Взгляд мой нечаянно упал на запотевшее зеркало. Я машинально провела по нему ладонью и ужаснулась. Ну и чудище: волосы слиплись, на лице следы пустынной грязи. И как только Киниф-адж меня узнал? Что-то сейчас я не слишком похожа на собственную фотографию в альбоме.

– Госпожа, – подошла ко мне юная девушка с грустными глазами, – идём, я помогу тебе очиститься и вернуть былую красоту.

Звучит так, будто я древняя старуха и пришла в салон красоты в надежде, что килограммы косметики и работа визажиста омолодят меня лет на двадцать.

Я послушно последовала за девушкой и уже была готова войти в окутанный туманом бассейн, но она отвела меня совсем в другую сторону – к стене, вдоль которой тянулась исторгающая жар труба.

Меня уложили на мраморную плиту и наказали не двигаться. Уткнувшись щекой о тёплую поверхность, я покрылась мелкими капельками пота и пара, что оседал на коже. Я уже взмолилась, чтобы меня отпустили и дали окунуться в бассейн, но не тут то было. Ко мне подбежали три женщины в годах и в шесть рук обмылили и отмассировали всё тело так, что кожа заскрипела, а кости затрещали. Руки, ноги, спина – сейчас всё отвалится.

– Сестрицы, пожалуйста, хватит, – начала я умолять.

А бойкие женщины и не думали останавливаться. Они принялись втирать в кожу пахучие масла и приговаривать:

– Терпи, госпожа. Это всё для красоты. Хоть ты и северная великанша, и кожа у тебя розовая, но мы из тебя чаровницу сделаем, ты не сомневайся. Господин будет доволен, очень доволен, когда увидит такую прелестницу.

Когда я начала поскуливать от боли, меня наконец отпустили в бассейн. Вода так приятно обволакивала кожу, так расслабляла, что меня потянуло в сон. Но бдительные женщины даже не дали мне прикрыть глаза. Они заставили меня вылезти из бассейна и снова уложили на мраморную плиту. Эти истязательницы принялись за мои волосы. Пока одна омывала, умасливала длинные пряди на голове, две других обмазали мои подмышки пастой с запахом извести. От жгучей боли я была готова бежать в бассейн со всех ног, но тут к моим мучительницам подоспели на подмогу две грузные садистки. Они накрепко придавили меня своими телами к плите, пока другие держали за ноги и обмазывали кожу всё той же пастой. Когда паста коснулась волос на самом потаённом местечке, я уже выла в голос.

– Сестрицы, пощадите!

– Терпи, госпожа, иначе господин будет недоволен и не полюбит тебя.

Какой ещё господин, зачем ему меня любить? У меня уже не осталось сил, чтобы спрашивать.

Когда моё растерзанное тело омыли водой, на нём больше не оказалось волос. Я на всякий случай потянула руки к голове. Нет, там всё на месте, даже лучше, чем прежде – пряди после масел и травянистого отвара стали такими шелковистыми, мягкими…

Наконец меня выпустили из этой пыточной камеры, завернули в простыню и усадили на мягкий низкий диван в соседней комнате, а напротив даже поставили низенький столик с угощениями.

От счастья, что меня больше не будут мучить, я смогла прожевать только одну инжиринку, а потом меня сморил сон. Всё-таки трудный и нервный выдался денёк.

Проснулась я оттого, что кто-то дёргает меня за волосы. А нет, не дёргает, а расчёсывает. Пока одна из прислужниц делала мне причёску, другие понанесли в комнату всевозможных нарядов из лёгких струящихся тканей.

– А где мои брюки с рубашкой? – спросила я, но прислужницы даже не поняли, о чём речь. – Где моя одежда?

– Прачки её стирают, госпожа. А лучше бы выкинули сразу, зачем тебе та рванина. Ты посмотри, какие наряды прислал тебе господин Киниф. Выбирай любой.

Выбор был огромен и в то же время ничтожно мал. Всему виной размеры – слишком разные они у меня и обычных сарпалек. Хорошо, что во дворце живут не только миниатюрные девушки, но ещё и женщины в теле. По ширине плеч и обхвату бёдер их наряды подходили мне идеально, а вот длина оставляла желать лучшего.

В итоге мне помогли натянуть на себя просторные, но коротковатые шаровары, рубаху до середины бедра с пышными рукавами ниже локтя, узкую жилетку, что прикрыла и в то же время выпятила грудь. Из обуви мне подошли лишь мягкие тапочки с загнутыми носками. А ещё мне выдали два платка – один повязали вокруг пояса, другим прикрыли аккуратно причёсанные волосы.

Последним штрихом стал макияж. Не скажу, что мне так же как смуглым сарпалькам идут подведённые чёрной краской глаза, но что-то в этом определённо есть.

– Как ты хороша, госпожа, – нахваливали меня прислужницы. – Всем прекрасна, только наряд простоват. В нём ты на бильбарданскую кухарку или разносчицу похожа. Почему платье не захотела надеть? Вон то, красное? Оно как раз по тебе.

Я ещё раз глянула на это алое безобразие из полупрозрачной, льнущей к коже материи и меня передёрнуло.

– Нет, шаровары с жилеткой тоже хороши. Ну, всё, я готова. Ведите меня обратно к господину Кинифу.

Женщины притихли, как-то странно переглянулись, а потом самая молоденькая из них пискнула:

– Так ведь, когда господин позовёт тебя в опочивальню, тогда к нему и пойдёшь. А без спросу нельзя.

Что?! В опочивальню? К господину Кинифу? Мне?!

– Что тут происходит? – строго спросила я, повысив голос, чтобы меня лучше поняли. – Что за интриги за моей спиной? Сейчас же отведите меня к Кинифу.

– Нельзя, пока он сам не позовёт, – начали мне снова объяснять, – вдруг в его опочивальне сейчас драгоценная Алоли или изящная Кифи. Нет, мешать господину Кинифу никак нельзя.

И как я забыла, что в восточном Сарпале состоятельные мужчины практикуют многожёнство. Еще и наложниц держат в своих домах для нескончаемых утех. Драгоценная Алоли и изящная Кифи – да пусть эти две девицы хоть круглые сутки не вылезают из койки Кинифа – я-то тут при чём?

– Всё ясно. Значит, пойду искать его сама, – объявила я и направилась к двери.

Поднялся страшный шум. Меня хватали за руки, за пояс, галдели, щипали и всячески пытались затащить обратно в комнату. Но я так просто не дамся. Прислужниц много, но я сильнее.

Вырвавшись в коридор, я успела пробежать два поворота, как вдруг столкнулась с самим Кинифом.

– Что за глупые шутки? – тут же вопросила я, добавив в голос стали. – Ты сказал, что приглашаешь меня в дом своего отца как гостью, а мне предлагают здесь непотребные платья, да ещё говорят, чтобы я ждала очереди, пока ты не соблаговолишь позвать меня в свою спальню. Так в Сахирдине принято принимать гостей? Так в этом доме обращаются с незнакомыми женщинами?

Киниф заметно оторопел от моей тирады. Я слышала, как за моей спиной раздаются сдавленные вздохи подоспевших прислужниц, но оборачиваться не стала. С гордо поднятой головой я смотрела сверху вниз на сына визиря, а он перевёл взгляд мне за спину и гаркнул:

– Глупые женщины! Что вы наплели маркизе Мартельской? А ну, все брысь, с глаз моих долой, пока не наказал!

За спиной раздались торопливые шаги. Я всё смотрела на Кинифа, а он едва ли не краснел то ли от стыда, то ли от гнева.

– Прости, миледи, – наконец, сказал он, сверкая глазами, – эти балаболки решили…. решили, что я… привёл тебя…

– Привёл меня в дом своего отца, чтобы сделать любовницей? – подсказала я.

– Как можно? – возмутился он. – Никто в Сахирдине так не поступит с женщиной, у которой есть муж. Идём, я отведу тебя к маркизу.

Точно, я же теперь замужем. И как только забыла? А вот прислужницы об этом и вовсе не знали, раз решили, что Киниф повелел меня отмыть ради собственных плотских утех. Интересно, часто он приводит в этот дом незнакомок? Однако, занимательные в Сахирдине нравы. Надо будет побольше узнать о здешних обычаях, пока я не попала по незнанию в очередную скверную историю.

Киниф вывел меня во двор, и мы направились в сказочный сад. А там, у фонтана стоял высокий усатый господин в роскошном халате с золотой вышивкой и с удивительным покровом в виде завёрнутого платка на русоволосой голове.

На миг я оторопела при виде Леона, а он и сам неподдельно удивился, заметив меня. Что, я совсем нелепо выгляжу в своём наряде?