Сарган осторожно приблизился к конюшням и огляделся. Обе большие деревянные постройки были сооружены у самой крепостной стены, чуть в стороне от остальных зданий. К его счастью, в этой несколько уединенной части внутреннего двора цитадели, наполовину скрытой восточным крылом главного здания, патрулей не было.

Через небольшую щель в досках Сарган заглянул в конюшню, но там было так темно, что он ничего не смог разглядеть. Шпион даже рискнул пройти через двери, которые были слегка приоткрыты. Вообще-то обычно конюхи не спали в конюшнях, поэтому Сарган тихо проскользнул внутрь. Масриды слыли лихими наездниками, а их лошади были главной гордостью этого народа, поэтому с животными обращались лучше, чем с некоторыми подданными. Так, по крайней мере, утверждал предводитель бурлаков, описывая эту страсть масридов.

Однако здесь все выглядело так же, как и в других конюшнях, которых Сарган немало повидал в своей жизни: несколько стойл для животных, второй этаж, на котором хранили сено и солому. Перед дверью много свободного места, повсюду инструменты. Тут царило приятное тепло, пахло свежим сеном и навозом. После короткого осмотра Сарган установил, что, кроме единственного экипажа, здесь не было других повозок, тем более похожих на ту, на которой гномы прибыли в крепость. Поэтому он выскользнул из первой конюшни и шмыгнул во вторую, где сразу обнаружил то, что искал. Рядом с открытым экипажем стояла повозка, подобная тем, какие Сарган видел в горе. Она была уже наполовину пуста. Сзади оставались два ящика с продуктами, бочонок и еще несколько тюков ткани. Не долго думая, Сарган залез в повозку и устроился между ними. Скорее всего, гномы не станут осматривать повозку, пока не доберутся до цели, поэтому он в безопасности, если будет очень осторожен. Тюки были тяжелыми и давили на него своим весом, но бывало и похуже, поэтому Сарган не слишком ворчал. Гномы обязательно сделают привал, и тогда он придумает, что делать дальше.

К сожалению, гномы были невероятно выносливыми. Они продвигались целый день и добрую часть ночи. К несчастью, вымотавшийся Сарган заснул во время их привала и проснулся лишь под утро, когда путники уже готовили завтрак. Тихо проклиная себя, шпион прислушался к разговорам, но они вертелись в основном вокруг их повседневных дел.

Когда до Саргановых ноздрей долетел запах жареной грудинки, у него потекли слюнки, но он не решался нашарить что-нибудь съестное в своей сумке из боязни пошевелить тюки.

Поэтому лазутчик просто лежал и ждал. Рано или поздно будет еще один привал. Очень скоро повозка с непрошеным пассажиром снова загрохотала по тракту, во всяком случае так это называли здешние жители, хотя, по мнению дирийца, это была не более чем захудалая тропинка. Между тюками с тканью воздух был затхлый, Саргану в нос постоянно сыпалась пыль, но он не позволял себе чихать. Во время поездки гномы почти не разговаривали. Как Сарган ни старался осторожно выглянуть наружу, он замечал лишь молчаливых солдат рядом с повозкой. Так прошел еще один день, а пустой желудок Саргана все сильнее негодовал по поводу такого скверного обращения с ним.

Лишь с наступлением ночи солдаты остановились, чтобы поужинать, но после снова продолжили путь, что чуть не вызвало у Саргана тихий стон. «Неужели эти сволочи никогда не устают?» — раздраженно подумал он. Выглянув из-за тюков, он обнаружил, что находится в лесу. Пока они ехали по Теремии, их окружали бесконечные поля, но, судя по всему, они уже оставили обработанные пашни позади и теперь ехали через чащобу.

Неожиданно повозка подпрыгнула, вероятно, наткнулась на какую-то помеху на дороге. Сарган почувствовал, как тюки с тканями над ними сползают, один из них откатился в сторону, и между верхушками деревьев, нависающих над тропой слева и справа, Сарган увидел клочок неба, затянутого облаками. С закрытыми глазами Сарган произнес короткую молитву к Агдель, однако, очевидно, полосу везения шпиона прервал крик одного гнома.

— Ткани! Подождите, я их сейчас поправлю.

Сарган все еще был скрыт от глаз солдат, но когда гном займется тюком, то, без сомнения, обнаружит его. Сарган осторожно положил руку на рукоять кинжала, который торчал за поясом. Он все еще надеялся, что гном, возможно, просто бросит тюки один на другой, но тщательность маленького народца была притчей во языцех совсем не просто так. И этот гном тоже стремился выполнить работу хорошо. Сарган увидел широкое бородатое лицо и не медлил ни мгновения. Лазутчик резко приподнялся и вогнал кинжал солдату в горло. Тот опрокинулся, издавая страшные, булькающие звуки, Сарган столкнул его с повозки и вскочил во весь рост. Раздался крик, но дириец, не обращая на него внимания, спрыгнул на землю позади повозки, между двумя все еще пребывающими в растерянности воинами. Не тратя времени и сил на атаку, он помчался прочь, оттолкнув при этом еще одного гнома. Он несся по тропинке так стремительно, как только мог. Темнота ему была только на руку, он скроется, если ему удастся оторваться от них на достаточное расстояние.

Вслед неслись крики и чертыхания, но его это не заботило до тех пор, пока не раздалось звонкое жужжание и ему в ногу не вонзилась стрела, пронзив ее огненной болью. Вскрикнув, шпион упал, при этом в его голове мелькнула мысль: «Кто бы мог подумать, что меня схватят на грязной дороге в Ардолии?»

Ночь была трудной, утро не обещало быть лучше. После вчерашней сильной бури погода резко изменилась, и теперь на небе ярко светило солнце.

Бормоча что-то себе под нос, Флорес сал Дабран перевернулась на другой бок и накрылась одеялом с головой, когда один из лучей добрался до ее лица; от этого головная боль только усилилась. Ее нога соскользнула с кровати и зацепила глиняный кувшин, который опрокинулся с невыносимым грохотом. Ругаясь, влахака поднялась и глянула на черепки, при этом ей показалось, что в лоб ей вонзились раскаленные копья. По крайней мере, она себя так чувствовала.

Застонав, она закрыла глаза руками. «Никогда, — поклялась она себе, — никогда больше не буду пить свекольный самогон, который продает Лареа. Пусть он расхваливает его как особо популярный напиток, но никогда!» Флорес осторожно тронула куски кувшина и уже хотела опуститься на соломенный матрац, как раздался громкий стук в дверь. Каждый удар отдавался громом в ее ушах, посылая новую волну боли в голову. Девушка раздраженно закричала:

— Да! Да! Проклятье, я иду!

Она осторожно пересекла небольшую комнату, в которой жила уже несколько месяцев, и глянула на разбросанную одежду. Она не могла вспомнить, чтобы у нее была такая шляпа, и в панике глянула на кровать. Но там никого не было, она спала одна, хотя воспоминания о последней части вечера были очень размытыми. Вздохнув с облегчением, она открыла дверь и с трудом успела увернуться от кулака неуклюжего мужика. Удар сопровождался руганью:

— Потаскуха! Распутница! Шулерка! Я выбью тебе зубы, сверну шею, ты, проклятая баба!

Флорес в замешательстве увернулась от неумелого и медленного удара правой и блокировала левую, поспешно выставив руку. Однако здоровый как бык мужик не унимался. Он попытался схватить девушку за ворот рубахи, которую она, очевидно, не сняла вчера ночью. Или просто не в силах была снять, так вернее. Скорее автоматически, чем намеренно, Флорес отпрыгнула, оттолкнула руки нападающего и крикнула:

— О духи темноты, чего ты хочешь? Кто ты вообще?

— Кто я? Кто я? — ошарашенно закричал мужик. — Я — тот, кого ты вчера обманула! Ты украла все мои деньги, стерва!

— Деньги? — удивленно переспросила Флорес, в голове заплясали обрывки воспоминаний.

Она увидела себя в большой широкополой шляпе, с картами в руках, хлещущей стакан за стаканом этот треклятый самогон.

— Да, деньги! Всю оплату за двенадцать дней, ты, дрянь! Я сделаю из твоей милой мордашки кашу, тебя родная мать не узнает! — орал мужик, надвигаясь на нее.