— Ну, поехали, дорогу покажете, — кивнул Димон. — Колян, ты с ним сядешь. Ты помнишь, что делать, если что?

— Да, босс, — мотнул головой Колян. — Дернется, завалю.

— Ну и хорошо, — кивнул Димон. — Поехали, пацаны. Двое здесь! Надо прибраться.

В кафе Мимоза на окраине Великих Лук в это время суток было немноголюдно. Непритязательное название, непритязательное меню и столь же непритязательный контингент. Базовое требование, которое заключалось в отсутствии паленой водки, выполняется, и ладно. Днем рабочим людям в небогатом райцентре не до посещений рестораций. Именно поэтому почти никто не обратил внимания, как крепкие парни в кожаных куртках припарковали рядом черный Гранд Чероки с московскими номерами и вошли внутрь. И уж точно никто не видел, кроме перепуганного насмерть персонала, как уважаемого в определенных кругах человека по кличке Фриц и его товарища, который имел несчастье обедать с ним в этот день, вытащили из-за столов и нещадно избили, даже не соизволив задать ни одного вопроса.

— Вы чего беспределите, пацаны? — прошипел разбитыми в кровавые оладьи губами здоровенный мужик со свернутым носом. Явно бывший боксер. Впрочем, ему это сегодня не помогло. Московские гости сначала поставили ствол ко лбу, обыскали, вытащили волыну, а потом выписали таких феерических пиздюлей, каких Фриц, выполнивший мастера спорта по боксу, не получал никогда за всю свою спортивную карьеру.

— Кто из вас Фриц? — Димон перевернул стул спинкой вперед и сел, уставившись на собеседника раскосыми глазами.

— Я Фриц, — сказал, сплевывая кровь, один из избитых. — За беспредел ответить придется.

— Отвечу, — спокойно кивнул Димон. — Китаец погоняло мое. Забивай стрелку и приезжай. Если, конечно, жив останешься после этого разговора.

— Чего тебе надо? — Фриц посмотрел на него наливающими фиолетовой синевой глазами.

— Три Гелика надо, — любезно пояснил Китаец. — Ты их взял.

— Не видел я Геликов никаких! — огрызнулся Фриц.

— Тогда три Гелика и десятка зелени за гнилой базар, — поправился Китаец. — Ты, Фриц, врешь, как последний черт. А мы такого не любим. За слова ответить придется. Эй, парни, того, из машины… притащите сюда. У нас, Фриц, и очевидец найдется.

— Ты чего, Сява, охуел? — бугор посмотрел на своего бойца тяжелым взглядом, который не предвещал ему ничего хорошего. — Ты чего им наплел, мудило?

— Они Витька завалили, — ответил бледный парнишка. Он и впрямь, не видел до этого большой крови, не считая той, что шла из носа избитых водителей, не желавших платить за проезд. — Просто пальнули в лоб, и все… Я же Витька с первого класса…

— Понятно, — выдохнул Фриц. — Сученыш, я еще разберусь с тобой.

— Ты крепко попутал, Фриц, — ласково сказал Китаец. — Тачки добром отдашь? Или поедем учиться плавать с гирей на ногах?

— Отдам, — кивнул тот. — Они недалеко, на овощебазе стоят.

— Ну, тогда поехали, — Китаец встал со стула. — И не дай тебе бог, если на моем Гелике хоть царапина будет. Я тебя закопаю.

— Смелый, да? — усмехнулся Фриц. — Ты бы еще сотню братков нагнал. А один на один слабо?

— Что ставишь? — заинтересованно спросил Китаец. — Мне бесплатно в лом махаться. Я не мальчик уже.

— Гелики эти, — усмехнулся Фриц.

— Ну, нет, — со скучающим видом отвернулся Димон. — Это и так наше. У меня другое предложение. Если ты меня уработаешь, заберешь одну тачку. Ту, которая моя. И так и быть, десятку зелени за базар я тебе прощу. И еще десятку сверху дам.

— А если ты меня? — оскалился Фриц и прочел ответ в раскосых глазах Димона.

Бой состоялся на опушке леса. Вот чего-чего, а этого добра в Псковской области было полно. Три Геленвагена, непривычные еще в своей угловатой красоте, стояли тут же, сверкая лаком. Их даже помыли новые хозяева, решив по простоте душевной забрать эти машины себе.

До чего иногда бывают незатейливы люди, — думал Димон. — Это все бокс. Хроническое сотрясение головного мозга.

Так сказал Карась, когда его в очередной раз достала собственная секретарша, и он снова вернулся к медсестре. Пацаны тонко чувствовали такие моменты, потому что Вовка опять начинал сморкаться в два пальца, грызть ногти и выражаться латинскими терминами к месту и не к месту. Его секретарша Катя с такими проявлениями бескультурья боролась беспощадно. Она все же была девушкой из приличной семьи, хоть так сразу и не скажешь.

— Погнали! — раздалось над поляной, и Фриц бросился вперед, разрывая воздух серией ударов.

Китаец оценил противника правильно и, как и водится у всех любителей подрыгать ногами, сменил переднюю ногу, сделав шаг назад. Элементарная херня, которую осваивает любой обладатель желтого пояса по тхэквондо. А Димон недавно получил черный… Фриц, который был килограммов на двадцать тяжелее, рвался вперед. Любой его удар оторвет башку быстрому и верткому корейцу, который, конечно же, прекрасно об этом знал. Знал он и то, что обладателей черных поясов запросто бьют самбисты и борцы, а уж боксеры и вовсе не оставляют от них мокрого места. Это не кино, а Димон совсем не Брюс Ли. И он не собирался удивлять столь изощренного соперника красотой поз, высокими ударами и криками, достойными настоящего самурая. Он просто изматывал своего противника, каждый раз разрывая дистанцию. Он даже рук не поднял в защитную стойку, и они болтались внизу, как будто тряпочные.

— Долго ты бегать будешь, сука косоглазая? — упрямо сопел Фриц, который бросился вперед, чтобы облапить Китайца. Он имел представление и о борьбе, и в нижнем партере у Димана не было ни единого шанса. Двадцать кило разницы — это двадцать кило разницы.

Фриц серьезно ошибся. Все же ему было прилично за тридцать, и в последние годы бухал он гораздо чаще, чем тренировался. Он потерял форму и реакцию. А вот Димон — нет. Он ушел в сторону и коротким ударом под колено опрокинул Фрица на спину, после чего носком ботинка пробил в висок соперника, а потом впечатал каблук прямо в его переносицу. Хрустнула кость, ноги боксера несколько раз дернулись в конвульсии, и он затих.

— Пацаны, все претензии сняты, — сказал Китаец псковским, которые стояли белее мела. — Этот фраер наказан. Старшим передайте, что если у них есть еще темы для беседы, они знают, где нас искать.

Предметный разговор с Гиршем о Сургутской нефтяной компании состоялся в День советской армии. 23-го февраля Аарон приехал в казино в сопровождении правой руки рыжего приватизатора — Антона Гоха. И тот мне дал весь расклад по СНК.

— Богунов, нынешний директор компании, уже составил свою заявку, — начал мне за картами открывать тайны Госкомимущества Антон. — Конкурс состоится первого апреля.

— В день дурака? — пошутил я, доставая коробку кубинских сигар Монтекристо. Гох ничтоже сумняшеся запустил в нее руки и вытащил сразу пять штук. Одну отложил курить, четыре других спрятал в портфель. Тут-то я и понял все про нынешних прихватизаторов. Как бы и раньше особенных иллюзий не было, но теперь все стало совсем очевидно. Посмотрел на Гирша. Тот лишь пожал плечами, словно извиняясь за поведение этого человека, и произнес. — Олл ин.

Аарон подвинул все свои фишки вперед. Пошел ва-банк.

Я пасанул, Гох тоже.

— В Сургуте дураков нет, в Москве подмазаны все, — Антон начал раскуривать сигару. — Министр топлива и энергетики, его замы. Но их можно перекупить.

— С ними решим, — отмахнулся я. — Ваша цена какая?

Гох и Ко хотели полмиллиона долларов сразу, в портфельчике. И пять процентов акций будущей компании на оффшоры начальства. Еще пять хотел себе Гирш. Итого десять. За это в слепом аукционе прихватизаторы обещали вскрыть конверты так, чтобы наша ставка в любом случае победила. Делалось это просто. Готовится сразу несколько оферт, с разной ценой. После того, как становится понятна стоимость, которую предложил Богунов с директорами — кладется тот наш конверт, в котором цена чуть выше. Минимальная стоимость, которую объявили в конкурсе — 300 миллиардов рублей. Шаг — триста миллионов.