— Командир! — Степка светил фонариком на бегу, то и дело выхватывая световым кругом клетки с невиданными животными, наконец, увидел нас. — Яр, скорее, там кажется нападение!

— Кто? Много их? — я побежал, коротко бросив Зое. — Даже и не думай высовываться. Если что, на эту станцию, к детям, вернешься.

— Я ничего не понял. Там в ворота бьются. Даже стреляют! Давид за тобой отправил.

….

Таисия.

Меня вело то самое чувство, которое всегда определяло мои поступки и в целом всю мою жизнь. Я знала, куда идти дальше. Озарение вспышкой в голове показало истинный путь в тот момент, когда Пророк забился в судорогах, упав на мокрую грязную траву, прямо у моих ног. Придерживая его голову, наклонив ее чуть набок, чтобы не проглотил язык, я приказала ребятам держать крепче и начала беззвучно молиться, прося Господа, спасти его и в этот раз.

Полчаса. В этот раз точно полчаса продолжался приступ. Долго. Дольше, чем всегда. Состояние Пророка в последние месяцы заметно ухудшилось. Настолько, что он решил сам отправиться навстречу группе Слепого, которая уже должна была со дня на день прибыть к нам. И никакие уговоры не смогли убедить в том, что лучше дождаться их у себя дома, что можем разминуться, что в нашем укрытии мне легче справиться с его, начинавшимися внезапно и без причины, приступами.

Но он настаивал, а убуждать он умел. Четверо телохранителей были отобраны мною из личной охраны президента Москвы — Лариона Страхова, с его разрешения, конечно.

Нужно было идти. Я это знала не хуже Пророка. Но не только ему было нужно туда, в Питер, и мне тоже. Что он без меня? Одна кровь связывала нас. Одна судьба на двоих. Я без него тоже ничего не значу.

…Судороги утихали, дрожь его измученного тела становилась мельче, выходя испариной на горячем лбу. Оставалось совсем немного до места, где можно будет остановиться на ночлег.

— Светлая, быстрее, опасность, — отправленный осмотреться, проще говоря, в разведку, один из телохранителей, тяжело дыша, бегом вернулся к тому месту, где с трудом приходил в себя Пророк. — Я знаю их, это банда Хозяина, нам лучше уносить ноги. Они — нелюди, звери.

От сильного тренированного мужчины исходили волны неподдельного страха. Я на несколько секунд прикрыла глаза и в сером мареве своего внутреннего зрения разглядела две военные машины, доверху набитые бойцами. Минут десять у нас есть, не больше.

Конечно Пророка сейчас, после приступа лучше не трогать, но выбора нет. Приказала поднимать и нести на руках. Двое мужчин, отдав оружие, боеприпасы и рюкзаки товарищам, уложили безвольное тело на расстеленную плащ-палатку и понесли.

— Светлая, — самый молодой из бойцов, мальчишка, лет на десять моложе меня самой, участвовавший в подобной операции, скорее всего, впервые, явно был напуган. — Мы успеем? Ты же можешь! Посмотри!

Что тут скажешь? Я никак не могла привыкнуть к тому, что меня считают чуть ли не Богом из-за чудесных способностей, появившихся десять лет назад. Да, я многое умела — видела внутренним зрением на расстоянии, могла перемещать предметы с места на место, читать мысли некоторых людей, предсказывать события и, конечно же, влиять на слушателей Пророка, заставляя верить каждому его слову, как неоспоримой истине. Но вот, что касается моей собственной судьбы… тут я была бессильна! Мне и самой было интересно, что со мной будет, как сложится моя жизнь. Но как бы я ни билась, как бы не напрягала тот жаркий пульсирующий шар в груди, что искрился и наполнял при особом старании колючими энергетическими лучиками кончики пальцев, ничего не получалось. Одно я знала наверняка, предчувствовала, предугадывала, что моя жизнь в Питере кардинальным образом изменится. И, как бы это предчувствие не печалило, но я знала, что там у меня будет новый Пророк…

Они настигали. Не жалея патронов, еще издали заметили нас и открыли огонь. Пули пока не долетали… пока…

Как я могла не заметить еще один отряд. А точнее, как могла не заметить засаду… не знаю. Хотя потом, уже в безопасности, поняла, почему… Только моих телохранителей быстро и практически без сопротивления скрутили появившиеся из неоткуда одетые в военные гимнастерки высокие, как на подбор, бойцы. Меня же достаточно аккуратно, будто бы не желая причинять боль, закинул себе на плечо огромный широкоплечий мужлан с хмуро сведенными к переносице густыми бровями. Я и успела-то разглядеть только эти хмурые брови, да коротко стриженную голову.

Безвольно повисла на его плече, напоминая самой себе мешок с картошкой, вцепилась руками в его одежду, понимая, что такой точно не выронит, но все-таки боясь высоты. Кто это? Чего им нужно? Чтобы попытаться считать его, залезть в голову, мне всего-то нужно прикоснуться к его коже, к руке, например. Задергалась, пытаясь дотянуться и услышала:

— Милая, ты не могла бы быть поспокойнее, все-таки не десять килограммов в тебе!

Ах, ты ж, гад такой! Я привыкла к уважению и благоговению, с которым ко мне относились все без исключения, даже сам президент. Я привыкла к тому, что о моих способностях шепчутся за спиной, меня побаиваются, и любой лидер мечтает получить такого сообщника, как я. Странно, что я не слышу даже отголосков его мыслей… И уж я точно не помню подобного отношения к себе — насмешливого, издевательского тона. Ярость придала сил, я, цепляясь за его гимнастерку, подняла руку к плечу и, изогнувшись не хуже акробатки, коснулась пальцами его кожи над самым воротником.

… Близко. Волнистые волосы, короткие, но все-таки сворачивающиеся в колечки на лбу. Карие, практически черные глаза с короткими пушистыми ресницами. Явно сломанный когда-то и совсем немного искривленный нос. Гладко выбритый. С хмуро сдвинутыми бровями. Далеко… Он, словно вождь, словно генерал, ведущий в бой свою армию, выпрямился под пулями на самом верху баррикады, за которой замерли в ожидании его приказа бойцы. О-о, это не простой солдат…

…Он резко дернулся, отбросил мои пальцы со своей шеи, даже, как мне показалось, сбился с шага и сказал:

— Классный фильм. Потом покажешь еще раз.

Он тоже видел? Невозможно. Это просто невозможно. Кто это такой?

Слепой сам пришел ко мне. На второй день после отъезда Ярослава. С ходу, только войдя в двери, каким-то непостижимым для меня образом поняв при этом, где именно я стою, остановился в метре и закрытыми глазами уставился точно в мое лицо. А потом сказал спокойно и решительно, будто мы с ним всю жизнь были знакомы:

— Он не справится без твоей помощи.

Я покачал головой. Понятно, что Ярослава имеет в виду.

— С чего ты взял? Это мой лучший боец. Не зря в городе его моим полевым командиром зовут. Он восемь лет уже — моя правая рука. И остальные — не лыком шиты.

Я сделал легкий беззвучный шаг в сторону. Но седая, гордо посаженная голова тут же повернулась вслед за мной.

— Одного своего разведчика я отправил с Ярославом. Но у меня есть ещё один. Я их всех Странниками зову. Так вот, второй только сегодня пришел. Раненый. Он сказал, что в Москве готовится переворот. Страхова попытаются подвинуть. А Пророка новая власть захочет вернуть. Не отпустит к нам, сюда, просто так. Ты должен помочь его доставить сюда, иначе твой Дорофеев попадёт под такой замес, что и костей не соберешь.

— Я никогда не рисковал своей армией ради нескольких, пусть даже лучших из лучших, бойцов. Это глупо. Зачем мне подставляться и получать в качестве врага новую московскую власть?

— Пророк поможет нам объединиться и возродить город.

Вот это было смешно. И я засмеялся.

— Что здесь объединять? Людоедов с извращенцами? Зачем? Для кого?

— Если я скажу, что для наших детей, ты, наверное, будешь ржать еще сильнее. Но есть и ещё одна причина. У нас нет другого выхода. Мой разведчик рассказал о том, кто именно будет делать переворот. Слышал такое имя — Звонцов?

— Это тот, который возомнил себя новым Гитлером? Раса там какая-то у него особая. Кто под параметры не подходит, уничтожается?