– А если она уже попала? А если Гро заболеет? Тогда в Лилафуре, когда на вас обоих напали храмовые коты, ты ведь лечил прежде всего Гро, потому что и тебе передалась его боль и болезнь, так ведь? Ты должен был спасти его, чтобы спастись самому? Или ты принял на себя часть его болезни? Та шишка на шее ведь вздулась не просто так?

Я уже не могла сдержать рыданий, а Стиан обнял меня и проникновенно сказал:

– Эмеран, ты преувеличиваешь силу нашей связи. Не волнуйся, всё будет хорошо.

– Нет, не будет. С этим надо что-то делать.

– Если я узнаю, что именно, то обязательно сделаю.

– Мы узнаем. И мы сделаем.

Остаток ночи Стиан дежурил у костра рядом со своим верным другом, а я лежала в палатке не в силах заснуть. Меня мучили страхи и сомнения. Что я на самом деле могу сделать, чтобы помочь Стиану? Только убедить, что я не брошу его и буду рядом до самого конца – это всё, что на данный момент в моих силах.

А дальше? Как быть, когда мы вернёмся домой? Да, во Флесмере Гро не будут грозить нетопыри, но его время неумолимо утекает, он уже немолод. Три года – столько ведь у нас со Стианом есть в запасе? Значит, мы проведём это время с пользой – организуем ещё одну поездку в Сарпаль, найдём храм могущественнейшего божества, чьи жрецы точно знают, как разорвать незримую нить, которой старая шаманка связала Стиана и Гро. Да, мы найдём, обязательно найдём решение проблемы. Надо только поскорее разыскать большую птицу и покончить с этой поездкой. Издадим книгу, выручим деньги на новую экспедицию и снова в путь… И снова… и снова… и снова…

Я проснулась от непонятного звука, будто кто-то трубит в горн. Первой мыслью было – нас обступило враждебно настроенное племя островитян, и сейчас они объявляют нам войну.

Я выбежала из палатки, а Стиан с Гро уже в напряжении вглядывались в посеревшие от сумерек заросли.

– Что это было? – успела спросить я, как вдруг протяжный трубный звук вдали дополнился раскатистым курлыканьем неподалёку от нас.

– Тс-с-с, – Стиан тут же оттеснил меня в сторону палатки, даже закрыл меня собой, будто хотел стать живым щитом против неведомой угрозы.

Зов горна снова протрубил и ему снова кто-то ответил курлыканьем. И даже не одним. То и дело во всех направлениях от нашей стоянки раздавались всё новые и новые голоса. А потом они начали резво перемещаться в сторону трубящей глотки. Мне даже показалось, что земля начала дрожать под ногами. Будто кто-то большой и тяжёлый бежит на зов.

Когда курлыканье раздалось в дюжине шагов от нас, а исполинские деревья пришли в движение, Стиан тихо прошептал:

– Как будто самец завлекает самок в свой гарем брачной песней, и они идут на его зов.

– Ты думаешь это…

– Халапати. Целая стая больших халапати. И они идут в сторону горы. Нам надо проследить за ними.

Мы тут же кинулись собирать вещи, чтобы как можно скорее пуститься в погоню за теми, ради кого мы на этот остров и приплыли.

Когда палатка была свёрнута, рюкзаки собраны, а костёр затушен, Стиан обеспокоенно обернулся и крикнул:

– Гро! Гро!

А его нигде и не было. Кажется, он убежал от нас, пустился по следу дичи и где-то потерялся.

– Почему он не лает? – не могла понять я. – Он ведь всегда лает на животных. Может, он их пока не нашёл?

– Нет, – с окаменевшим лицом ответил Стиан, – После кормёжки я надел ему намордник, чтобы он раньше времени не разбудил тебя и не распугал зверей, которых ты будешь снимать.

Проклятье... Он же не сможет подать голос, если с ним что-то случится. А те курлыкающие птицы могут быть очень опасными, если их напугает неизвестный преследующий их зверь.

– Быстрей, – скомандовала я, – надо его найти. Гро! Где ты, Гро!

С рюкзаком за спиной я бежала как ужаленная, думая лишь об одном: пока жив Гро, жив и Стиан. Пока цел пёс, и его хозяину ничего не грозит.

– Гро! Гро!

Я рисковала сорвать голос и распугать всех халапати, но мне уже было на всё это плевать. Стиан едва поспевал за мной, но всякий раз настигал, стоило мне запутаться в очередной завесе их лиан.

– Эмеран, успокойся, – разрубив корень, опутавший петлёй мою ногу, сказал он, – так ты далеко не убежишь.

– Но ведь нам надо спешить, вдруг с ним что-то случилось. Ты чувствуешь его сейчас? У тебя что-нибудь болит? Колет? Зудит?

– Со мной всё в порядке, – поспешил успокоить он меня. – И с Гро тоже. Не накручивай себя. Он опытный охотничий пёс, он не станет кидаться на рожон с зафиксированной пастью.

– Тогда где он? Почему не идёт на голос?

– Не знаю. Правда, не знаю. Он не мог убежать далеко, он должен нас слышать.

Мы продолжили наши поиски, двигаясь по спирали вокруг стоянки, с каждым кругом всё больше отдаляясь от этого места. Я кричала и звала Гро по имени, Стиан прорубал нам путь, то и дело выпутывая меня из хватких петель лиан и стеблей, что непрестанно хватали меня за ноги, руки и даже рюкзак.

Звук бьющего по дереву лезвия едва не заглушил тихий писк, что еле пробился из-за облепленных мелкими соцветиями кустов.

– Погоди, – остановила я Стиана, и теперь мы уже оба отчётливо услышали жалобное поскуливание поблизости.

Не помня себя, я кинулась раздвигать ветки, а они в ответ царапали мне руки и лицо. И всё же я пролезла через густую завесу, уговорив себя не обращать внимания на саднящую боль.

Узкая поляна, куда я выбралась, напоминала картину обезумевшего художника, написанную им в приступе шизофрении. По краю поляны росла череда старых деревьев с растрескавшимися у основания стволами, а под каждым стволом раскрыл свои мясистые лепестки огромный цветок с метр в диаметре. У этих цветов не было ни листьев, ни стеблей, они просто облокотились всей своей массой о треснувшие стволы, раскинули в стороны округлые оранжевые лепестки в тёмную крапинку, открыв на всеобщее обозрение полую сердцевину, больше похожую на суповую миску и размером, и формой. На дне этой миски блестела бурая жижа, а из неё выныривали небольшие толстые палочки, словно щупальца актинии. А ещё они шевелились, медленно покачиваясь из стороны в сторону.

Гро я увидела не сразу. Его скулёж заставил меня повернуть голову и обомлеть: он стоял у одного из деревьев, пытался оттолкнуться от земли лапами, но у него ничего не выходило. И только лепестки исполинского цветка торчали позади его фигуры.

Нет, только не это! Цветок схватил своими щупальцами Гро и теперь пытается затолкать его в своё чрево и облить бок пищеварительным соком! Ну, уж нет, кому-то сегодня точно придётся остаться без завтрака.

Подбежав к Гро, я завела руку над его спиной, другую просунула под брюхом. Я хотела обхватить его и с силой рвануть на себя, но не успела сомкнуть руки поперёк его туловища, как ладони угодили во что-то вязкое и до отвращения липкое. Проклятый цветок! Да он же источает клей, чтобы жертва не убежала! И теперь этой жертвой вместе с Гро стану я.

– Стиан! – во всё горло закричала я, – помоги нам! Только не прикасайся к цветам!

Ладони начало покалывать. Я с силой тянула руки на себя и, наконец, оторвала их от липкого лепестка, но тут же угодила ладонями в собачью шерсть и теперь приклеилась к боку Гро.

Стиан подоспел нам на выручку через пару секунд. Одним махом он ударил большим ножом по дереву, и хищный цветок отделился от ствола, повиснув тяжким грузом на Гро. С другого бока на псе повисла я, так что взбудораженный бедняга не смог убежать прочь от опасного места, хоть и хотел.

А дальше Стиан принялся за нелёгкую работу: достав обычный нож, сначала он отсёк у Гро клоки шерсти, что прилипли к моим рукам, а когда я освободилась, он продолжил кромсать его серые клоки вместе с кусками налипшего на них цветка.

Я смотрела, как тяжеленные комки лепестков падают на землю, смотрела, как обеспокоенно моргает Гро, но стоически терпит манипуляции хозяина, и не удержалась от вопроса:

– Ему больно?

– Представь, что кто-то ухватил тебя за волосы и дёрнул с силой. Думаю, Гро чувствует то же самое.