Линорел ничего не ответила. Стен глянул вниз и, к своему ужасу, увидел лужу темно-красной крови, которая расползалсь рядом с женщиной. На стене влахака оставила широкий красный след.

Стен склонился над Линорел. Ее дыхание было едва уловимо, и она, казалось, уже ничего не видела пред собой. Плащ обмотался вокруг женщины, и когда Стен откинул его, то увидел широкую и глубокую рану с рваными краями, которая тянулась от бедра почти до самого плеча, из нее, не прекращая, текла кровь.

— Нати! Костин! Нужна помощь! — прокричал Стен и попытался прижать плащ к ужасной ране, чтобы остановить кровотечение, но, прежде чем оба мятежника успели отреагировать, веки Линорел задрожали.

— Линорел! — взмолился Стен. — Останься с нами!

Но последний, глубокий вздох был единственным ответом влахаки. Ее тело содрогнулось последний раз и замерло навсегда. На глазах Стена выступили слезы отчаяния и гнева. Юноша сложил окровавленные руки женщины на груди и закрыл ей глаза, а потом прошептал:

— Да пребудут с тобой духи в твоем путешествии, Линорел сал Долеорман.

Рядом с ним на колени опустился Костин и глухим голосом сказал:

— Удачного тебе пути, Лино.

Стен почувствовал, как Нати положил руку ему на плечо, и отвернулся от отважной воительницы. Он хотел сказать что-нибудь, но голос подвел его, или он просто не мог подобрать слов… Но в этот момент дверь сотряслась под мощным ударом, и все обернулись.

— Быстро! — крикнул Натиоле и прижался к импровизированной баррикаде.

Стен сделал то же самое. Когда он оперся спиной на шкаф, то заметил священника, о присутствии которого они совсем забыли.

Несмотря на явный страх перед залитой кровью влахакой, служитель выпрямился во весь рост и крикнул:

— Никакого кровопролития в этом месте! Это храм света и жизни!

Стен в гневе подскочил и показал на Линорел:

— Слишком поздно, форбс! В твоей святыне уже пролилась кровь!

— Вы — варвары! Вы оскверняете… — начал было священник, но Стен перебил его:

— Заткнись!

Явно испугавшись, толстяк дрогнул и отшатнулся, потом упал на колени и стал молиться.

Под ударами крепкие двери капеллы трещали, и Стен больше не мог тратить время на священника. Но неожиданно натиск прекратился так же неожиданно, как и начался. Толстые доски, очевидно, оказались слишком крепкими, чтобы просто пробить их. Двор крепости накрыла подозрительная тишина.

Стен глянул на священника, который продолжал бормотать свою молитву.

— А за что ты молишься?

— Я молюсь, чтобы погибшие нашли путь к вечному свету, — ответил тот, взглянув на Линорел.

— А не о своей собственной жизни? — съязвил Натиоле, но Стен спросил еще:

— Свет для погибших? Для всех?

— Божественный Свет не различает масридов и влахаков. Мои молитвы касаются всех, кто лишился жизни.

— А ответь мне на такой вопрос, священник, — неожиданно спросил Стен. — Знаешь ли ты лангора Просвещенного?

— Ну, лангор — этот титул того, кто является самым главным в монастыре или храме.

— Это я знаю, — сказал Стен. — Но — Просвещенный? Это звучит как почетное звание или прозвище, правда?

— Ну… Лангора из монастыря Стариг Яцек называют Просвещенным за его мудрость и смирение. Но больше я не знаю…

— Спасибо, — перебил Стен священника. — Название Стариг Яцек мне знакомо. Он находится на юге, да?

— На юг от Бака Маре, насколько я знаю, но я никогда там не был, — в замешательстве заявил священник.

— Точно, теперь я тоже вспомнил. А не называют ли монастырь также Бастионом Света? И он стоит возле Сиреу. — вспомнил Стен и, когда священник утвердительно кивнул, подумал: «Об этом обязательно должны узнать тролли. Но как?»

Его взгляд вновь обратился к заблокированной двери. «Они пробьются, это лишь вопрос времени, — мрачно подумал Стен. — Цорпада не остановит святость помещения. Скоро мы все присоединимся к Линорел на ее пути через темноту смерти». Полный безнадежного отчаяния, Стен провел рукой по лицу. «Я не справился, и теперь Висиния тоже умрет!»

Так тихо, как только возможно, Сарган прокрадывался между нагромождением ящиков, тролли не обращали на него внимания, сконцентрировавшись полностью на красивой влахаке, которая, несомненно, была сестрой Стена. «Мятежник был прав, — констатировал Сарган, — тролли — это непредсказуемые, злые чудовища. К сожалению, осознание этого пришло ко мне слишком поздно».

Выход через боковую дверь перекрывал Пард. Как Сарган и предполагал, тролли просто так не отпустят его, поэтому он обратил свой взгляд наверх, на крышу склада. Там был целый ряд окон, закрытых деревянными ставнями. И в настоящий момент они представляли собой единственно возможный путь к спасению. В окна, напоминавшие, скорее, щели, едва ли мог пролезть мужчина, но Сарган все же верил, что ему удастся протиснуться. Но нужно было добраться до них. К счастью, на складе высились штабеля ящиков и бочек, по которым он сможет вскарабкаться на балки крыши, а уже по ним он подлезет к окнам.

Склад был почти погружен в темноту. Лампа у двери освещала не так много пространства вокруг себя, к тому же повсюду были наставлены ящики, поэтому уже на расстоянии нескольких шагов от лампы было абсолютно темно. Этим обстоятельством Сарган и думал воспользоваться.

Кинжал он засунул в ножны, ведь все равно он едва ли сможет причинить им вред троллям. Сарган еще помнил о кровавом побоище с гномами на ночной дороге, во время которого даже тяжелые топоры маленького народца почти не причинили этим существам вреда. «В глаз… возможно, это и даст какой-то результат, — подумал дириец, — но лучше незаметно исчезнуть!»

От входа до него донесся стон, а потом короткий крик женщины. «Мне очень жаль, но лучше ты, чем я», — холодно попрощался Сарган с влахакой и тихо полез на штабель ящиков.

— Теперь твоя очередь, — торжествовал Пард, но Друан сказал:

— Не надо игр, Пард. У нас нет времени!

В этот момент Сарган подтянулся через край самого верхнего ящика и взглянул вниз, на троллей, которые собрались вокруг Роха, схватившего Флорес и зажимавшего ей рот, чтобы девушка не кричала. Влахака изо всех сил сопротивлялась однорогому и отчаянно пыталась освободиться. Сарган, который совсем недавно ощутил на своем собственном теле чудовищную силу троллей, сочувственно скривился, но подумал: «Я должен действовать сейчас, пока чудовища заняты ею».

Дириец медленно поднялся и посмотрел вверх, балки крыши казались такими близкими. Тем не менее он увидел, что необходимо совершить хороший прыжок, чтобы достичь цели и не упасть на пол, где его ждет верная смерть в когтях чудовищ. Как раз в тот момент, когда он уже был готов прыгнуть, Пард поднял лапы и, зло улыбаясь, пошел на Флорес, которая, хоть и пыталась, но не могла остановить его. «Сейчас или никогда!» — приказал себе Сарган, однако как раз в этот момент снаружи донеслись звуки труб.

Дириец растерянно оглянулся, тролли повели себя точно так же.

— Что это? — спросил Рох.

— Люди! — ответил Пард и схватил Флорес, которая что-то яростно зарычала, но слова ее были неразборчивы.

— Звуки со стороны города, — согласилась с большим троллем Анда.

Сарган, который знал город лучше, чем тролли, понял, что сигналы тревоги доносились со стороны крепости Ремис. «Стен, — промелькнуло у него в голове. — Если правда то, что говорила его сестра, значит, предатель добился своего».

Эти мысли немного расстроили Саргана, упрямый влахак показался ему вполне симпатичным, но на сантименты у лазутчика сейчас совсем не было времени.

— Что теперь, Друан? — спросил Пард, и Друан с удивлением констатировал, что вопрос ползвучал почти беспомощно.

— Я не знаю! — рыкнул он здоровяку.

— Я тоже не знаю!

— Давай убьем ее. Затем поищем этого полугнома и заткнем и ему его лживый рот! — решил Пард, что должно было, собственно, только укрепить желание Саргана незаметно исчезнуть.