— Да что ты творишь, Мечников⁈ — воскликнул он. — Просто сдайся! Я пощажу тебя! Сдайся!

И в этот момент всё решилось. Я выбил из его рук клинок. По крайней мере, так мне показалось поначалу.

На самом деле, я отсёк половину его оружия. Видимо, не особо-то крепкой оказалась его сабля, раз даже повреждённый клинок Синицына смог её разрубить.

Я налетел на Мансурова, освободив свою левую руку и…

В животе вспыхнула острая боль. Я не стал даже опускать взгляд. И так было всё ясно — ублюдок умудрился вонзить в меня всё, что осталось от его сабли. Жалкий пятисантиметровый осколок, который, однако, всё же проник в мою брюшную полость.

Я понял, что могу потерять сознание или даже умереть от болевого шока. А потому выбросил из рук клинок, приложил правую руку к своему животу, а левую к груди Мансурова.

И настал момент кульминации. Сейчас дуэль закончится.

«Затяни рану, отключи болевые рецепторы в брюшине, останови кровотечение!» — мысленно скомандовал я лекарской магии, и сила из моей правой руки ринулась в мой живот.

Мансуров думал, что победа уже в его кармане, и именно в этот момент мне пришлось его разочаровать. Под гул голосов я активировал обратный виток.

«Заставь его солнечное сплетение вспыхнуть. Пусть все нервные узлы воспалятся».

И Владимир Мансуров взвыл от боли. Его сковало от мучительного огня в груди и нарастающей одышки. Даже один крепкий удар по этой точке может вывести человека из строя. Я же только что воздействовал напрямую на его нервы с помощью магии.

Барон выдернул из меня клинок, и я потратил половину запаса лекарской магии, чтобы залечить образовавшуюся рану.

— Больно! Как же больно! — закричал Мансуров и рухнул на землю.

Барон выронил меч и принялся кататься по брусчатке, держась за живот.

— Убери это, Мечников! — воскликнул он. — Сейчас же убери из меня эту боль! Что ты натворил⁈

Не выдержав очередного наплыва мучительных ощущений, Мансуров вновь принялся истошно вопить.

— Ничего я убирать не собираюсь, — помотал головой я.

Меня тоже начала снедать слабость. Хоть я и залечил рану уже через пару секунд после её образования, организм всё равно пережил тяжёлое потрясение.

— Пожалуйста! — взмолился Мансуров. — Это же невыносимо…

— Только если ты примешь поражение и извинишься перед своей невестой, — произнёс я, облокотившись на клинок Синицына.

— Я проиграл, проиграл! — повторял он. — Сдаюсь, Мечников, твоя взяла! Только не убивай…

— Ты забыл извиниться, — настоял я.

— Мне не за что извиняться! — решил поспорить он.

Хорошо, что вокруг нас столько зрителей. Самое время очистить имя Анны.

— Какая же ты жалкая мразь, Мансуров, — произнёс я. — Опорочил имя невинной девушки из-за собственных проблем с головой. Но ты не учёл одного. За своих пациентов я стою горой! И если ты сейчас же не признаешь свою вину, мне придётся усилить твою боль.

Владимир поверил, что я действительно могу это сделать. Мне искренне этого не хотелось, но если бы он продолжил упираться, я бы добавил ещё щепотку обратного витка в его тело.

— Хорошо! — закричал он. — Хорошо! Я — поганый червь, который осмелился оскорбить честь Анны Елиной.

По толпе пронёсся гул шепотков. Анна, что всё это время скрывалась под капюшоном, прикрыла рот ладонями. Похоже, она меньше всех верила, что мне получиться образумить Мансурова.

— Прости меня, прости, Анна, — прокричал он. — Только скажи Мечникову, чтобы убрал из меня этот… Боги! Эти мучения!

— Достаточно, — кивнул я и, присев рядом с ним, окутал лекарской магией солнечное сплетение барона. А затем прошептал так, чтобы мои слова были слышны только самому Мансурову: — Хотел выторговать ещё более выгодный для себя брак, да? Уволить меня думал? Жаль мне тебя, Владимир. Ты ведь даже не понимаешь, какую мерзость творишь.

Однако ответить мне Мансуров ничего не смог. Как только я снял воспаление со сплетения нервов, он от облегчения тут же потерял сознание.

Напряжённую тишину нарушил лишь крик Ильи Синицына.

— Вот это я понимаю — дуэль! Чего молчишь, Хопёрск⁈ Встречай победителя!

И толпа взорвалась. Кто-то действительно был рад за мою победу, а кто-то, наоборот, вопил от негодования, поскольку потерял поставленные на барона Мансурова деньги. Когда люди начали мельтешить туда-сюда, я потерял Анну из виду. Но искать её сейчас мне точно не стоит. Сама придёт. Нервный чих-то нужно долечивать!

— Алексей! — схватил меня за плечо дядя и потянул к себе. — Пойдём отсюда. Быстро!

Прежде чем покинуть площадь, я снял с себя пояс с ножнами и бросил его Синицыну. Илья ловко поймал своё оружие и, улыбнувшись во весь рот, прокричал:

— Уважаемые! У меня в руках клинок, которым только что одолели Владимира Мансурова! Готов продать его за пять рублёв! Кто предложит больше?

Шум на площади многократно усилился, когда Синицын, воспользовавшись случаем, начал свой аукцион.

— Дядь, куда ты меня тащишь? — спросил я и вырвался из его хватки.

— Переубедил ты меня, Алексей, — произнёс он. — Доказал, что мозги и сила у тебя соотнесены в равном количестве.

— То есть, раньше ты этого не понимал? — усмехнулся я.

— Мне всё время казалось, что ты эмоциям отдаёшься. Творишь то, о чём сам не ведаешь. Теперь вижу, что довериться тебе можно.

— Так, — кивнул я. — И что дальше?

— А дальше я покажу тебе свою потайную комнату, — заявил он. — Похоже, ты действительно готов стать сильнее.

— Дядь, да сколько у тебя этих комнат по всему дому? — удивился я. — В подвале потайная лаборатория, так теперь выясняется, что ты где-то ещё одно помещение припрятал.

— Когда хочешь сохранить свои тайны, незаконную лабораторию и прочие личные вещи от других лекарей-завистников, приходится дойти и до такого, — усмехнулся он, с трудом поспевая за мной. — Что, Лёш, считаешь меня параноиком?

— Нет, просто я удивлён, что в этом почти что развалившемся доме на самом деле скрывается столько ценностей, — отметил я. — Признавайся, сам эти потайные ходы достраивал?

— Нет, что ты! — отмахнулся он. — Я на такое не способен. У меня руки-крюки, не то что у тебя. Я ни сложные механизмы, ни обычные постройки из дерева собирать не умею. Только травы смогу смешивать — на этом мои способности ограничиваются.

— Значит, плотника нанимал?

— Ну да, плотника и каменщика, — ответил он. — Эта парочка у нас проездом была. Не просто мастера, а настоящие асы! Переворотили мне весь подвал, но сделали именно то, что было нужно.

— Слушай, дядь, мысль меня одна посетила… А до прихода этих работников дом уже вёл себя так?

— Ты про проклятье? — усмехнулся он. — Ты не думай, Алексей, не стали бы они проклинать особняк. Хотя после их ухода, домишка мой совсем с цепи сорвался. Я подозреваю, что ему не нравится, когда кто-то пытается его перестраивать.

— Чёрт! — воскликнул я и резко затормозил. — Я же совсем забыл с этой дуэлью про муравьёв!

— Да уже поздно, все лавки закрыты, — сказал дядя. — Забудь пока про них. Я уже попытался залить их уксусом, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Гнездо у них, скорее всего, где-то в подвале. Уничтожать его нужно в первую очередь. Иначе они так и будут плодиться, — заключил я. — Кстати, Токс после моего трюка немного уменьшился в размерах, могу его к ним в туннели запустить.

— Главное, чтобы твой Токс нам дом не порушил! Не доверяю я этому клещу…

Болтая о борьбе с муравьями, мы добрались до дома. Дядя убедился, что Катя уже уснула, после чего спустился со мной в подвал.

— Кстати, внизу муравьёв почти нет, — подметил он. — Видать, всё-таки сработал мой план с уксусом! Хе-хе!

— Либо Токс проголодался, — усмехнулся я. — Скорее второе.

Дядя просунул руку за шкаф и нажал на скрытый рычаг. Каменная стена с громким скрежетом отодвинулась, открыв нам узкий проход, который вёл в помещение, что по логике должно было находиться под гостиной.