Несмотря на все усилия, ее теснили, два гнома-воина стали напирать на нее. С большим трудом ей удавалось парировать удары их топоров, и она отступала шаг за шагом. Просто подавляя своим количеством, враги сминали всю линию влахаков, как сильно воины Ионны ни сопротивлялись. Несмотря на их численное преимущество, Флорес все же атаковала гномов; уклоняясь от их топоров, она вонзила одному из них меч в незащищенное лицо. Ее торжество продлилось недолго, так как через труп своего товарища уже перескочил другой солдат и напал на девушку. Гномы уже образовали длинный ряд щитов, которым эффективно тормозили нападение влахаков.

В суете боя, хаосе и шуме Флорес не удавалось разглядеть, смог ли ее брат осуществить план, но чувствовала, что влахаки не выстоят долго в таких условиях. Вокруг нее падали воины Ионны, поверженные рукой гнома или человека. Снова и снова Флорес приходилось уклоняться, чтобы не быть заколотой.

«Где же ты застрял, Стен? Почему так долго?…» — в отчаянии спрашивала себя влахака и закричала от боли, когда копье вонзилось ей в бок.

Благодаря доспехам острие не зацепило легкие, и ее гневный молниеносный ответный выпад отнял у масрида жизнь, но она почувствовала, как кровь побежала по телу. Серией быстрых ударов против одного из своих противников она выиграла немного времени, увернулась от удара гнома и отпрыгнула на два шага назад, при этом чуть не зацепилась о труп влахака, который мертвыми глазами смотрел в ночное небо.

Внезапно в ее поле зрения появился масрид с тяжелой булавой и ударил. Флорес уклонилась, но ей пришлось отпрянуть, когда масрид двинул ей в грудь щитом. У воина, очевидно ветерана многих сражений, один глаз закрывала повязка, и он зло усмехался ей.

— Умри, влахакская потаскушка! — прошипел он и снова атаковал.

С большим трудом Флорес удавалось защищаться от его быстрых атак. Ее рана пульсировала, но потом она заметила брешь в обороне масрида и сделала выпад. Клинок лишь царапнул толстые доспехи масрида. Его ответный удар угодил ей в плечо, и, хотя она выкрутилась, немного погасив импульс, ее левая рука словно онемела. С гневным криком она бросилась на масрида, рубя наотмашь. Противник мог парировать лишь булавой. Она сымитировала нападение слева, но повела клинок направо — маневр, который удивлял многих воинов. Хотя ветеран и заподозрил подвох, но уклонился слишком медленно, и меч Флорес вырезал кровавый зигзаг на его лице, лишив и второго глаза. Его ужасный вопль резко оборвался, когда она вонзила ему острие в оголенное горло.

Она поспешно смахнула пот с глаз и огляделась. Всего в нескольких шагах сзади неподвижно лежали на холодной земле беззащитные тролли, влахаков отовсюду теснили. Из лагеря масридов все еще били вспышки света, делая троллей беспомощными. Возможно, крики, которые доносились оттуда, были шумом боя, но она не была уверена.

«Стен, Стен, где же ты?» — в отчаянии думала она, глубоко вдохнула и бросилась с криком вперед.

— Тиреа! Ионна! — кричала она.

Этот боевой клич подхватило множество глоток, и снова влахаки стали напирать, теснить противника с удвоенной силой, рубя и убивая. «Последняя атака, еще немного», — подумала Флорес, которая знала, что солдаты долго не продержатся.

Затем ей в бедро угодил удар топора, который она пропустила. Странным образом она не почувствовала боли, хотя клин вонзился ей до самой кости. Она удивлялась лишь мелькающим лицам: мрачным лицам гномов, почти полностью скрытым за густыми бородами, бледным лицам влахаков вокруг нее, которые сражались и умирали. Потом она упала, и ей показалось, что из легких вылетел весь воздух. Оглушенная, она перекатилась на спину, когда неожиданно над ней возникла тень и закрыла искусственное солнце Альбус Сунаса. Высоко поднятый топор блестел в ярком свете. Флорес завороженно смотрела, как от лезвия отделяются капли крови. «Подожди меня, Нати, — без страха подумала она. — Скоро я последую за тобой темными тропами».

Стен оценивающе глянул на небо, на котором висели гряды облаков, окрашенные заходящим солнцем в темно-красный цвет. Прошло немного времени, и последние лучи исчезли за горами, ночь опустилась на Влахкис. «Решающая ночь», — подумал Стен, но потом сам рассмеялся пафосу своих слов. Но это была правда, так как сегодняшняя битва была решающей для судьбы влахаков.

«Жизнь под гнетом Цорпада… Покоренные, гонимые и преследуемые, — размышлял юный воин, — или свобода… впервые за столько лет». В любом случае одно было ясно: Стен отдаст все, чтобы добыть свободу влахакам. «И не только я», — гордо подумал он и посмотрел на группу воинов, которые его сопровождали.

— Приготовьтесь, — тихо приказал он и указал на темно-красное небо. — Скоро начнутся танцы.

— Танцы? — переспросил Костин. — Разве я что-то пропустил? Битва прошла, и мы уже на пути к победному костру?

Смеясь, Стен стукнул маленького влахака по плечу.

— Терпение, друг Костин, терпение, скоро и там потанцуем, — потом он обернулся к остальным. — Возможно, для кого-то завтра солнце уже не встанет, но не бойтесь, вы уже бродите по темным тропам!

Грубый смех раздался в ответ на его шутку, потом юная воительница подошла к Стену и сказала:

— Для нас честь сражаться с тобой, Стен. Каждый из нас всегда надеялся, что встанет в битве рядом с тобой!

— Спасибо, — ответил Стен, которого тронули такие слова. — Но что-то слишком много чести.

— Нет, — вмешалась женщина, которая как раз проверяла ремни доспехов и затягивала их покрепче. — Каждый, кто слышал о твоих деяниях, знал, что ты приведешь нас к победе над Цорпадом!

— Я делал только то, что каждый сделал бы на моем месте, — заявил Стен. — Многие другие сделали гораздо больше, чем я, но погибли.

Увидев скептические лица своих соратников, Стен добавил:

— Забудьте истории! Завтра уже будут слагать песни обо всех вас, даже через сто лет будут рассказывать о ваших героических поступках!

Ушедший свет оставил тусклый и серый мир, но на мрачных лицах воинов Стен увидел надежду и решимость. В ответ на его взгляд, обращенный к ним, воины кивнули. «Нет, не вы должны гордиться тем, что сражаетесь рядом со мной, — промелькнуло у влахака в голове. — Это я должен быть горд, что могу драться рядом с вами».

Прежде чем он успел что-то сказать, Костин спросил:

— Думаешь, наш план сработает?

— А иначе я стоял бы здесь? — спросил Стен. — Уже сейчас войско продвигается вперед, и, как только станет темно, тролли проснутся. Вскоре наши воины выйдут на поле боя. Даже если незадолго до этого Цорпад будет предупрежден лазутчиками, ему уже не удастся избежать ночного сражения.

— А тут как раз и мы… — усмехаясь, сказал Костин.

— Как только ночь полностью вступит в свои права, мы выступаем, — сказал воин, бросив еще раз взгляд на небо, которое заметно потемнело. — Скоро…

Напряженно Стен выглянул из укрытия на краю леса. Между холмами собрались войска, Стен не мог разглядеть больше, он видел только точки огней и темные массы воинов, но представил себе, что где-то там внизу стоят Висиния и Флорес и, возможно, смотрят в его сторону.

«Будьте осторожны», — подумал Стен.

Как раз в этот момент ночь разорвал первобытный рев.

— Это тролли, — прошептал влахак, и Костин рядом с ним захихикал.

— Ты видишь белые фигуры вон там, за линией масридов? — спросил маленький влахак, и Стен кивнул.

— Наверное, это они. Сейчас начнется. Передай приказ дальше: подготовиться и не шуметь. Когда я побегу — за мной, только без криков.

Кивнув, Костин прошептал приказ своему соседу. Не то чтобы это было очень нужно, так как Стен подробно рассказал план всем… Но он чувствовал себя лучше, если еще раз объяснит, что они должны ударить быстро и тихо.

Под ними в небольшой ложбине завязалась битва. Всадники отделились от позиции масридов, полетели стрелы, зазвучали трубы, и влахаки двинулись вперед. Стен в ожидании вытащил меч и напрягся. А потом произошло то, чего они ждали: в одно мгновение поле битвы осветил яркий свет, который шел из-за спины рядов масридов и гномов.