Найдя обычный разделочный нож, я вынула его из сумки и получила одобрительное:

– Молодец. Ждите меня здесь, я сейчас.

А потом я услышала лишь хруст веток и ощутила, как поводок натягивается до упора. Гро хотел было рвануть за хозяином, но я не дала. Эх, если бы я хоть что-то видела…Этот мешок на голове лишил меня возможности заметить противника ещё на подступах к моему убежищу в зарослях. А что я буду делать, когда кто-то из селян случайно наткнётся на меня здесь? Махать ножом? Нет уж, лучше я приподниму капюшон и присмотрюсь к обстановке.

Стоило мне об этом подумать, как заросли зашуршали, и я услышала тихое:

– Имрана, это я, не бойся.

Проклятье, мог бы заранее подать знак, а то я чуть было не выронила нож от неожиданности.

– Я всё проверил, – коснувшись моей руки, предупредил Стиан. – На улице никого нет, свет в окнах у соседей не горит. Все спят, никто нашего появления не заметит. А тётя Джия дома одна, её муж уехал в Сахирдин вместе с дядей Биджу и дядей Аджаем продавать курагу. Идём к ней, она уже ждёт нас.

Мы подхватили сумки с торбами и пошли. Стиан всю дорогу придерживал меня за локоть, ибо ночная деревня оказалась не намного светлее ночного леса. То, что заветный дом уже рядом, я поняла по скрипнувшим петлям и стуку дверной ручки о стену.

– Тётушка, – прошептал Стиан, – мы пришли.

Он завёл меня внутрь глинобитного домика и поспешил запереть дверь, а я, наконец смогла разглядеть через защитную ткань тусклый свет масляной лампы и силуэт хрупкой седовласой женщины, что закуталась в длинный палантин.

– Сынок, – поражённо выдохнула она и попятилась прочь от меня. – Что же ты?.. За что так?... Зачем же ты проклятую в мой дом привёл? Мне же теперь до конца дней…

Она не на шутку испугалась моего жёлтого одеяния. Кажется, Стиан не успел ей сказать, с кем пожаловал в гости.

– Не бойся, госпожа, – поспешила я откинуть капюшон, – я не принесу в твой дом беду.

Теперь без ненавистной ткани перед глазами я смогла разглядеть тётушку Стиана. А она была настоящей копией Шелы. Только постаревшей копией, будто лет на пятнадцать. Всё-таки тяжёлая крестьянская работа и палящее солнце Сарпаля совсем не щадят здешних женщин…

– Сынок… – теперь уже просияла она, стоило ей увидеть моё лицо, вовсе не обезображенное пигментными пятнами, – так ты женился? И привёз жену познакомиться со мной? Наконец-то. Дочка…

Тут она подошла к нам со Стианом, сгребла в охапку своими щуплыми ручками и обняла:

– Видно боги услышали мои молитвы, и нашли для моего мальчика потерянную половинку ребра.

– Что ещё за половинка? – не поняла я.

– Так это ты, – возрадовалась тётя Джия, – ты, доченька.

– Местная легенда, – шепнул мне Стиан, – говорят, Мерханум создал женщину из глины и ребра мужчины.

Ах вот оно что. Теперь понятно, откуда в Сарпале эта тяга мужей повелевать жёнами – женщины для них даже не люди, а облепленные глиной рёбра, которые когда-то были частью мужского организма. Раз печёнка не бунтует против своего хозяина, то и женщина не должна… Хотя, что-то я не о том сейчас думаю. Тётя Стиана уверена, что мы с ним уже женаты, хоть это и не совсем так. Но я точно не буду разубеждать её и расстраивать – она ведь так рада, что её любимый племянник стал настоящим мужчиной по здешним меркам.

Несмотря на поздний час, тётя Джия завела нас в тесную комнатку с низким потолком из переплетённой травы, усадила на застеленную ковром циновку перед приземистым резным столиком с ножками в форме кошачьих лапок и принялась искать в уставленной глиняными сосудами кухоньке остатки вчерашнего ужина, попутно стряпая что-то новое.

– Тётушка, не надо, – хотел остановить её Стиан. – Мне так неудобно, что мы разбудили тебя. Отложи все дела до рассвета.

– Что ты, как же я дорогих гостей оставлю без угощения. Небось, всю ночь до меня шли, проголодались. Но ничего, сейчас я всё для вас сделаю.

И она сделала. И часа не прошло, как на столе появился шафрановый рис с сырными шариками, нутовый хлеб, жареные помидоры с лапшой, картофельные рулеты и пиалы с имбирным чаем и горячим молоком.

Мою голову быстро затуманил аромат пряных трав с медовым оттенком. Все блюда были такими сытными, а подушки на ковре такими мягкими, что меня быстро потянуло в сон. Всё-таки тяжело не спать всю ночь и бродить по лесу в поисках заветной деревни. Вон, уже и рассветные лучи пробиваются через дверную щель и дыры в стенах. Утро настало, а мне бы хоть на часок вздремнуть…

– Тётушка, – сказал Джии Стиан, – я пойду в город на рынок, а ты присмотри за Имраной. Никто не должен знать, что она здесь. Не впускай в дом соседей, не дай мальчишкам заглянуть в окно. Как только настанет ночь, мы уйдём, а пока…

Дальше я уже не слышала, о чём они говорят, и провалилась в сон. А когда проснулась, поняла, что Стиана рядом нет, зато тётушка Джия суетится на кухне, что-то напевая себе под нос.

Я смотрела на её длинную оранжевую юбку с красным орнаментом, на спадающий до пола платок, что покрывал волосы, и уже представляла, как сделаю портрет сидящей на земляном полу крестьянки, с упоением занятой стряпнёй.

– Доброе утро, госпожа, – потягиваясь, направилась я к ней, но тётушка тут же изменилась в лице и поспешила вытолкать меня обратно в комнату.

– Тише ты, – прошептала она, – не ходи к окну, а то соседки увидят.

Что-то я и вправду потеряла всякую бдительность. Окно в этом домике было только одно – на той самой кухоньке перед открытой печкой – и в нём не было ни намёка на стёкла – только решётки ограждали помещение от улицы, откуда доносился галдёж ребятни.

– Ладно, – шепнула я в ответ, – сейчас надену жёлтую накидку и осторожно выйду из дома в лес.

– Что? Куда ты собралась? Тебе нельзя выходить! Тем более в жёлтом. Тогда все соседи будут думать, что я приютила проклятую. Ещё мужу моему нажалуются, когда он с братьями моими вернётся из Сахирдина, а он меня точно за это поколотит.

– Но как же… – растерялась я. – Мне ведь надо выйти.

Тётушка задумалась, потом согласно кивнула, убежала в соседнюю комнатку и вернулась оттуда с эмалированной ночной вазой явно тромского происхождения.

– Вот, – сунула она её мне в руки и добавила, – ничего не стесняйся и не бойся. Я незаметно всё унесу, и никто не узнает, что в доме кроме меня кто-то есть.

Да уж, не думала я, что гостить в доме, из которого нельзя выйти, будет так тяжко. А ведь я должна была предвидеть это заранее и озаботиться вопросами гигиены. Но теперь уже поздно рассуждать…

Покончив с неприглядной процедурой, я дождалась, когда Джия вернётся в дом. По очереди мы брали в руки кувшин и лили струйку воды над плошкой, чтобы вымыть руки. А после была трапеза и разговоры.

Джия тихим шёпотом спрашивала, из какой я семьи, давно ли Стиан посватался ко мне, не жду ли я ребёночка. Получив на последний вопрос отрицательный ответ, она засуетилась и начала искать среди развешанных под потолком связок сухих трав ту самую, что обязательно поможет мне зачать и родить для Стиана здорового наследника. Объяснять, что именно сейчас зачатие мне противопоказано, ибо я приехала сюда работать и не знаю, как скоро вернусь домой, было бесполезно. Тётушка Джия была твёрдо уверена, что ребёночек нам со Стианом нужен как можно скорее, и потому всучила мне горсть сморщенных после сушки ягод. Я пообещала, что обязательно съем их, но позже – даже достала из торбы свою рабочую сумку и нашла в ней пустой футляр для кассеты, куда и пересыпала ягоды.

Увидев мои объективы, Джия заинтересовалась необычными предметами, а когда я показала ей камеру и объяснила, чем приехала сюда заниматься, она выбежала в другую комнату и вернулась оттуда со шкатулкой, в которой лежала толстая стопка фотографий:

– Вот, – начала она показывать мне снимки, – это Маджула, сестра моя младшая, совсем юная, а это муж её тромский. А это Шанти, мальчишечка ещё, а это Мияна, крошечка совсем. И собака их волосатая, белая. Страшилище зубастое, прыгучее…