Казбек взглянул на часы.

— Как часто тут могу ходить составы? — с беспокойством спросил проводника Козырев. — Может нам поскорей убраться отсюда, унести ноги подобру-поздорову, пока нас чем-нибудь не переехало?

Не любящий разбрасываться словами как все кавказцы, Казбек не торопился с ответом и Козырев сделал несколько шагов в сторону, внезапно он услышал у себя за спиной.

— Стойте, там где стоите, — Казбек произнёс это чужим холодным голосом.

Президент повернулся и с изумлением обнаружил нацеленное себе в лоб дуло пистолета, который навёл на него верный телохранитель.

— Постарайтесь, пожалуйста, не дёргаться, господин президент, — сохраняя поразительную вежливость, попросил охранник. — Тогда вы умрёте быстро и не почувствуете боли.

Такого Козырев не ожидал, ведь там на Кавказе, откуда парень родом, они ему обязаны многим.

— Почему?

— Мне очень жаль, но мне только что пришёл приказ ликвидировать вас.

— От кого?

— От моего непосредственного начальника.

— От Захара?! — такого поворота Козырев ожидал ещё меньше.

— Как вы хотите, чтобы я вас убил? — спросил горец и предложил: — Могу в сердце…или в голову. Хотите, можете помолиться или может быть у вас есть какая-то просьба? Что-нибудь передать родным? Обещаю — просьбу исполню.

— Совесть хочешь облегчить? Не получится, ты изменил присяге и предал меня. Поэтому будь ты проклят, Иуда!

Телохранитель лишь покачал головой и нажал курок.

Вас Вас всё-таки добился своего: человек с мешком на голове ткнул в него пальцем. Капитан быстро попрощался со старухой, осторожно, чтобы не разбудить, погладил на прощание спящую Вику. Ему велели снять верхнюю одежду, после чего крепко стянули руки за спиной в локтях.

Прежде чем отвести избранных для жертвоприношения в сквер и запереть в клетки, их пока оставили в покое. У бандитов ещё оставалось тут важное дело. К ним уже спешил на полусогнутых бригадир, бережно неся в выставленных перед собой руках мешок с собранной данью.

Внезапно прикрывающая улицу со стороны сквера баррикада разлетелась в щепки. Её, словно бронированный дредноут разрезал бульдозерным ножом-тараном диковинный грузовик в серо-синей полицейской окраске с решётками на окнах кабины. Лавиной и ураганом пронёсся он по лице. Собственно именно так спецавтомобиль, предназначенный для борьбы с уличными беспорядками, оснащённый водомётом и приспособлением для разрушения баррикад и завалов, и именовался. То есть официально его название звучало «бронированный водометный спецавтомобиль ЛУВР „Лавина-Ураган“».

Выскочившие из броневика автоматчики в полной омоновской экипировке немедленно начали крошить из автоматов растерявшихся братков. На глазах Вас Васа происходило то, что всегда происходит там, где временно образуется вакуум власти — крупные хищники истребляют мелких. Организованная преступность не могла противостоять лучше подготовленным и оснащённым полицейским.

Некоторые бандиты попытались удрать, но броневик быстро настиг их. Те, кто сумел избежать пуль, были раздавлены мощными колёсами. Раненых отморозков добивали выстрелами в голову.

Едва стрельба закончилась, обитатели улицы потянулись от костров к броневику, чтобы засвидетельствовать лояльность и почтение новой власти. Правда особой радости по поводу победы стражей порядка не чувствовалось. Бригадир, которого спугнула стрельба, очухался и тоже поспешил на поклон к победителям, вручив их командиру собранную дань.

Вернувшийся вскоре к костру представитель их семейства уныло сообщил старухе, что сегодня им пришлось заплатить за охрану дважды; и что новая ментовская крыша повысила размер сборов за безопасность всей их улице почти вдвое, объяснив это тем, что теперь их будут защищать профессионалы, и что никакой дани они взимать с населения не собираются, а речь идёт о налоге на содержание полиции.

— Видели что у них на борту написано? — уныло кивнул посланец на броневик: — «Закон и порядок», вот как! А это удовольствие не из дешёвых.

Вскоре к их костру подполз тяжелораненый бандит, тот самый подручный главаря, что недавно так упивался своей ничтожной властью. Окровавленными губами он молил не дать ему истечь кровью, перевязать, позволить напиться, но натолкнулся на полнейшее равнодушие.

А со стороны сквера неслось голодное завывание ходячих мертвецов, которые не обнаружив в сквере законной дани, направятся прямиком сюда. Перепуганные гражданские сами поволокли намеченных к закланию друзей и сородичей к полицейскому грузовику.

Вместе с четырьмя другими несчастными Вас Вас привезли в сквер. Здесь их раздели до гола. Автоматчик торопливо стал понукать Сенина прикладом автомата скорее забираться в пустующую клетку, которую ещё предстояло подтянуть повыше: голодные безумцы не сразу должны насытить свои животы, их требовалось занять до утра. Заталкивая смертника в клетку омоновец беспрестанно тревожно оглядывался, торопясь скорее вернуться под защиту брони. Вас Вас вдруг увидел в руках старшего полицейской команды свою скрипку. Омоновский начальник в чине прапорщика явно не знал на что употребить случайный трофей.

— Прошу вас, позвольте мне сыграть на ней напоследок! — попросил Вас Вас.

Прапорщик очень удивился, и неожиданно согласился:

— Ладно поразвлеки это стадо упырей напоследок. Они наверняка оценят. Возможно даже, не сразу начнут жрать.

Вас Васу развязали руки. Перед тем как с благоговением принять инструмент он опять взглянул на свою руку, она ещё годилась для смычка.

Вместе с клеткой бывшего капитана подтянули на высоту. Вскоре полицейские уехали. И почти сразу появились зловещие тени. Они приближались со всех сторон. Мужчина приложил скрипку к щеке и заиграл. Звук показался ему божественно прекрасным, ещё никогда в жизни ему не удавалось извлекать ничего подобного. Музыкант играл на простенькой скрипочке и слёзы катились по щетине его щёк, он думал о том, как странно, что именно теперь открыл в самом себе струны подлинного таланта, которого прежде не знал. И в этот миг горького, мучительного счастья Вас Вас понял, что так долго жил именно для этих минут.

— Эй, что ты там возишься? Когда, наконец, ты выполнишь своё обещание? — торопили Легата из-за запертой двери камеры надзиратели.

— Да пошли вы! — сквозь зубы выругался Стас и нежно погладил дочь по голове. Для него Оксана ни смотря ни на что — просто тяжело больной ребёнок. Некоторые родители отвозят неизлечимо больных детей в специализированные учреждения и как-то живут дальше, но они с женой не из таких.

— Не бойся, я не позволю им сделать тебе больно.

В ответ Оксана лишь мычала и пыталась прокусить ему плечо, но детские зубы всё не могли достать до кожи.

— Ну что ты, что ты, — пытался Стас успокоить дочь. Но Оксана всё-таки вонзила в него зубы. Инстинктивно он издал короткий стон. Она тут же вырвалась и диким котёнком снова метнулась в дальний угол. Оттуда за ним пристально наблюдали светящиеся голубоватым огнём глаза маленького хищника.

— Ну хватит, — спустя какое-то время объявил голос за дверью. — Раз ты сам не можешь прикончить заразную, мы сделаем это за тебя.

Звонко лязгнул замок и сразу пятеро надзирателей перешагнули через порог камеры. Сердце Легата бешено заколотилось. Нет, просто так он им не позволит отнять у него дочь! Стиснув зубы, бывший офицер спецназа бросился на вошедших: первого, ближайшего, он рубанул ребром ладони по горлу, вырвав у него из рук автомат с примкнутым штыком, другого — свалил на пол подсечкой и без колебаний проткнул штыком, а оставшихся, расстрелял в упор. Он словно обезумел, готов был убивать всякого, кто сунется.

Отстояв своё сокровище, Легат наслаждался наступившим спокойствием, не обращая внимания на разбросанные по камере трупы. Главное, что он и дочь вместе! Ну что ж, раз так получилось, что эта тюремная камера стала их пристанищем, надо было обживаться. Правда прокушенное плечо всё больше наливалось странной болью, впрочем ему было на это плевать. Восторг переполнял душу Легата. Каждой клеточкой своего тела он ощущал блаженство, будто очнувшись для настоящей жизни после длительного беспамятства… Что-то творилось с ним, что-то очень необычное.