— А может быть, просто ответить? Вроде спасибо, получили, всю нужную информацию по вашему вопросу собрали… Чем вы в это время могли быть заняты? Смету составлять, прикидывать стоимость проекта?

— И что совсем не извиняться? — с недоверием посмотрел на меня он.

— А зачем? Вы работали.

— А ты подготовишь письмо?

— Письмо? Да, — сказала я. — А вот смету — вряд ли.

— Ой, это я тебе за минуту, — оживился Максим Геннадьевич.

Он набросал на бумажке несколько слов и цифры напротив них.

Теперь пришла моя очередь удивляться:

— Разве не надо высчитывать? Затраты, транспорт, материалы там? Подробности?

Теперь он перестал смотреть на меня как двоечник на отличницу и хмыкнул:

— Это все потом. А предварительные цифры я тебе по любому проекту могу назвать на глазок. Опыт! Его не пропьешь.

Ну что ж, может — значит может.

Я быстро составила и отправила письмо, хотя сделать это было не так уж просто. Вернее, деловые письма я умею писать — даже приглашение на расстрел могу оформить так, что адресат будет гордиться собой и радоваться, что ему оказана такая честь. Просто сосредоточиться на работе было непросто.

Дело в том, что за стенкой Максим Геннадьевич вел деловые переговоры по телефону. И, похоже, не с чертовыми снобами, а с такими же ребятами как он. По крайней мере, лексика была соответствующая, и это больно резало уши. На этот раз, конечно, выбросив матерные слова, мы бы получили не полное молчание — несколько междометий осталось бы, ну и пара глаголов.

И все-таки звучало ужасно.

Дождавшись паузы в этом впечатляющем трудовом процессе, я постучалась и вошла в кабинет:

— Максим Геннадьевич…

— Я же сказал, просто Макс, — кажется, минералка сделала свое дело, раз мой шеф снова в состоянии обучать меня офисному этикету по своей версии.

Как бы это объяснить ему, что такая манера общения не совсем то, что нужно?

— У нас есть небольшая проблема.

— Так, — насторожился он.

Судя по предыдущей проблеме, которую я ему озвучила, он ожидал очередной катастрофы.

— Ваша манера разговаривать по телефону… своеобразна, — подобрала я относительно необидное слово. — Если у нас в приемной будут сидеть эти самые, как вы выражаетесь, чертовы снобы, их это может… — я снова задумалась, подбирая нужное слово, — несколько шокировать.

— А ты молодец, шаришь, — на этот раз Максим Геннадьевич хлопнул меня по плечу.

Я поморщилась. Конечно, перейти из категории «секретарша, которую можно хлопнуть по попе» в разряд «друг и товарищ, которого можно хлопнуть по плечу», — это уже почетно. Но я бы предпочла обосноваться в категории «человек, которого вообще не надо трогать руками».

Но осторожно обсудить с новым боссом эту тему я не успела, он уже торопливо говорил в трубку:

— Иваныч, давай пришли-ка ко мне ребят и срочно! Надо сделать в моем кабинете звукоизоляцию, прям как в психушках. Чтоб даже если убивать там кого-нибудь, в приемной слышно не было.

Я застыла с открытым ртом.

Когда он закончил эту беседу, я робко вставила:

— Вообще-то, я имела в виду, что следует несколько изменить лексикон…

И вот тут Максим Геннадьевич глянул на меня так, что я поняла: буквально в одну секунду с невиданных высот я рухнула в его глазах ниже плинтуса.

— Так, пигалица! — он не повысил голос, но сомнений не оставалось: меня отчитывают. — Ты, конечно, в своих бумажках, минералочках нормально разбираешься — тут слов нет. Но в серьезные вопросы ты не лезь, потому как не шаришь в них ничего. Если я с прорабами да начальниками строительства другим языком буду разговаривать, они мне и к третьему тысячелетию ничего не построят. Слыхала про Вавилонскую башню?

— Безусловно, — ответила я.

— Ну, так вот. Знаешь, в чем мораль этой басни?

Вообще-то, как выпускница филфака, я могу со стопроцентной уверенностью заявить, что это не басня. Но вот как выпускница Алевтининого заведения, знаю, что делать этого не стоит.

— И в чем же? — спросила я подчеркнуто вежливо.

— Все участники строительства должны говорить на одном языке. И в наших реалиях этот язык — матерный. И если ты такая нежная ромашечка, что при тебе крепкое слово не скажи, ступай обратно к своей Алевтине. А минералку я и сам куплю! — рявкнул он напоследок.

Я улыбнулась самой приветливой из своих улыбок.

— Поняла, — «Максим Геннадьевич» — хотела добавить я, но решила, что не стоит. Если он еще раз восемь предложит называть его просто Максом, то точно уверится в том, что я тупая и не могу запомнить таких элементарных вещей. — Спасибо, что разъяснили. Для меня это направление бизнеса пока новое. Я вам очень благодарна, что вы вводите меня в курс дела.

Он посмотрел на меня с подозрением, словно пытался понять, не сарказм ли это. Впрочем, вряд ли он употреблял слово «сарказм», наверняка там было что-нибудь покрепче.

— Иди работай, — буркнул он в результате. — Понадобишься — позову.

Я вышла из кабинета, прикрыла за собой дверь и с гневом прошептала под нос: «Козел!». И сама себе удивилась: ровное и безэмоциональное отношение к шефу — это основа нашей работы. Великая Алевтина завещала относиться к начальству как дзен-буддист к миру — никак.

Но сейчас у меня внутри все клокотало. Я пришла в это жуткое место, начала делать из него не вертеп, а приличный офис (ночами вон не сплю!). И вместо благодарности мне вот это?! Я достала из холодильника бутылку минералки. Кажется, кое-кому неплохо бы остыть.

Но не успела я сделать глоток, как селектор пискнул:

— Катерина, ну-ка зайди! — бросил шеф и отключился.

Ага, не прошло и десяти минут — уже понадобилась. Неужели минералка кончилась? Мне пришлось на несколько секунд задержаться перед дверью, чтобы не войти в кабинет начальника с перекошенным от злости лицом.

Всего на несколько секунд.

— Слушаю вас, — с милой улыбкой сообщила я.

— Иди сюда, — позвал он меня к столу. — Посмотри, что эти написали.

У босса было такое лицо, будто ему не электронное письмо прислали, а живую кобру. Или громко тикающую коробку с тортом и с наилучшими пожеланиями.

Вот это да!

Я с неподдельным интересом заглянула в письмо. Даже любопытно стало: чем можно так смутить совершенно непроницаемого Максима Геннадьевича, который бесстрашно с матерным глаголом наперевес выйдет против любого прораба.

Вряд ли его потенциальные клиенты по-простому, по-русски объяснили ему, куда идти после десятидневной задержки с ответом. Во-первых, не те люди, а во-вторых, он бы это как-нибудь пережил. Чай не ромашка!

Я пробежалась глазами по строчкам и стала кое-что понимать. Вместо того чтобы послать его туда, куда обычно посылают, они наоборот — пригласили его на уикенд в загородный клуб. В программе — заезд, торжественный ужин, затем — ночёвка, а с утра — презентация новой уникальной концепции гостиничного бизнеса. Трудно сказать, что в гостиничном бизнесе можно придумать нового и уникального, но, насколько я поняла из первых двух писем, эти ребята планируют построить несколько десятков гостиничных комплексов и ищут исполнителя, который мог бы это потянуть. И судя по озвученным ценам, для моего нового босса это и правда — сделка века.

— И что теперь делать? — Максим Геннадьевич выглядел как-то неоправданно растерянным.

— Да что особенного делать, — пожала плечами я. — Ехать да и всё. Тут же написано: свяжитесь с нашим секретарем, чтобы подтвердить участие, а также сообщите, будете вы один или с супругой. Я сейчас свяжусь и все улажу. В корпоративную почту я могу войти и со своего компьютера…

Я уже собиралась заняться своей непосредственной работой, когда шеф меня окликнул:

— Эй, куда пошла? Стой!

Я остановилась.

— Ты вообще представляешь специфику работы в строительстве?

Я замерла, не зная, что сказать. Конечно, я видела, как за окном работают краны и растут дома. Слышала, как на чем свет стоит ругают криворуких строителей, которые устанавливают батареи в стенах, причем таким удивительным образом, что греют они в основном внешнюю сторону… но в принципе, свои познания о строительстве я в основном черпала из искрометных роликов про Равшана и Джумшута. Причем, судя по результатам, на которые я то и дело натыкалась, заходя в гости к знакомым, все как-то так и происходит: кривые стены, вентиляция, которая ведет не туда или не оттуда. Но точно ли об этом спрашивал меня Максим Геннадьевич, я не знала.