Нигде в телеграммах автор не говорил об агрессивности СССР, о планах завоевания мирового господства. Он писал о «традиционном и инстинктивном чувстве уязвимости, существующем у русских». Советские военные усилия он оценивал как оборонительные. Но в прогнозировании этих оборонительных усилий Кеннан проявлял немалые вольности. Он, в частности, допускал возможность таких действий со стороны СССР, как захват ряда пунктов в Иране и Турции, попытки овладеть каким-либо портом в Персидском заливе или даже базой в Гибралтаре (!). Показ СССР в качестве «неумолимой враждебной силы», с которой можно разговаривать лишь языком силы, способствовал неверным выводам Вашингтона. Вдохновители американской внешней политики искали и получили необходимое идейное основание для пересмотра всех вырабатывавшихся в ходе военного сотрудничества форм американо-советских отношений.

Два пункта геополитического видения Джорджа Кеннана выявили (убедительно для окружающих) телеграммы Кеннана, когда он размышлял, находясь в архитектурно вычурном здании американского посольства на Манежной площади — напротив Кремля.

Первое. Геополитически мир не равнозначен; есть зоны первостепенной важности и менее важные., Джордж Кеннан пришел в конце 1945 г. к выводу, что двумя самыми важными странами для Соединенных Штатов в ХХ веке были Германия и Япония. Именно останавливая их движение к мировому господству Америка участвовала в двух мировых войнах. Соединенные Штаты использовали твердое основание — массовый страх перед Германией в Европе и перед Японией в Азии. «Германия и Япония, — писал Дж. Кеннан, — являют собой две главные фигуры на шахматной доске мировой политики». Он настойчиво доказывал, что ни при каких обстоятельствах нельзя допустить попадания в руки русских трех регионов Земли: Соединенного Королевства, долины Рейна и Японских островов.

Второе. Кеннан убедительно для пребывающего в недоумении Вашингтона объяснил внешнюю политику России. Основной смысл (в этом отношении) знаменитой «длинной телеграммы» 1946 г. Дж. Кеннана можно выразить его одной фразой: «Мы имеем дело с политической силой, фанатически приверженной идее, что не может быть найдено постоянного способа сосуществования с Соединенными Штатами; желательно и необходимо содействовать подрыву стабильности американского общества, уничтожению традиционного образа жизни американского общества, ослаблению внешнего влияния Америки — для того, чтобы обеспечить безопасность советской власти».» (Сейчас историки склоняются к мысли, что это было некоторое преувеличение). И добавил: «Мировой коммунизм — это злокачественный паразит, который, живет только на больной ткани».

Кеннан не считал, что в Кремле есть некий план завоевания всей Европы и мира. Он считал Сталина и его окружение своего рода оппортунистами, использующими благоприятное стечение обстоятельств. Россия распространяет свою мощь там, где ей нет сопротивления — «как вода течет, подчиняясь законам гравитации». Ей можно поставить препятствие — и не обязательно военное.

Основная мысль обеих («большой» и «малой») телеграмм заключалась в том, что Соединенным Штатам волею исторических обстоятельств придется долгое — едва ли не неограниченное время — сосуществовать с Советским Союзом, ожидая — спокойно, упорно и настойчиво — изменения исторических обстоятельств в более благоприятную для себя сторону. Задачей Вашингтона (считал Кеннан) было спокойно и уверенно ожидать благоприятной эволюции советского режима, он призывал не поддаваться эмоциям, избегать самоубийственной воинственности, ожидая, что со временем — после ухода Сталина — советский режим обнаружит способность смягчиться, принять менее агрессивные формы и эволюционировать в желательном для США направлении.

Кеннан призвал Соединенные Штаты «вооружиться политикой твердого сдерживания, предназначенного противостоять русским несокрушимой контрсилой в каждой точке, где они выразят намерение посягнуть на интересы мирного и стабильного мира». В изображении Дж. Кеннана, Советский Союз «движется неотвратимо по предначертанному пути, как заведенная игрушка, которая останавливается только тогда, когда встречает непреодолимое препятствие». Таким препятствием должна быть целенаправленная политика США по «сдерживанию» СССР.

После так называемой «длинной телеграммы» (февраль 1946 г.) Кеннана проводники американской политики получили желанное моральное и интеллектуальное оправдание своей деятельности на годы и десятилетия вперед. «Сдерживание», термин из этой телеграммы, надолго стало популярнейшим символом американской внешней политики. Историческая заслуга Кеннана: он концептуализировал стратегию «сдерживания», containment'a со значительным невоенным компонентом и в дальнейшем он руководил вырабатывающим стратегические концепции комитетом, сделавшим свой вклад в выработку «плана Маршала». Джордж Кеннан долгое время занимался Россией, ее культурой и менталитетом, пришедшей в 1917 г. идеологией. Его долгий опыт изучения русской истории и психологии убеждал его в том, что источником поведения российских правителей является особая комбинация чувства незащищенности и параллельно — цинизма, сочетание этих двух принципов формируют в Москве особую стратегическую концепцию, главенствующую в выработке и осуществлении внешней политики России.

Но Кеннан был категорически против неких «крестовых походов» против коммунизма. Ему казались самоубийственными претенциозность, триумфализм, самоуверенность, бесшабашность в реализации американской внешней политики. Он чрезвычайно критически оценивал подачу «Американской мечты как лишенную каких бы то ни было негативных сторон».

Кеннан выступал против «истерического типа антикоммунизма», который мог заменить прежний, предшествующий стереотип благожелательной. Готовой к сотрудничеству России — образ, сложившийся в годы администрации Франклина Рузвельта. Он постоянно повторял, что русская внешняя политика осуществляется не посредством военных захватов, а при помощи оказания политического давления. Всякие преувеличения типа того, что Россия готовится к захвату Западной Европы военными средствами «преимущественно плодом западного воображения». Перед лицом призывов к антикоммунистическому крестовому походу Кеннан спокойно убеждал: «Эти люди — не людоеды; они просто плохо ориентируются и у них искаженная психика». Кеннан не считал, что русский коммунизм смертельно опасен для Запада и Америки. Очень важно: он видел возможности

Нигде в телеграммах автор не говорил об агрессивности СССР, о планах завоевания мирового господства. Он писал о «традиционном и инстинктивном чувстве уязвимости, присущем русским».оветские военные усилия он оценивал как оборонительные. Но в прогнозировании этих оборонительных усилий Кеннан проявлял немалые вольности. Он, в частности, допускал возможность таких действий со стороны СССР, как захват ряда пунктов в Иране и Турции, попытки овладеть каким-либо портом в Персидском заливе или даже базой в Гибралтаре (!). Показ СССР в качестве «неумолимой враждебной силы», с которой можно разговаривать лишь языком силы, способствовал выводам Вашингтона.

Он всегда откровенно боялся «монстров, возникающих как бы ниоткуда, словно результат черной магии. Мы сами заводим себя в тупик верой в то, что, если бы от них можно было бы избавиться, как от злых духов, нанеся им военное поражение, тогда они исчезли бы полностью и наш мир был бы восстановлен для нас так, словно их никогда и не существовало».

В середине апреля 1946 г. Кеннан пишет другу: «Если мы сможем сдержать горячие головы, всех наживающихся на панике, и держать политический курс твердо и ровно, тогда с пессимизмом можно покончить».

(В своих мемуарах, вышедших в свет в 1968 г. Кеннан прямо говорит, что был неправильно понят, что он никогда не призывал к строительству сети военных союзов вокруг Советского Союза. Понадобилось несколько десятков лет, чтобы многие американские политологи, наконец, пришли к выводу, что Советская Россия в послевоенные годы была намеренно представлена ими экспансионистской державой и что доказательства этого экспансионизма были надуманны).