Даже в случае прихода поселенцев на их земли, они просто могли уйти поглубже в почву, перебраться тоннелями под более спокойные места типа ближайших не заболоченных лесов или не используемых в сельском хозяйстве лугов, полей, всевозможных не заселённых суматохой пространств, чтобы сверху кипящая жизнь не мешала им там, внизу в своих просторных логовищах веселиться и плясать, восхвалять своих богов-предков и играть на скрипках, гуслях и прочих инструментах, распевая свои хвалебные драпы, повествовательные о реальных исторических событиях флокки и о героических мифических событиях из поверий и легенд — висы.
А также патеки очень любили свои забавные язвительные песенки ниды, в которых обычно в форме едкой сатиры и осмеяния рассказывалось об отрицательных героях или отрицательных качествах каких-то персонажей с иронией и насмешкой, кто чем был плох, как некрасиво либо некультурно поступал и всё в таком духе. Такой низший жанр певческой поэзии был в особом почёте среди большинства простого гномьего населения.
Посмеяться над чьей-то глупостью, трусостью или алчностью, особенно если это в итоге по сюжету ниды доводило до какой-то кульминации: краха, разорения, смерти, или, к примеру, ситуации, когда такой неприятный персонаж был кем-то ловко обманут и оставался ни с чем, эти гномы очень любили.
Но, как большинство низкоросликов, патеки любили не только веселиться и петь, но заниматься ремеслом. Они изобретали различные полезные в хозяйстве вещи, мастерили те же музыкальные инструменты, кроили одежды, занимались научными изысканиями об окружающем мире, делали настои и зелья, а также всяческие приспособления, помогающие в алхимии и зельеварении, начиная от глиняных и стеклянных сосудов, ступок с пестиками, до куда более сложных конструкций с горелками, конденсацией паров в капли или приспособлениями для кристаллизации, плавления и многих других операций с самыми разными веществами от порошков и металлов до глин и кристаллов.
Недаром же центр всех научных открытий и изобретений — Скальдум в нынешнее время просто переполнен всеми видами образованных и неугомонных в своих научных изысканиях гномов и гоблинов. Людям на землях Розенхорнов остаётся лишь сдавать тем в аренду жильё на своих землях или номера в гостиницах, вкладываться в лаборатории или мастерские, получая потом прибыль с испытанных новшеств. Правда делиться своими достижениями со всеми остальными регионами жители Скальдума не слишком горели желанием.
В последние годы край превратил сам себя в диковинку для гостей и путешественников. Мол, приезжайте, посмотрите, как мы с помощью переносной большой горелки поднимаем аэростат в воздух, образуя из шёлковой и хлопчатобумажной оболочки впечатляющий воздушный шар. Не управляемый, не стабильный, однако, как аттракцион для восхищения съезжающихся со всех концов любопытных горожан, прекрасно подходящий.
А с приехавших и пришедших тоже можно было вполне хорошо подзаработать, продавая еду и устраивая на ночлег. Ни один регион в Энторионе не процветал так, как Скальдум под управлением Розенхорнов. И королю по дружбе они нередко дарили различные диковинки, облегчающие или улучшающие жизнь, полезные в хозяйстве или даже военном деле, как, например подзорная труба с линзами.
Именно она-то и помогла старому Винсельту разглядеть происходящее на западной башне, ведь без увеличения в своих очках он бы едва заметил, что там что-то не так. Да и без прибора было бы вовсе в тот момент не так интересно разглядывать видневшийся западный периметр, он мог бы быть занят чем угодно, тем более днём, когда звёзд не видно, но стал свидетелем нападения и вот, наконец, добрался до своего монарха.
Кроме короля здесь были, конечно же, придворные и слуги. Визит важной делегации был не просто приходом за советом или с жалобой от какого-нибудь подданного, будь то помещик или крестьянин. Встретить гномов, тем более тех родов и с тех земель, с которыми нет вражды и конфликтов, полагалось со всеми почестями.
Помимо стоящей полумесяцем за троном и по краям от него охраны, и, конечно же, присутствия грозного паладина Эйверя в серебристо-синих лёгких доспехах без шлема, чтобы ничто не сдавливало пышную шевелюру пшеничного цвета слегка вьющихся прядей и не мешало серо-зелёным глазам могучего воина следить за всем, что происходит вокруг, в просторном зале сидел лысый и гладко выбритый летописец Ангус, переваливший за середину пятого десятка, помечавший самые важные моменты, и при нём собравшая ободом длинные русые волосы, чтобы не мешались, помогающая молоденькая девушка-писарь Кира, отмечавшая на длинном свитке папируса весь ход обсуждения, фиксируя каждое слово и действие, помечая авторов сказанного, будь то король или кто из гномов.
Эльфы цветом «руссус» когда-то именовали оранжево-красный оттенок, а «руса» у них означало ржавчину и цвет ржавчины, однако много веков спустя на земле людей «русый» цвет изрядно поменял значение своего оттенка, обозначая холодные золотистые оттенки с примесью сероватого, разделяясь на более светло-русые, отнюдь не являющиеся рыжими или там полноценно белыми либо желтоватыми из светлых, именуемых категорией «блонд», или же «белокурые», и на тёмно-русые, которые отличались от просто светло-коричневых, словно переливаясь в блеске светлыми и тёмными тонами. Кира относилась к первой категории, будучи совсем не такой «светленькой», как Эйверь или Ленора с Генри, но при этом и не подходя под бурые, рыжие и каштановые оттенки. Такой пограничный оттенок встречался нередко, и в любом случае должен был как-то именоваться, так уж вышло, что в языке людей он стал «русым», хотя многие нынешние жители и эльфийских корней своего словообразования-то не вспомнят.
По другую сторону от Эйверя стоял Вайрус Такехарис, друг детства короля, ставший теперь камерарием — старшим из всех советников и не просто самым приближённым к монарху лицом, но даже имеющим право заменять его на троне, если того в данный момент нет, например в случае военного похода или визита в гости к соседям. А за его плечами располагалось ещё двое его приближённых, также входивших в число советников короля по важным вопросам. Оба уже довольно пожилых, преподававших Такехарису в детстве и юности историю и неплохо знавшие нравы многих в королевстве и за его пределами, в том числе хорошо разбирались в гномах, их повадках и мотивах.
А вот десницы короля — Кваланара Мельнесторма в зале, как и на территории замка, не было, так как он выполнял одно важное поручение, иначе бы обязательно присутствовал возле своего правителя, как были здесь камерарий со своими помощниками и грозный паладин.
Вероятно, советников было бы больше, проходи визит в Триграде, а не в Олмаре. Но здесь же Вайрус на такую встречу решил позвать только их двоих, пока другие здешние его подчинённые выполняли иные поручения или же попросту спали с утра во время визита, так как Вайрус позволил им отдохнуть, решив, что переговоры с гильдией Земли не будут чем-то сверх-серьёзным, требующим полноценного собрания всех приближённых короля.
Со времён событий в Крумвельском саду внешне этот человек изменился мало, разве что возмужал к своим сорока годам. Он всё также носил длинные волосы песчаного оттенка, не располнел, не похудел, не сказать, что набрал в стати и мышечной массе, его главным орудием всегда был ум, а не физическая сила. Золотисто-карие глаза смотрели на мир всё тем же взором, вобрав опыта и мудрости, но не изменив внутренним принципам и убеждениям.
Его прозорливость и умение планировать наперёд помогало видеть возможные последствия определённых решений и законов, принятых королём. Он помогал тому глядеть вперёд не на шаг или два, а на несколько, чтобы быть более рассудительным и здравомыслящим в разных вещах.
А ещё он был так занят королевскими делами, что до сих пор не был женат. И, кажется, даже не присматривал себе пассию, так как у него не было времени ни на свидания, ни на ухаживания, ни на воспитание детей. Даже когда король говорил с ним об этом, он обещал просто присмотреть сиротку в приюте при монастыре его сестры и воспитать, как сына, а заодно и себе на смену.
