Отлично, значит, я приблизился на шаг к созданию инфекционного бокса. Надо будет обсудить с главным лекарем этот вопрос. Заодно и выясню, как он отнёсся к россказням Мансуров. А то, кто знает? Может быть, он меня вообще уволить собирается?

Мы с Родниковым разошлись по своим кабинетам и продолжили приём. Окончательно управиться с наплывом пациентов удалось лишь через несколько часов. Все больные жаловались на температуру и кашель, и что особенно примечательно, все они работали вместе — в одном хозяйстве.

Больных с лёгким ОРВИ мы очистили и отправили домой, а тяжёлых пришлось оставить в госпитале под наблюдением дежурных лекарей.

Я направился к кабинету Ивана Сергеевича Кораблёва, но по дороге мне встретился лекарь Синицын. Молодой человек, о чём-то напряжённо думая, накручивал на указательный палец свой длинный ус.

— О! Мечников! — улыбнулся он. — Рад вас видеть. Отгадайте, откуда я иду?

— Странный вопрос, — усмехнулся я. — Не могу предполагать.

— Ещё как можете! — помахал указательным пальцем он. — Я был на домашнем вызове. Наша с вами система работает. А вот, кстати, и её плоды!

Синицын поднял заполненный до отказа кошель и громко погремел им.

— Деньги льются рекой. Обошёл три вызова, получил почти двадцать рублёв! Можете себе это представить? Не на каждом приёме получается столько заработать, — воодушевлённо произнёс он.

Хоть Синицына и интересует только вопрос доходов, но в чём-то он прав. Эти деньги являются хорошим показателем эффективности моего нововведения. Если ещё месяц мы будем приносить столько же, Кораблёв обязательно утвердит новый распорядок работы.

— Очень рад, что мы с вами сошлись во мнениях, Илья Андреевич, — ответил я.

— И я предлагаю не заканчивать на этом наше сотрудничество, — улыбнулся он. — Язык у вас подвешен, Алексей Александрович. И мозги, вижу, на месте. С вашими идеями и моим пониманием денег, мы легко возьмём в оборот Хопёрскую амбулаторию. Дела пойдут в гору — вот увидите!

— Я буду держать в уме ваше предложение, — ответил я. — Если у меня созреет новая идея, обязательно обсужу её с вами.

Идей-то у меня уйма, но торопиться с их реализацией не стоит. Если мы начнём забрасывать Кораблёва своими реформами, он точно пресечёт эту деятельность.

Синицын отправился отдыхать, а я, наконец, дошёл до кабинета главного лекаря. Иван Сергеевич меня уже ждал.

— Мечников… — вздохнул он. — Вы прямо-таки мысли мои читаете! Алексей Александрович, у меня к вам всего один вопрос.

— Слушаю вас внимательно, — произнёс я, усаживаясь напротив Кораблёва.

— Почему от вас одновременно так много и вреда, и пользы? — заявил он. — Ваш план с изоляцией больных сработал. Стоит отметить, это оказалось очень разумным решением, я приму это к сведению. Как относиться к вашим с Синицыным планам я пока что не знаю. Амбулатории никогда не занимались домашними вызовами. Это — удел частных лекарей. Для начала нужно понаблюдать, как они отреагируют на нашу деятельность. Но всё это — мелочи. Меня расстроило, что вы умудрились разругаться с бароном Мансуровым.

Так он — барон? Что же лекарь с таким титулом забыл в Хопёрской амбулатории? Выходит, что по своему уровню он соответствует барону Елину, который заправляет всем городом и окружающим его районом. Теперь понятно, насколько Елину выгодно заключить союз с таким человеком.

А если предположить, что Мансуров не солгал и его род действительно имеет власть во всех городах Российской Империи… Что ж, похоже, я нажил себе действительно серьёзного врага. Но лучше уж иметь врага, чем не иметь принципов.

— Иван Сергеевич, я не собираюсь перед вами оправдываться, — прямо сказал я. — У меня был выбор — поступить, как лекарь, или же лебезить перед заносчивым бароном.

— И что же вы выбрали?

— Я выбрал правильный вариант, — заявил я.

— Ох, Алексей… — вздохнул Кораблёв, затем взглянул на запертую дверь, внимательно прислушался, и лишь после этого продолжил. — Он ведь просил, чтобы я вас уволил. Не просто просил — требовал. И зная, каким разгульным образом жизни увлекался ваш дядя, я начал подозревать, что в словах Мансурова есть смысл. Он посеял в меня сомнения.

— Мой дядя уже давно остепенился, прекратите постоянно припоминать его былые грехи, — произнёс я. — И я — не мой дядя. Как вы уже могли понять, меня волнует только здоровье людей и развитие нашей Хопёрской амбулатории. И на этом — точка. Капризы баронов — последнее, что входит в спектр моих интересов.

— Ладно-ладно, Мечников, успокойтесь, — помахал руками старик. — Я, в отличие от Мансурова, ссоры с вами не ищу.

Кажется, мой монолог смог продавить старика. Это хорошо. Если ещё и главный лекарь будет настроен против меня — это создаст целый пласт ненужных сложностей.

— Алексей Александрович, отходя на минуту от нашей темы… — прищурился Кораблёв. — Что у вас на шее болтается? Меня эта штуковина постоянно отвлекает от разговора!

Я удивлённо посмотрел вниз и только сейчас понял, что пришёл к главному лекарю с фонендоскопом на шее. Старая привычка. Когда постоянно носишь на себе эту трубку, постепенно перестаёшь замечать её наличие.

— Это моё изобретение для аускультации, — произнёс я.

— Для аускуль… Чего? — не понял Кораблёв.

— Позвольте, я вам покажу, — произнёс я.

А затем продемонстрировал Ивану Сергеевичу работу моего аппарата. Пациентов в здании уже не было, поэтому пришлось дать старику послушать мои лёгкие.

И в процессе я впервые осознал, как сильно мне не хватает мобильного телефона с возможностью записывать видео или хотя бы делать фотографии. Потому что лицо Кораблёва в момент его первой аускультации мне захочется вспоминать снова и снова.

Если бы у главного лекаря была вставная челюсть, она уже давно оказалась бы на полу.

— Мечников, так ведь это же очень удобно! — прошептал он. — А кто помог вам поместить магию в этот аппарат, если не секрет? Там ведь магия воздуха, да?

— Нет, Иван Сергеевич, никакой магии, — улыбнулся я. — Фонендоскоп сделан вручную. Можете не сомневаться. Но я делюсь этой разработкой с вами из исключительного уважения к старшему лекарю. Пока что я не готов отдать чертежи своим коллегам.

— Блестящая работа, Алексей Александрович! — закивал Кораблёв. — Никаких гаданий и предположений, достаточно положиться на свой слух.

— Это — не последняя разработка, — заявил я. — Вскоре появятся другие. Если вас они заинтересуют, я могу приступить к их распространению.

— Можно такое устроить, — согласился он. — Только лучше это сделать через Саратов. Чтобы ваши чертежи прошлись по всей империи.

Представляю, как взбесился бы дядя, узнав, что я задумал. Он полагал, что мне нужно зарегистрировать патент и обогащаться за счёт своего изобретения. Но я хочу, чтобы этот простенький фонендоскоп как можно скорее оказался у каждого лекаря. Ведь это может спасти миллионы жизней.

— Давайте уже как-то подытожим, Иван Сергеевич, — вернулся к прежней теме я. — Какой ответ вы дали барону Мансурову?

— Я сказал, что подумаю насчёт его требований, — ответил старик. — Однако после нашего с вами разговора, сомнений у меня уже не осталось. Я не собираюсь увольнять вас, Мечников. Но учтите, что в таком случае вам, скорее всего, придётся столкнуться с местью своего коллеги. Он точит на вас зуб и вряд ли остановится, пока не достигнет своей цели.

— А с этим я уж сам как-нибудь разберусь, — поднимаясь со стула, ответил я. — Благодарю, что выслушали, Иван Сергеевич. До завтра!

Второй рабочий день подошёл к концу. Я уже начал привыкать к этому месту. И это меня ещё не допустили до дежурств в госпитале. Там, думаю, будет ещё интереснее!

— Как это понимать⁈ — взревел Кособоков, услышав отчёт подпольного лекаря Сухорукова. — Он тебя избил?

— Самую малость, — признался патологоанатом. — Но, поверьте, Арсений Георгиевич, я подкинул ему одну проблему. Мечников в моём морге вскрывал клеща и я… Кое-что сделал с трупом этого создания.