Чего я только не увидела за эти пару часов. Такая репортёрская удача даже Берту Макки не улыбалась. Когда караван поехал дальше, я уже предвкушала, как проявлю плёнки и напечатаю для выставки грандиозные снимки с ущельем и канатоходцами. Но впереди меня ждало ещё много чего интересного.

В городке Тарагирим на местном рынке мне удалось продегустировать гранатовое вино из Румелата, а ещё плиточный верблюжий сыр, что вылёживается в местных пещерах неподалёку. Да, с аконийскими сортами вина и сыра эти угощения не идут ни в какое сравнение, не потому что хуже или лучше – они просто другие.

А вот покупать дикий мёд с ароматом амбры и мускуса я побоялась. И не потому, что его добывают из скальных ульев каких-то странных диких пчёл без жал, нет. Меня ужасно смутили брикеты затвердевшего мёда, внутри которых чернели силуэты ящериц, змей, даже скорпионов.

– Это целебный мёд, – заверял меня торговец, – медовый змей повышает мужскую силу, медовый ящер лечит больные суставы, а медовый тушкан с хвостом избавляет от слепоты.

Да, даже чахучанским аптекарям невдомёк, на чём можно сколотить состояние. Заливай мёдом мёртвых животных и выдавай это месиво за лекарство от всех болезней. Находчиво.

Но не медовыми мумиями мне запомнился Тарагирим. Сначала мы столкнулись со странным шествием, где люди в белых одеяниях заполонили одну из улиц. Женщина во главе процессии подняла над головой мирно посапывающего младенца, так и шла с ним, пока мужчины позади неё читали молитвы и обмазывали лбы всех встречных прохожих пахучим маслом.

– Что это такое? – спросила я Шанти. – Что за странный ритуал? Какие-то празднества по поводу рождения ребёнка?

– Долго рассказывать, – неожиданно отмахнулся он от моих расспросов. – Не думай об этом.

Ну что ж, раз не хочет говорить, то и не надо. Тем более в Тарагириме можно увидеть и другие занимательные вещи. Как раз ближе к вечеру на одной из площадей близ мраморной арки началось представление факиров. Под ритмичную музыку они вращали огненные шары на цепочках, крутили горящие палки, жонглировали факелами, заглатывали и выдыхали струи огня.

Невиданной красоты зрелище! Здесь моему фотозапалу не было конца. На длинной выдержке я снимала как факир, стоя на месте и не двигаясь, вращает пылающие шары на привязи. Если всё получится, то на фотографии отобразится человек и огненные круги, который он очерчивает, вращая снаряд. А вот пятерых факиров, что синхронно выдыхают двухметровые клубы огня в сторону арки, придётся снимать на короткой выдержке, чтобы племя запечатлелось чётко и максимально объёмно.

Пока я переставляла штатив и нацеливала камеру на арку, что должна послужить фоном для огненного представления, меня пронзила догадка. Огненные врата – да вот же они! А перед ними в танце извиваются их огнедышащие стражи. Так вот кого я ищу, вот кому должна передать золотой цилиндр!

Вещичку Нейлы я все это время носила в сумке с объективами, потому спешно вынула её, но тут же задумалась – а кому именно мне нужно её передать? В этой труппе человек пятнадцать, кто именно должен принять цилиндр? Да, и та ли это труппа факиров, о которой говорила Нейла? Наверняка их по всему Сахирдину десятки. Нельзя мне ошибиться и отдать цилиндр не тем людям. Нейла за это обещала меня проклясть. А ещё она обещала, что стражи огненных врат сами узнают меня и сами всё заберут.

Я всё же вынула цилиндр, прижала его к груди и, когда представление закончилось, приблизилась к выставленному блюду, куда зеваки кидали монетки в уплату за зрелище. Я подошла медленно, немного постояла рядом, так же медленно прошла мимо факиров. Кто-то из них посмотрел на меня, кто-то даже не поднял глаз, разбирая свой инвентарь. И ни один из них не отреагировал на цилиндр Нейлы. Никто. Что ж, кажется, я ошиблась, и мне стоит поискать в следующем городе другую труппу факиров. А может, и вовсе стоит присмотреться к другим людям. Эх, Нейла, не могла сказать мне чётко и конкретно, кто и когда придёт за её цилиндром. Ей лишь бы загадками говорить, а мне теперь переживать.

После выступления караван двинулся в путь. Шанти и Леон ехали рядом и изредка о чём-то переговаривались. Я же ехала позади и клевала носом.

Сегодня днём я слишком мало спала. Как, собственно и в любой другой день в последние две недели. Ничего, как только доберёмся до Бильбардана, моя работа закончится, и я смогу вдоволь отоспаться. Сколько ещё ждать? Ещё две недели? Что ж, придётся взять волю в кулак и потерпеть. А пока можно немного подремать, верхом на верблюде. Леон прав, сидя между горбов этого могучего зверя не страшно свалиться на землю во сне.

Внезапно из пелены призрачных образов и звуков меня вырвали изумлённые голоса. Я встрепенулась и не сразу поняла, куда все смотрят. А в стороне от каравана пылал огонь. Пожар? В скалистой пустыне? Чему тут гореть?

Я заглянула за спину Леону, что ехал в крайнем левом ряду, и обомлела. То, что открылось моему взору, лишало дара речи и дарило суеверный ужас вперемешку с восхищением. В сотне метров от каравана разверзлась земля. Огромная дыра в десятки метров в диаметре пылала изнутри языками пламени. Она выглядела как настоящий кратер извергающегося вулкана, только лавы вокруг не было, да и горы отстояли в стороне, здесь же расстелилась равнина.

Мне захотелось подъехать поближе, чтобы лучше всё рассмотреть, но, увы, поводья моего верблюда были намертво привязаны к седлу впереди идущего.

– Что это за место? – не терпелось мне узнать у Шанти. – Как оно появилось? Что это вообще такое? Откуда огонь? Он давно здесь горит? А почему? А как?..

В голове крутилось столько вопросов, что Шанти не стал дожидаться, когда я махом задам их все, и ответил:

– Это, Пасть Гатума, его огненная глотка, что разверзлась здесь сотни лет назад.

– А кто такой Гатум?

– Подземный бог, что никак не может насытить своё чрево и требует от каждого, кто проходит мимо, жертву.

Я бы спросила его, какие именно жертвы принимает Гатум, но тут же увидела, как люди слезают с верблюдов и направляются к огненной пропасти, чтобы кинуть в неё то чёрствую лепёшку, то кусок ткани, то связку монет. Каждый спешил поделиться с подземным богом чем-то обыденным, но нужным. Вот только для чего?

– Они задабривают огненных демонов. Демоны живут в Пасти Гатума, но могут вырваться и увязаться вслед за странниками. И тогда от них не отделаться одной лишь хлебной лепёшкой.

Жуткое предание, но я уже расчехлила камеру и отправилась снимать светящуюся в кромешной тьме полоску оранжевого света и чёрные силуэты людей на её фоне. Загадочно смотрится. С налётом мистики и волшебства.

Леон сначала что-то обсуждал с Шанти, а потом увязался за мной, чтобы с усмешкой сказать:

– Ну да, пасть подземного бога, как же. У нас в королевстве в приграничной зоне с империей такая же пасть имеется. Рукотворная.

– Правда? Что-то я ничего про это не слышала?

– Так её смастерили пару лет назад. Сначала геологи нашли скопление подземного газа. Потом рабочие пробурили разведочную скважину, наткнулись на пустоты, и провалились туда вместе совсем оборудованием. Три человека погибло, страшная вещь. А из тех вскрытых пустот начал исправно подниматься газ. Фермеры из соседней деревни возмутились, мол, тут рядом с этой дырой будут пастись наши коровёшки, ещё потравятся и задохнутся, сделайте что-нибудь пока всё приграничье не осталось без молока. Геологи посовещались, посчитали что-то и предложили этот подземный газ просто выжечь. Кинули спичку, яма запылала. Геологи с фермерами ждут день, ждут второй, а газ все не заканчивается. Они ещё подождали, а яма горит и горит. Уже третий год, кстати, горит. – Тут Леон отвлёкся, спросил что-то у Шанти, потом поражённо что-то сказал ему в ответ и снова обратился ко мне. – Сотни лет горит эта пасть?! Да, не дождутся наши фермеры, когда яма потухнет. Хотя, когда вечером мимо неё пролетаешь, так красиво сверху смотрится.

– Сверху? – смекнула я и огляделась по сторонам. – Точно, мне нужен снимок с верхней точки. Надо лезть на ту гору поблизости.