быть с другой стороны и видеть молниеносный рывок Шандора в самом лучшем ракурсе, да ещё и снизу вверх, благодаря невысокому росту, отпечатав в памяти каждое движение лезвия в этом грациозном ловком полёте.

Эта сцена, да и предшествующие ей трюки с прыжками, сейчас в замедленных чётких движениях проигрывались силой яркой впечатлительной памяти в её детской голове, врезаясь невероятной силой полученных впечатлений.

Да к тому же он был серьёзно ранен, но сумел собраться для отчаянного финального рывка, сохранил силы после различных выпадов и прыжков, смог на мгновение забыть о боли, не свалился от усталости и кровопотери, а умудрился нанести смертельный удар и даже почти приземлился на ноги после совершённого сальто через тело несчастного парня.