— А-анто-он…

Мое имя звучало настоящей музыкой в ее устах! Она извивалась, бесстыже подставляя мне себя. И мне это нравилось. Настолько, что член буквально разрывал штаны. Я усилил напор — водил языком вверх и вниз, чуть углубляясь внутрь ее тела, возвращался к клитору, чтобы теперь посасывать, легонько постукивать по нему языком.

Таисия.

Стыдно… Боже, как же стыдно… Вот так с раздвинутыми ногами. Когда он видит всё… И как же приятно… Я оглушала себя собственным дыханием, но чем ближе приближалась к самому краю, тем сильнее не хватало воздуха и я вдыхала его открытым ртом, а потом вновь забывала, как дышать.

Я уже почти… еще немного… но Антон вновь спускался чуточку ниже, чем мне было нужно и да… это тоже приятно, когда вот так языком внутрь меня… но не-ет… так я не смогу… я выгиналась, пытаясь показать ему, где именно мне нравится, как именно мне нужно… и он послушно касался клитора и все мое тело сотрясала дрожь. А потом снова опускался… и я не могла сдержать разочарованного вздоха.

Я думала, что он не понимает, что не знает, что именно я чувствую. Но вдруг, сквозь пелену удовольствия услышала хриплый голос:

— Сейчас. Я тоже больше не могу…

А потом его губы сами, без моей подсказки, вернулись к изнывающему бугорку, и в тот момент, когда он с силой втянул чувствительную плоть в рот, мир перед моими глазами вспыхнул и взорвался на тысячи осколков.

А когда ко мне вернулась способность чувствовать снова, он уже накрыл мое тело своим, устроившись между ног и горячая, гладкая, очень твердая плоть уперлась в мое лоно. И дышал Антон также тяжело, как я несколько минут назад.

Я медленно открыла глаза и встретила его взгляд. И вот так, направляя свой член рукой и глядя в мое лицо, осторожно и безумно медленно он вошел в меня. Я ждала боли, но её практически не было — так, чувство небольшого дискомфорта от ощущения того, как он распирает изнутри, как плотно и туго я обхватываю его.

И он так близко — кожа к коже, сильный, гладкий. Со мной. Во мне. Я хотела узнать, как ЭТО происходит. Но он замер и просто смотрел мне в лицо, не делая ничего больше.

— Антон?

— Тебе больно?

Он переживает за меня! Вместо ответа я притянула его голову к себе и поцеловала так, как делал это он в самом начале. И он ответил. А потом легко качнулся, почти покидая мое тело. А я, испугавшись, что это — всё, что он попытается уйти, крепко обхватила ногами, скрестив их на его ягодицах. И добилась своего — твердая плоть вновь наполнила меня. Он громко застонал и резко задвигался, впиваясь в губы, заполняя собой весь мой мир…

Это не было похоже на моё предыдущее возбуждение, это было по-другому, как в детстве на каруселях — в момент толчка замирало сердце. И его лицо с закрытыми глазами надо мной… И капельки пота на лбу… и закушенная губа… красивый мой… никому не отдам… моя…

Я снова слышала его! И, о Боже… никогда так… еще немного… Тая…

Внутри меня запульсировало и все его крупное тело изогнулось, входя до упора.

… Он упал рядом, придвигая меня ближе, устраивая на своем плече мою голову, обнимая крепко-крепко. А я целовала мокрую, потную кожу на груди и мечтала, чтобы он никуда от меня не уходил.

— Ты же знаешь, что придётся!

— Что? Откуда ты…

Я была абсолютно уверена, что не говорила этого вслух. Я слышала его мысли. Если у других людей при большом моем желании и их нужном настрое, я могла считывать эмоции, настроение, желание поступить определённым образом, и даже иногда будущее этого человека. А зная это, усилием воли воздействовать, разворачивая их в нужную сторону, подменяя их желания своими, то на Антона я воздействовать не могла. Зато чувствовала его намного ярче, чем всех остальных — даже мысли его, пусть обрывками, кусочками, но звучали в моей голове четко. Правда, только в некоторые моменты. Но представить себе, что и он тоже… нет, не могла.

— Слышу тебя. Вижу, что губы не двигаются, а голос твой в ушах звучит, — рука спокойно, размеренно гладила плечо. — Ты на всех так действуешь?

— Нет. Только на тебя, — я подумала и добавила. — Я тебя тоже слышу. Несколько минут назад ты думал о том, что никому меня не отдашь.

Сказала это в надежде, что он повторит, что объяснит мне, кем для него теперь буду я, какой у меня статус. Но Антон ответил совсем другое:

— Знаешь, я тут подумал, — он, переложив меня на подушку, оперся на локоть и смотрел сбоку мне в лицо. — Для некоторых моих врагов ты можешь оказаться бесценным помощником — залезешь мне в голову и выдашь им все пароли, все тайны.

Он улыбался. То есть, вероятнее всего, шутил. Но мне совсем не было смешно. Снова меня невесть в чем подозревает! Ничегошеньки не изменилось! И то, что было важно для меня, для него оказалось просто рядовым сексом! Я попыталась встать с кровати, но он придавил к постели тяжеленной ручищей.

— Да-да, можешь вообще считать, что меня под тебя один из твоих врагов подложил, чтобы я все тайны выпытала. А не я по собственной воле.

— Дурочка. Я пошутил. К тому сказал, что тебя теперь придется охранять вдвойне. И вот так, как сегодня, в толпе не оставлять.

Это, конечно, не сильно меняло суть дела, но хотя бы звучало не так обидно.

— Не получится.

— Почему это?

— У меня своя роль. У тебя — своя.

— И что это значит?

— Я должна буду помогать Пророку. Особенно теперь. Когда он только начинает.

— В смысле, только начинает в Питере?

— Нет. Вообще только начинает, — и я и мой отец уже знали, что это было ЕГО последнее выступление. — У меня будет новый Пророк и я ему нужна.

В его глазах мелькнула догадка.

— Слепой?

— Да.

— И ты будешь с ним?

Я не понимала, почему Антон вдруг разозлился. Он отпустил меня, встал и спокойно, совершенно не стесняясь своей наготы, вытер полотенцем, висевшим на стуле все еще напряженный член и начал собирать свои вещи.

— Это — мое предназначение… — я сказала и только потом поняла, что именно имел в виду Антон. — Нет, нет, конечно же нет! Ты что! Никогда! Я не буду с ним! Я тебя выбрала. Ты — мой. Я чувствую тебя.

Он нахмурился.

— Ладно. Мне нужно об этом подумать. А сейчас идти пора.

— Мне уйти к себе?

Дура! Какая я дура! Зачем выложила ему все свои чувства — "ты мой"! Ненормальная! А он только и думает, как уже свалить от меня побыстрее! Получил, что хотел — можно вышвырнуть за ненадобностью! Но услыхав мой вопрос, он остановился, едва натянув штаны, вернулся и со вздохом сел на кровать.

— Сейчас я мыслей твоих не слышу, — Антон повернулся ко мне, обхватил за талию и… только что я лежала на постели, а теперь уже сижу на его коленях. — Но на лице твоём все написано. Я пойду сейчас в столовую — там для ребят столы накрывают. А ты сходишь в душ, смоешь кровь, оденешься неспеша, а потом придёшь к нам. И сидеть будешь со мной рядом. А потом, когда все разойдутся, вернешься сюда, в мою постель. И мы повторим то, что делали только что. И ещё… не знаю, помнишь ли ты… но в одном старом фильме было… Я — старый солдат и не знаю слов любви… но я устал быть один, меня тянет к тебе невероятно.

— Там не так было! — не знаю, зачем возражала, вариант Антона мне понравился гораздо больше оригинала.

— Больше из сказанного мною тебя ничего не смущает?

— Нет.

— Тогда давай иди и побыстрее!

Когда он взялся за ручку двери, я все-таки спросила, хотя и понимала, что зря, что он и так сказал больше, чем было необходимо.

— А если… если я не приду?

Его голова медленно повернулась и взгляд голубых глаз буквально обжег меня.

— Я найду, заберу и накажу за неисполнение приказа.

Грубо. Жестоко. Но сдержать глупую, счастливую улыбку я так и не смогла.

Ярослав.

В столовой собрались все самые близкие, те, кого и я и, видимо, Антон, раз пригласил, считали своими друзьями. Когда мы с Зоей вошли в помещение, столы были уже накрыты. За ними, переговариваясь и смеясь, сидели Димон с женой Леной, Леха Стрелок со Светланой, Давид в гордом одиночестве и даже молодые Степан и Тимур, немного смущенные самим фактом приглашения, и занявшие места с краю.