— Что взять с русалки? — усмехнулся Лир. — Ныряй, я прикрою магией, чтобы не увидели. Только недолго.

— Лир, я хочу в полет.

Его глаза округлились.

— Ари, — начал он, — подожди немного, прошу. Завтра мы закупим еду, отправимся в лес и снова найдем озеро, чтобы ты порезвилась.

— Обещаешь?

Лир наклонился и поцеловал, сладко и нежно, словно старался утешить. Разве может быть так хорошо, если рядом мужчина?

— Иди. Купание под россыпью звезд русалке должно понравиться.

Он шутит? Да как от него оторваться? От темного серебра в его взгляде и таких манящих губ?

— Ари, русалочка моя ненаглядная. Ты сейчас включаешь врожденное обаяние, а это ну о-очень плохая идея. Я едва сдерживаюсь.

— Я не знаю, как это делаю, — чуть смутилась и озадачилась.

— Слишком сильно хочешь мне понравиться.

А раньше, получается, не было такого? Или Лир не говорил? А может, просто дар начал развиваться быстрее, поэтому новая магия просыпается?

— Ари… — Лир притянул меня к себе и заглянул в глаза. — Ты мне и так нравишься, без магии. Любая. Ты такая непосредственная, добрая, красивая и веселая. Просто обаяние усиливает влечение к тебе. Что будет, когда…

Он замолчал, снова недоговорив. Смущенно погладил меня по щеке и улыбнулся.

— Договаривай, Лир, иначе я обижусь.

Маг вздохнул.

— У тебя ведь не было мужчины, Ари.

Я замялась и покраснела.

— А при чем тут это? И как ты видишь?

— Я не вижу. Знаю. Когда у русалок случается первая близость с мужчиной, обаяние усиливается, идет всплеск силы.

Что ж, учтем на будущее. Я сбросила платье и нырнула в воду. Плавала долго, почти не показываясь на поверхности, давая возможность Лиру прийти в себя и остыть. И старалась думать о звездах над головой. Если бы получилось!

Лир вскоре тоже не выдержал, разделся и присоединился ко мне. Мы дурачились в воде, обдавая друг друга брызгами, пока снова случайно не начали целоваться. Горели, как две свечи, отдавая себя в поцелуях, плавились…

Ты хотела однажды влюбиться, Ари? Так оно и вышло. Только что же принесет это чувство? Разбитое сердце или бесконечное счастье? И остался ли у меня выбор или лишь его иллюзия?

— У меня для тебя подарок, примешь? — спросил Лир, когда мы готовились ко сну.

Было уже давно за полночь. Мы вернулись с шальными улыбками на губах, радостные и безмятежные.

Я обернулась, сгорая от любопытства. Он достал из сумки маленький сверток, протянул мне. Гребешок! Тот самый, о котором столько мечтала! И как только угадал? И когда успел?

Лир тихонько рассмеялся, когда я стала вертеться перед зеркалом, рассматривая подарок, а потом с улыбкой погладила гребешок по ободку.

— Спасибо.

— Ты на него так смотрела… Еле удержался, когда решил сделать тебе сюрприз.

— Лир, а твоя невеста…

— Я не люблю ее, Ари. Брак договорный.

— Жениться нужно по любви, — зевнула я и добавила озорно: — А ты не женись!

— Если бы все было так просто, — вздохнул Лир и осторожно обнял меня за талию, привлекая к себе.

Лир вскоре уснул, а я снова заворочалась. Да что ж это такое! Вымоталась ведь сегодня до предела. Поднялась, прошлась по комнате, затем забралась на подоконник, любуясь звездами. Даже порадуюсь, когда снова окажемся в лесу. Уже не хватало запахов хвои, травы и цветов, порхания бабочек, шустрых снующих белок. Да и по водяному с лешим соскучилась.

Как же я стану в городе жить? Приобрести по возможности свой домик, что ли? У меня остались почти все деньги, что получила в награду на ярмарке. Лир обещал зачаровать их от кражи и потери. Бревенчатый уютный дом с теплой печью будет очень кстати. И чтобы рядом обязательно располагалось маленькое озеро с заводью белых кувшинок, а вокруг лес.

Поняв, что так и не усну, решила прогуляться по саду. Агриппина вроде говорила про пруд с лебедем.

Сад был красивый. Тихо шелестели от легкого ветерка яблони, дивно пахло розами, растущими вдоль дорожек. Я не спеша дошла до водоема. Небольшой, немного заросший кувшинками. Белоснежная птица спала, пряча голову под крыло. Но мое появление заметила, встрепенулась.

Я села на скамейку, увитую белыми розами, поглядывая на лебедя. Надо было захватить хлеба. Птица осторожно подплыла ко мне и позволила погладить по клюву и перьям.

— Одинок ты, да, красавчик? — спросила я. — Я тоже. Есть, правда, маг, который мне небезразличен, но он собирается жениться, даже несмотря на то, что ее не любит. Долг для него превыше всего.

Я снова погладила птицу по перьям.

— А я о себе ничего не помню. Представляешь? Только имя, и то его мне сказали. Ариадна.

Птица чуть наклонила голову, словно прислушивалась.

— У тебя тут красиво. А мне хочется… дом.

Странно, наверное, разговаривать с птицей, делиться с ней мечтами.

— Красавчик, хочешь я тебе спою? — спустя время спросила я, чувствуя, как во мне вспыхивает странное желание, словно что-то просится, отзывается…

Откуда взялась мелодия, я не знала. Была уверена, она незнакомая, но струится из души, оплетает невидимым волшебством сад. Я пела о любви и надежде, тихо и мягко, словно рассказывала о чем-то личном. Лебедь, как мне показалось, слушал, становился все печальнее. Дивная птица. Непростая. Как же мне хотелось, чтобы она обрела счастье!

На рассвете, когда небо окрасили в нежно-розовые тона солнечные лучи, моя песня оборвалась, а из глаз покатились слезы. Лебедь склонился, словно надеялся на чудо.

— Желаю всей душой, чтобы ты обрел свободу!

В воздухе запахло озоном, как перед грозой, что-то сверкнуло, осыпалось белыми искрами. Я вскрикнула и почувствовала, как теряю сознание.

Очнулась оттого, что кто-то плеснул в лицо водой, а потом бережно откинул пряди с лица. Мелькнули яркие синие глаза, коснулись щек длинные светлые волосы. Передо мной буквально замерло невероятное, красивое до невозможности лицо мужчины.

— Как ты? — спросил незнакомец.

А голос-то какой! Мягкий, словно шелк касается кожи. Так бы и слушала. Что-то меня не туда заносит. Мужчина с интересом меня рассматривал, и в его сапфировых глазах играли блики восходящего солнца. Потянулся рукой, и я дернулась, вспомнив, что случилось.

Пруд с кувшинками был на месте, а белоснежная птица исчезла. Уплыла? Улетела? Что же все-таки произошло?

Закрыла глаза. Открыла. Незнакомец не исчез. Осторожно села. Разглядела, что незнакомец не одет. Он улыбнулся мне ободряюще, как маньяк, и я прикинула, как бы медленно от него отползти и сбежать. Впрочем, прикасаться не стал, уже хорошо, а то я, когда нервная, могу натворить глупостей. Одно карабканье на елку чего стоило.

Мерещится он мне или нет?

Снова закрыла глаза, сосчитала до десяти, открыла. Незнакомец по-прежнему находился рядом. Ситуация до боли знакомая. Но вспомнить не могу. Ладно, проверю, не глюк ли. Потянулась к замершему обнаженному красавчику, который сидел не шевелясь, тронула за плечо. Теплое. Настоящий, значит. И откуда он тут, интересно, взялся?

— А где лебедь?

— Ариадна, — раздался мелодичный, певучий голос, — я и есть этот лебедь.

— Что? — Я вытаращила глаза, уставившись на парня в упор.

Ну, если рассуждать логически… Вот я же русалка, так почему лебедь не может превратиться в парня?

— Что тут происходит? — неожиданно раздался голос Лира.

Я обернулась. Маг стоял шагах в десяти от нас, сидящих на земле возле пруда. И в отличие от меня, вышедшей в сад в одной ночной рубашке, полностью одетый. На нем даже плащ был.

Неожиданно Лир побелел, вытаращил глаза. Ага, это он моего превращенного лебедя увидел.

— Арандиэль, — почти шепотом сказал он.

— Лир, о боги!

Парни кинулись друг к другу, обнялись, словно не веря собственным глазам.

— Вы что, знакомы? — осторожно спросила я.

— Да, — ответил Лир, очнувшись. — Он брат Эридейле, жены Тира, мой лучший друг. Пропал два года назад, когда решил следовать за судьбой. Я так долго тебя искал, Аран! Уж и не чаял…