Да, это вам не Рио-де-Жанейро и даже не пятизвездочный отель! В этой гостинице белых пушистых халатов постояльцам не положено.

Я набросила на ночную рубашку мешковатый кардиган, прикупленный по случаю. Бросила взгляд в зеркало, убедилась в том, что даже без косметики вряд ли испугаю кого-то из случайных постояльцев, если вдруг встречу его в коридоре. Вдохнула, выдохнула. И пошла в сторону соседнего номера.

Перед дверью мне снова пришлось повторить вдох-выдох.

Почему-то стучать совсем не хотелось, хотелось вернуться назад в номер и еще раз все хорошенечко обдумать. Но сделав над собой усилие, я все-таки три раза стукнула по двери. Никто не ответил. Я постучала громче, а затем дернула за ручку.

Дверь оказалась открытой. Да, кажется, рано я заподозрила своего нового босса в предусмотрительности. Учитывая то, что все наши средства сейчас аккумулированы в заднем кармане его джинсов, не закрывать дверь — это очень, очень неосторожно. А уж если вспомнить, что недавно его пытались убить!

В комнате был полумрак. Тусклый светильник над кроватью давал совсем немного света, достаточно для того, чтобы я увидела, что Макс спит.

Я украдкой бросила на него взгляд, и снова удивилась, каким странным чувством где-то в глубине души это отозвалось.

И что теперь делать? Развернуться и уйти, так и не рассказав ничего? Наверное, так и правильно. Не будить же человека, который с утра только и делал, что совершал подвиги, спасал утопающих, делал марш-броски через лес — в общем, заслужил право вырубиться на неудобной кровати с застиранным шершавым бельем.

Я бы ушла, честное слово. Я бы обязательно ушла, если бы не одно жуткое обстоятельство.

Одеяло в том самом шершавом пододеяльнике лежало несимметрично. Одно плечо спящего было полностью накрыто, а кусок второго — нет.

Терпеть не могу перекошенные вещи и отсутствие симметрии. Нет, я не из тех психов, что раскладывают одежду по цветам, а книги в библиотеке — по количеству страниц или году издания, а бутылочки в ванной — по географической широте адреса завода-производителя.

Но несимметричные вещи иногда раздражают меня ужасно. Бутылочки с солью и специями в ресторане, ручки и карандаши на столе, картины на стенах должны стоять ровно, правильно и гармонично.

Черт, и зачем я только увидела эту жуткую неровность!

Я точно знала, что будет дальше. Я вернусь в свою комнату и буду крутиться до утра и не засну, думая о том, как все неправильно устроено в этом мире. В общем, выбора у меня не было. Я сделала несколько шагов в сторону кровати, наклонилась, стараясь не дышать, и едва касаясь кончиками пальцев пододеяльника, потянула уголок одеяла вверх.

И тут же мне на запястье легла горячая рука.

Кажется, меня приняли за того самого грабителя, который решил воспользоваться открытой дверью и вытащить из номера всё, что плохо лежит.

— Это я, — на всякий случай следует проинформировать Макса. Не то, чего доброго, пришибет, не разобравшись спросонья. А приемов какой-нибудь смертоносной борьбы я не знаю. В конце концов, из нас готовили секретарей, а не секретных агентов.

— Вижу, — коротко ответил он.

А через мгновение я уже была в его кровати, сжатая в крепких объятиях. Кажется, кто-то превратно истолковал мой ночной визит и попытки потянуть за уголок одеяла.

Я сейчас всё объясню!..

М-да, трудно что-то объяснять, когда тебя целуют. Особенно, когда тебя целуют так — до головокружения, до прерывистого дыхания, до голодного жара, которым как-то сразу и вдруг наполняется тело.

И какая-то часть тебя пытается робко возразить: ну сколько можно наступать на те же грабли! Прекрати сейчас же!

Но кто, ее будет слушать, когда руки уже скользят по рельефным плечам, кардиган куда-то испарился и, кажется, ночная сорочка сейчас последует его примеру. И неизвестно откуда появляется ощущение, что так правильно. Что так и должно быть.

И нет ничего разумнее и логичнее, чем пробовать его губы на вкус, сплетаться телами, забирать без остатка и отдавать тоже — без остатка. Чтобы не думать ни о чем — ни о наследствах, ни об опасностях, ни об убийце, который, возможно, притаился где-то рядом. Ни даже о том, насколько тонкие стены в местной гостинице.

Я проснулась утром. И сразу же оценила масштабы случившейся катастрофы. Итак, вчера меня чуть не убили. А потом я сама явилась в номер к шефу и практически прыгнула в его постель. Прекрасно! Со всех сторон молодец!

Я посмотрела на Макса (ну вот, «просто Макс» добился своего: теперь я даже в мыслях называю его так), он спал крепко и безмятежно.

Это все потому, что он до сих пор не знает, в какую историю оказался втянут! Да-да, я так ему ничего и не рассказала. Сначала это было трудно сделать чисто физически. Очень трудно разговаривать о серьезных вещах в процессе… Эм-м… Ну, в общем, в процессе.

А потом я долго собиралась с мыслями, не зная с чего начать…

А потом, кажется, уснула.

Ладно. Расскажу чуть позже, когда проснется. А ведь он проснется!

Я осторожно, изо всех сил стараясь не потревожить спящего Максима, выбралась из кровати. Ну и скрипучая же она! Как это я ночью не обратила внимания? Фу-х! Кажется, удалось. Он не шелохнулся.

Теперь отыскать сорочку. Кажется, она летела куда-то в сторону кресла. Ага. Тут же оказался и кардиган. Я бесшумно, словно заправский ниндзя оделась. Оставалось только тихонько, на цыпочках пробраться к двери…

Я была уже почти у цели, когда телефон, приобретенный Максом вчера, зазвонил.

— Да, отлично. Гостиница «Элитэ». Тут вроде был ресторанчик. Жду.

Он положил телефон на тумбочку у кровати, а я так и застыла на пороге.

— Спасаешься бегством? — быстро оценил он представшую перед ним картину.

— Вроде того… — честно призналась я.

— Не хочешь поговорить?

На самом деле я хотела. Было просто необходимо рассказать ему всю правду. Но, кажется, он сейчас о другом.

— Нет.

Макс вздохнул.

— Тогда не бегай долго. Через полчаса нам нужно быть в местном ресторанчике. Надеюсь, он хотя бы работает.

Человек, которого мы ждали, явился точно в назначенный час, будто бы и не проделал путь из одного города в другой. Мы встретились в ресторанчике, как и было оговорено.

Надо сказать, что ресторан этот был под стать отелю: оранжевые скатерти, хмурая официантка и еда, навевающая воспоминания о студенческой столовой. Но все это смело можно было причислить к мелким неудобствам. Микроскопическим. Куда больший дискомфорт доставляли мне воспоминания о прошедшей ночи.

Почему все случилось? Я могла бы назвать с десяток причин: стрессовое состояние, которое усиливает влечение, потребность в поддержке, реализовавшаяся в такой странной форме. Все-таки курс психологии сначала в университете, а потом в заведении Алевтины я прослушала не зря.

Но все эти мудреные выкладки не отменяли одного: чтобы влечение усилилось, оно, как минимум, должно быть. И оно было, судя по тому, что стоило мне тогда с Костиком «заправиться» дорогим коньяком, как все эти смутные порывы вылезли наружу.

И этой ночью тоже. И чем это все обернется, я не знала.

— Александр, — коротко представился наш гость.

— Сашка! — с широкой улыбкой встретил его Макс. Они обнялись.

Макс тоже не особенно распространялся о том, кого мы ждем. Я внимательно присмотрелась к мужчине. То, что знакомец Макса работал в органах, было практически написано у него на лбу. И нет, не потому, что там остался след от фуражки. Но была у него на челе печать человека, вынужденного много лет выживать в условии неукоснительного подчинения приказам, постоянных опасностей и многих других вещей, составляющих государеву службу.

Скорее всего, они с Максом даже ровесники, но если мой босс сохранил безмятежную моложавость, то этот выглядел старше своих лет. Этому способствовали посеребренные виски, глубокая морщина, залегшая между бровей и тяжелый взгляд, которым он буквально пригвождал к земле. Впрочем, на Макса он смотрел иначе, с улыбкой, встречая его как старого друга.