— Почему мне не сообщили немедленно?

— Не думал, что вы заинтересуетесь обстоятельствами, так мало связанными с основной нашей заботой. Прошу прощения.

— В полицию заявляли?

— Еще нет. Доктор Брайлинг, начальник группы, всех на несколько дней отпустил. Он считает возможным — и даже вероятным, — что О'Доннел просто отправилась по своим делам, не потрудившись никого поставить в известность.

— Я не желаю участия полиции, — с силой выговорила она. — Вмешательство полиции было бы весьма некстати.

— Совершенно согласен с вами, мадам Л'Орадор. Доктор Брайлинг далеко не дурак. Если он заподозрил, что О'Доннел что-то забрала с раскопа, то не в его интересах вовлекать в это дело власти.

— Вы думаете, кольцо у О'Доннел?

Оти уклонился от ответа.

— Я думаю, ее надо найти.

— Я не о том спросила. И где книга? По-вашему, тоже у нее?

Оти прямо встретил взгляд женщины.

— Я уже сказал, что для меня остается открытым вопрос, была ли там вообще книга. — Он выдержал паузу. — Если была, не думаю, что ее удалось бы вынести незаметно. Кольцо — дело другое.

— Однако кому-то удалось! — гневно бросила Мари-Сесиль.

— Как я уже сказал, если она там была.

Женщина вскочила с места и, не дав собеседнику опомниться, обошла стол так, что оказалась стоящей прямо над ним. И впервые поймала в холодных серых глазах отблеск тревоги. Она наклонилась и приложила ладонь к его груди.

— Я чувствую, как бьется ваше сердце, — тихо заговорила она. — Так сильно бьется. С чего бы это, Поль?

Удерживая его взгляд, она толкнула Оти к спинке кресла.

— Я не терплю ошибок. И не люблю, когда от меня что-то утаивают. Вы меня поняли?

Оти не отвечал. Она и не ждала ответа.

— Все, что от вас требуется, — доставить мне предметы, которые вы обещали и за которые вам заплачено. Так что найдите эту молодую англичанку, разберитесь, если необходимо, с Нубелем — остальное ваше дело. Я не желаю больше об этом слышать.

— Если какие-то мои действия создали у вас впечатление, что…

Она приложила пальцы к его губам и ощутила, как он сжался от этого прикосновения.

— Я не хочу больше слушать.

Она отпустила его, шагнула назад, вышла на балкон. Вечер стер все краски города. Мосты и здания силуэтами чернели на фоне потемневшего неба.

Оти вышел вслед за ней и встал рядом.

— Я не сомневаюсь, что вы прикладываете все усилия, — тихо сказала она, опустив руки на перила и на миг коснувшись его руки. — Есть и другие члены Noublesso Veritable, которые могли бы заменить вас. Однако учитывая, насколько глубоко вы вовлечены…

Она оставила конец фразы висеть в воздухе. И по его напряженной неподвижности поняла, что намек попал в цель. Мари-Сесиль подняла руку, привлекая внимание ожидавшего внизу шофера.

— Я хотела бы сама посетить пик де Соларак.

— Вы задержитесь в Каркасоне? — мгновенно отозвался он.

Она спрятала усмешку.

— Да, на несколько дней.

— У меня сложилось впечатление, что вы не хотели входить в зал до ночи церемонии…

— Я передумала, — сказала она, оборачиваясь к нему лицом. — У меня еще есть дела, так что если бы вы заехали за мной в час, я бы успела до того прочитать ваш отчет. Я остановилась в гостинице «Старый город».

Мари-Сесиль вошла в комнату, взяла со стола конверт и спрятала в сумочку.

— Bien. A demain, [70]Поль. Спокойного сна.

Спускаясь по лестнице и ощущая спиной его взгляд, Мари-Сесиль невольно подивилась самообладанию этого человека. Однако, садясь в машину, она удовлетворенно усмехнулась: наверху, в квартире Оти, раздался звон бокала, в бешенстве брошенного в стену.

В гостиничном баре висел густой сигаретный дым. Желающие выпить после обеда утопали в больших кожаных креслах. Их летние костюмы белели в сумраке уютных, отгороженных ширмами красного дерева уголков.

Мари-Сесиль медленно поднималась по плавно изгибающейся лестнице. Со стен на нее смотрели черно-белые снимки — свидетельства многовекового прошлого изысканной гостиницы.

Войдя в номер, она прежде всего переоделась в купальный халат. Как всегда, перед отходом ко сну постояла перед зеркалом, разглядывая себя пристально и бесстрастно, словно произведение искусства. Сияющая кожа, высокие скулы, четкий фамильный профиль Л'Орадоров.

Она пальцами разгладила кожу лица и шеи. Мари-Сесиль не желала позволять времени стереть эту красоту. Если все пойдет хорошо, она добьется того, о чем мечтал ее дед. Обманет старость. Обманет смерть.

Она нахмурилась. Для этого надо еще найти кольцо и книгу. В ней с новой силой разгоралась решимость. Закурив, Мари-Сесиль подошла к окну и стояла, глядя в сад, дожидаясь ответа на свой звонок. С нижней террасы долетали обрывки вечерних бесед. За бастионами цитадели, за рекой, рождественскими гирляндами светились огни Нижнего города.

Она сняла трубку, набрала номер.

— Франсуа-Батист? Это я. По моему личному номеру за последние сутки никто не звонил? — Она выслушала ответ. — Нет? А тебе она звонила? — Снова пауза. — Мне здесь только что сообщили.

Она барабанила пальцами по стеклу, слушая сына.

— А по другому делу что-нибудь новое было?

Ответ ей не понравился.

— Междугородний или местный? — Пауза. — Держи меня в курсе. Звони, если будут изменения, а если нет, вернусь в четверг вечером.

Отключившись, Мари-Сесиль позволила себе на минутку задуматься о другом мужчине, жившем в ее доме. Уилл был довольно милым, старался доставить ей удовольствие, однако их отношения себя исчерпали. Слишком многого он требует, да и его мальчишеская ревность начала утомлять. Постоянные расспросы. А ей сейчас ни к чему лишние сложности и лишний человек в доме.

Она включила настольную лампу и достала из сумочки отчет Оти, а также и досье на него самого, собранное, когда его два года назад выдвинули в члены Noublesso Veritable.

Просмотрела досье, которое и без того неплохо помнила. В студенческие годы пара обвинений в сексуальном насилии. Вероятно, от женщин откупились, поскольку официального следствия не было. Сообщение о нападении на женщину-алжирку во время происламистского митинга — и тоже никаких официальных обвинений. Сведения об участии в университетской газете антисемитского толка; обвинения бывшей жены в сексуальном и психологическом насилии — также без последствий.

Более существенно — постоянные и увеличивающиеся со временем пожертвования Обществу Иисуса, иезуитам. И в последние годы — все более активное участие в фундаменталистских организациях, противодействующих движению за модернизацию католической церкви. Мари-Сесиль казалось странным сочетание жестких религиозных взглядов с членством в Noublesso. Оти поклялся служить их организации и до сих пор был в самом деле полезен. Удачно организовал раскопки на пике де Соларак и, казалось, успешно ведет дело к завершению. И сообщение о нарушении правил секретности в Шартре прошло через одного из его агентов. Разведка у него была надежная и работала четко.

И все же Мари-Сесиль ему не доверяла. Слишком честолюбив. И поражения последних сорока восьми часов перевешивали все его успехи. Она не предполагала, что Оти мог оказаться так глуп, чтобы самому забрать книгу и кольцо, но и упускать вещи из под носа было ему не свойственно.

Поразмыслив, она сделала еще один звонок.

— У меня для вас работа. Интересуюсь книгой, приблизительно двадцать на десять сантиметров, переплет — доски, обтянутые кожей, скреплены кожаными шнурками. И каменное кольцо на мужскую руку, гладкое снаружи, только тонкая линия посередине окружности, и резьба на внутренней стороне. При нем может оказаться диск величиной с десятифранковую монету. — Она молча выслушала ответ. — Каркасон. Квартира на Куай де Пашеро и контора на рю де Вердюн. То и другое — собственность Поля Оти.

Гостиница, в которой остановилась Элис, располагалась прямо напротив ворот средневекового города, в красивом сквере, скрывавшем от взгляда улицу.