Шанти прильнул губами к моей ноге и принялся высасывать я, а я поняла, что не чувствую своего тела, не чувствую рук и ног. Мои веки сами собой закрываются, а лёгкие обжигает нестерпимый жар, что опаляет всё изнутри. Я не могу дышать. Кажется, это конец. Сейчас я умру.

Перед глазами стояла кромешная темнота. Её разбавлял лишь противный свист, что постепенно перерос в ехидный вопрос:

– Пожалела?

Неужели… Меня укусила вовсе не змея, а тот самый злобный дух, что был призван в мир смертных с одной лишь целью – убить меня? Сначала он вселился в мёртвого монаха, теперь вот в ядовитую гадину. А ведь я так надеялась, что кинжал Камали навеки запечатает демона в чужом черепе, что теперь покоится под землёй.

– Хитрая. Но меня не убить, я ведь никогда не жил. А вот ты теперь мертва.

И снова боль, какая-то невиданная и ранее неиспытанная. Меня будто сжали, скатали в маленький комочек и выдернули из собственного тела. А потом…

Какая лёгкость! Теперь я чувствую непередаваемую свободу, словно долгие годы провела в клетке и только сейчас познала вольную жизнь.

Лес больше не кажется мне мрачным. Его освещают сотни ярких огоньков, что парят в воздухе и сигают из стороны в сторону. Они ведь живые и разумные, я это отчётливо ощущаю.

И вот, посреди этого великолепия рядом с мёртвым животным лежит моё тело, бледное, безжизненное, с растрёпанными волосами. Какое же оно неприглядное и никчёмное. К нему со всех лап бежит Гро, а за ним и Шанти, держа что-то в руках. Мех с водой, а ещё шприц и ампулу. Но откуда?

– Жалкий обманщик не поможет тебе.

Я повернула голову и увидела над поверженным телом змеи невнятную чёрную тень, что колыхалась, беспрестанно меняла очертания, но никак не могла сложиться в чёткую фигуру. Так вот он какой, демон.

– Твоя душа отдана мне в услужение до скончания времён, – вещал он, – Идём, чужачка.

– Я не хочу.

– Ты должна идти со мной. Если останешься, станешь ещё одним бестелесным духом этого леса и никогда не познаешь силу власти над людишками.

– Я и не хочу её знать.

Я с тоской смотрела на собственное тело, на Шанти, как он тащит его за ноги, чтобы уложить на землю, как энергично нажимает руками на мою грудную клетку, а потом приникает губами к моим губам, чтобы подарить дыхание жизни.

– Идём же, я не буду ждать вечно.

– Дай мне остаться, – взмолилась я.

– Ни за что.

– Я хочу почувствовать, как сейчас он целует меня.

Шанти такой растерянный и взволнованный, пот катится по его лба и смачивает пряди волос, а он все пытается завести моё сердце и сделать искусственное дыхание. Откуда ему вообще известно о правилах неотложной помощи?

– Нельзя медлить, чужачка. Тебе всё равно ничего не исправить.

– Всего один поцелуй, разве я многого прошу?

– Ты просишь невозможное. Ты мертва для мира людишек.

– Тогда я хочу жить.

– Нет, тебе не нужны прежние мучения и страхи. Разве ты теперь не чувствуешь свободу и негу? Неужели тебе нужна человеческая боль и страдания?

– Мне нужны человеческие чувства. Я так редко испытывала их. Много было обид, но мало любви.

– Там обид никогда не будет.

Тень колыхнулась, словно указывая мне наверх, и я увидела меж верхушек деревьев мерцающую чернотой воронку, что вращалась и вбирала в себя все лесные огоньки, будто засасывала их внутрь себя. Теперь и я ощутила, как меня тянет наверх, и я поднимаюсь, парю над землёй и всем, что осталось от моей прежней жизни.

– Нет, не хочу, – твёрдо решила я, – мне туда не надо.

– Ты должна, ты обещана мне, – упирался бесплотный демон, безвольно паря, вместе со мной.

– Я должна поцеловать Шанти. Хоть один разок. Должна.

– Глупая, никчёмная душонка! А ну, вернись!

Чёрная тень всё тянулась вверх к воронке, а моя злость и упёртость стали тянуть меня вниз. Я приближалась к земле, к Шанти. Вот бы коснуться его, но у меня нет рук. Поцеловать самой, но и губ у меня тоже нет. Наверное, я сейчас как те лесные огоньки. И Шанти не видит меня, он всё старается оживить моё тело. И что же мне сделать? Как помочь ему и всё изменить?

Тяжесть собственных страстей притянула меня к бездыханному телу.

– Неблагода… – раздалось сверху, и демон исчез в водовороте. А я…

Толчок, удар, пронзительная боль в голове. И больше не осталось никакой лёгкости, никакого ощущения свободы. Я по-прежнему не чувствую ни рук, ни ног. Только сердце застучало как бешеное, и воздух обжёг израненные лёгкие.

– Хвала богам, Эмеран! – прозвучало надо мной. – Теперь всё будет хорошо. Только потерпи ещё немного. Совсем чуть-чуть.

Я ждала, считая удары сердца, и тщетно пыталась пошевелиться, хотя бы открыть глаза. Бесполезно. Я парализована и больше ничего не чувствую. Ни поцелуев, не бережных прикосновений… Но ведь только ради них я вернулась в свою умирающую оболочку. А может демон был прав – что я забыла среди живых?

Внезапно по лбу проползло что-то шершавое и мокрое. Ещё раз… И ещё.

Неимоверными усилиями я заставила веки приоткрыться и увидела мохнатую шею Гро. Он облизывает меня? А зачем? Пытается помочь хозяину и привести меня в сознание?

Из горла вырвался невнятный стон, ибо язык всё ещё не хотел меня слушаться.

– Эмеран тебе лучше? – Гро отступил и теперь перед лицом предстал Шанти.

Что тут ответить? Я так паршиво себя ещё никогда не чувствовала. Лучше мне было там, высоко, вне отравленного ядом тела…

Наверное, Шанти всё понял по моим глазам и больше не задавал дурацких вопросов.

Не знаю, сколько времени я лежала на земле, прежде чем смогла пошевелить рукой и судорожно согнуть пальцы. Постепенно чувствительность возвращалась ко мне, вот только вокруг укуса с маленькими, едва заметными проколами всё онемело.

Шанти помог мне присесть и опереться на него, чтобы вложить в рот два мелких кругляшка и приложить к губам мех с водой:

– Пей, глотай. Теперь тебе нужно много пить, чтобы остатки яда ушли.

– Ты… – сделав глоток, я спросила, – что за таблетки ты мне сейчас дал?

– Это пилюля от заразы. Змея зубы не мыла, немытыми зубами тебя укусила. Как бы чего не случилось.

– А что ты мне вколол?

– Я? Нет, это змея воткнула в тебя зубы.

– Не придуривайся, я видела шприц и ампулу. Что в ней?

– Что такое шприц и ампула? Где ты их видела? В своих грёзах? Это яд помутил твой разум.

А вот и нет. Я не галлюцинации видела, а пережила, наверное, самый волнительный момент в своей жизни, который был так реален, как ничто другое ранее. Все двадцать четыре года моего существования теперь кажутся сном по сравнению с теми минутами вне тела.

– Нет, я точно знаю. Был шприц и ампула. И ты делал мне искусственное дыхание.

– Искусственное дыхание? Какие странные слова. Как можно дышать искусственно, а не природно?

Снова придуривается. Ну, ничего, фруктовый контрабандист, я ещё тебя разоблачу. Когда-нибудь расскажешь мне, у каких тромцев ты покупаешь лекарства от горной болезни, всякие антибиотики и сыворотки от змеиного яда, или что там было у тебя в ампуле. А ещё расскажешь, где тебя учили делать инъекции и непрямой массаж сердца. Хотя, кажется, я и так догадываюсь – в тромской школе в Фариязе. До бегства тромцев и отъезда отца Шанти точно должен был её посещать.

Напившись воды, я почувствовала себя намного лучше. Шанти помог мне подняться на ноги, но, частично обретя чувствительность, координацию я точно растеряла. Пришлось перекинуть руку через шею Шанти, чтобы доковылять до костра и дождаться там утра. А сердце всё выпрыгивало из груди, и я не могла надышаться.

– Утром пойдём искать деревню, – поделился Шанти своими планами, когда усадил меня возле огня. – Вернее, ты поедешь верхом. Тебе надо переболеть несколько дней, набраться сил в спокойной обстановке.

– Мы ведь потеряли лошадь, один конь не дотащит меня и все наши припасы.

– Ничего. Сначала он довезёт тебя, потом я вернусь за поклажей и привезу её в деревню.