Нет, надежда есть. Вот только не на молитвы.

– Эми… – отвлёк меня от раздумий слабеющий голос Леона.

– Лео? – позвала я, не в силах разглядеть, где он залёг.

Ответом мне был невнятный хрип где-то за громоздкой фигурой верблюда.

– Лео, тебе плохо?

Я поползла на звук, и едва не получила удар вёрткой головой на длинной шее. Верблюд недовольно ухнул и снова попытался зарыть морду в песок, а я поползла дальше.

Леон лежал пластом и тяжело дышал. Его раскрасневшееся лицо говорило об одном – у него тепловой удар. Горячий воздух – он ведь повсюду, от него никуда не деться. Он сушит кожу, губы, заставляет язык прилипать к нёбу. Всё это я чувствую и сама. Но со времён Камфуни я лучше адаптирована к зною, чем Леон. А он сейчас так беззащитен перед бурей…

– Тебе надо смочить виски и шею водой, – вспомнила я, – так тебе будет легче.

Леон ничего не ответил, продолжая тяжело дышать, а я поползла на поиски бурдюка.

Иризи уже нашёптывала таинственные заклинания, Чензир, кажется, просто молил всех богов о спасении, и только Шанти молчал, всецело погрузившись в свой внутренний мир. Или медитацию. Мне бы тоже сейчас очень хотелось отрешиться от происходящего и просто забыться, пока ненастье не кончится, но не могу.

Огромный и тяжёлый бурдюк мне было не поднять. Пришлось ползти на поиски сундука с посудой, чтобы перелить воду в кубок, но тут над головой просвистел раскат злобного смеха.

– Э-э-э… ми-и-и… – шелестел ветер. – Э-э-э… ми-и-и…

Демоны. Их тут целое полчище. И они зовут меня. Меня и никого другого.

Позади снова раздался невнятный хрип Леона, и я метнулась к поклаже, что так и осталась привязанной к верблюду, и принялась отпирать сундук. Внезапно животное заревело и мотнуло головой вверх. Тент задрался, его край выскочил из-под второго бурдюка, и неистовый ветер вмиг отбросил наш покров.

Тысячи песчинок подобно огненному дождю опалили мою кожу. Дыхание перехватило. Позади послышался истошный визг Иризи. О нет, что я наделала?

Наше укрытие лишилось тряпичной крыши – из-за моих неловких телодвижений его откинуло бурей в сторону, и только лежащие по углам тюки не дали ветру унести его прочь.

Шанти с Чензиром тут же кинулись ловить края шатра и натягивать его на прежнее место, а я невольно взглянула на бездвижного Леона и ужаснулась. Горячий ветер отбирает у него последние силы. Песчинки с неумолимой скоростью вонзаются в его лицо и забываются в ноздри. Ещё немного и… А я даже воды ему налить так и не смогла.

– Э-э-э… ми-и-и…

Вокруг меня кружило, колыхалось и проплывало красное марево урагана, а в этом мареве чернели два суровых глаза.

– Э-э-э… ми-и-и… – снова услышала я зов демона. – Да-а-ай… и-и… ли-и-и… у-у… мри-и-и…

Отдать цилиндр с душой ненасытного сатрапа? Или меня ждёт смерть? Меня, Леона и всех остальных? А если отдам, то кара от Нейлы обрушится на меня одну? Кажется, выбор не так уж и труден.

Обмотав платок вокруг лица, я достала из своей сумки обжигающе холодный цилиндр и сделала решительный шаг навстречу стихии и её повелителю. Что, черноглазый демон, хочешь получить душу древнего грешника? Забирай, не подавись.

– Эмеран! – послышался позади раздосадованный возглас, но я не стала оборачиваться.

– Госпожа?! – вторил ему озадаченный окрик, но и он не заставил меня повернуть назад.

Шанти... Иризи... Пусть остаются в укрытии и оберегают друг друга от злых сил. Они должны попытаться стать опорой друг для друга. Пусть хоть у них останется надежда на счастье. А Леон... О его благополучном возвращении домой позаботится Чензир – в этом ведь состоит его долг перед визирем. Без меня им всем будет лучше. Без меня они получат шанс выжить.

Ветер бил в лицо мириадами раскаленных песчинок, вынимая из лёгких последние глотки воздуха, а я из последних сил ступала вперёд. Черные глаза в красном мареве манили меня идти в самое сердце бури, невзирая на боль и бессилие.

На миг я проявила слабость и оглянулась, чтобы в последний раз увидеть Леона. А позади была лишь песчаная пелена и призрачные голоса двух людей вдали.

"Держи свою добычу, демон! Только отстань от них", – эти слова я хотела прокричать в его бесплотную физиономию, но так и не смогла открыть рта – проклятый песок нещадно забивается в ноздри, глаза, уши. А мне остаётся только протянуть вперёд руку с зажатым в ладони цилиндром и ждать.

Сквозь тряпицу, надвинутую на глаза, я видела смутный образ сотканной из песка когтистой лапы, что потянулась ко мне. А ещё я видела яркий огонёк сатраповой души, что отделился от цилиндра и поплыл наперекор ветру вперёд, к загребущей демонической лапе.

Цилиндр ощутимо потеплел, а я опустила руку и осторожно отступила назад. Всё, я избавилась от лишнего пассажира. Нейла может быть довольна. И демоны пустыни тоже.

Не успела я об этом подумать, как когтистая лапа сделала резкий взмах в воздухе, а белый сгусток пулей рванул обратно к цилиндру. Отдача сбила меня с ног, и я повалилась на песок. По телу прокатилась волна слабости. Пульсирующая боль ударила в голову, а в сердце будто вонзилось жало.

– Э-э-э… ми-и-и… у-у… мри-и-и…

Мой взгляд снова приковала сотканная из песка когтистая лапа. Теперь она тянулась не к цилиндру – она неумолимо приближалась ко мне, угрожая сомкнуться на моей шее.

Что ж, я знала, на что шла. Выходит, демону не нужен древний сатрап, ему нужна душа помоложе. Так пускай забирает. Не впервой мне умирать от руки сарпальского демона. Лишь бы буря унялась, и остальные живыми вернулись домой...

Я закрыла глаза и приготовилась к уже знакомой боли, когда всё нутро выворачивает наизнанку, и душа отделяется от тела, обретая лёгкость и долгожданный покой. Да, покой – это именно то, чего мне так не хватает в этом знойном крае. Не хочу больше чувствовать, как губы высыхают и трескаются, не хочу мучиться от невыносимой жажды. Хочу вечно слушать эту прекрасную мелодию, что разносится ветром по пустыне. Она подобна напеву флейты, так похожа на грустную балладу о неразделенном чувстве. Что ж, наверное, это именно то, что я и должна услышать напоследок в этой жизни. Это ведь так символично…

– Э-э-э… ми-и-и… – звучал над ухом недовольный голос.

Песок опалял кожу, я чувствовала это даже сквозь одежду. Кажется, скоро раскалённая когтистая рука сожмётся на горле и оплавит его каждым пальцем, словно клеймом. Ну же, скорее, я не хочу мучиться от нескончаемого ожидания! Только мелодия флейты – пусть она одна останется со мной и играет громче.

– Э-э-э… ми-и-и… – уже вдали послышался раздосадованный рёв.

Не в силах больше ждать, я открыла глаза. А передо мной больше не было ни демонической лапы, ни пустых чёрных глаз. И ветер бил песком в лицо вполсилы. Что происходит? Где демон? Почему не забирает мою душу?

В растерянности я сорвала покров с лица и вскочила на ноги. А буря-то, оказывается, стихает. В небе меж свинцовых туч снова виднеется бордовый диск солнца. Воздух очистился, трущиеся друг о друга песчинки улеглись над барханами. Вот только музыка пустыни становится всё громче, всё ближе. Как же так? Почему демон ушёл, а она не стихает?

Не в силах теряться в догадках, я обернулась. И увидела Шанти. А он медленно приближался ко мне, держа в руках дудочку. Ту самую, что когда-то попросил у Леона в уплату за свои услуги переводчика.

Грустная мелодия лилась по пустыне, пока солнце окончательно не выглянуло из-за убегающих туч, и Шанти не закончил играть. Теперь мы стояли друг напротив друга, а вокруг не осталось ничего, кроме первозданной пустыни и моря песка.

– Иризи от страха забыла все молитвы против демонов, – неожиданно заговорил он, – а я вспомнил, что музыка зурны из муравьиного дерева всегда отгоняет злые силы от тех, кто дорог сердцу.

Что? Вот эта самая дудочка из несуществующего больше сорта дерева прогнала демона? И даже песчаную бурю? Да это же просто невероятно!

– Эмеран? – с тревогой глядя на меня произнёс Шанти и сделал шаг на встречу. – Почему ты молчишь?