…Они остановились перед зарешеченной дверью в отдельный блок. Конвоиры коротко перебросились несколькими фразами со здешним надзирателем, после чего он впустил их. Легата провели в конец длинного коридора мимо десятка запертых камер. Остановились. Один из конвоиров вежливо постучал условленным шифром в дверь, озадачив Стаса своей обходительностью. Удивило и то, что дверь камеры не была заперта на внешний засов.

Из-за приоткрывшейся двери выглянул здоровенный бугай. Он напоминал строгого швейцара при входе в дорогой ресторан.

— Вот доставили, — доложились конвоиры.

— Пусть войдёт, — коротко распорядился кто-то из-за плеча привратника. Но прежде гостю было велено поднять руки, его обыскали и лишь тогда позволили войти.

На тахте у окна лежал на животе голый «Гарик Маленький», его спину с нежной как у женщины кожей мял мощными ручищами крепкий мужик. Рукава форменной рубашки массажиста были закатаны по локоть, его китель с погонами аккуратно висел на спинке стула.

Стас огляделся. Резиденция Гарика напоминала гостиничный номер: мебель, бытовая техника, в углу пальма в кадке. Веет приятной прохладой — за колышущимися на окне занавесочками приглушённо гудит кондиционер.

«Гарик Маленький» был из новых «воров в законе», которые плевали на почти монашеский устав прошлого. Суровой аскезе «законников» старого засола они предпочитали комфорт и все удовольствия жизни. Идеология больших денег разъедающей раковой опухолью поразила крепкое древо старых воровских традиций, паханами становились мальчишки-«мажоры», ещё не нюхавшие зоны и ничем ещё не заслужившие подлинного авторитета. Гарика короновали потому, что его старший брат «Гарик Большой» имел серьёзный вес среди новой криминальной элиты.

Времена менялись, и теперь блатные не были столь строги к своим королям и баронам. Ни у кого не вызывало удивления, что законник ведёт себя как барин, «новый русский». Да и выглядеть ему нынче не обязательно матёрым волком. Вот и Гарик был жирным, с гладкой бабьей кожей, ухоженными руками; сластолюбивый, неумеренно порочный. Окружённый охранниками, прихлебателями и «шестёрками» — четырьмя смазливыми, хорошо раскормленными юнцами, он явно пользовался их услугами не только днём, но и ночью. Мальчишки безропотно исполняли все приказы господина — старались изо всех сил. Стоило Гарику сделать им едва уловимый знак, и обслуга бросилась накрывать поляну для хозяина и гостя. Из холодильника на небольшой столик метались тарелки с такими деликатесами, которых Легату и на воле то давно не приходилось вкушать.

Стас заметил, что прежде чем притронуться к еде, его собеседник подождал, пока из его тарелки не попробует один из телохранителей.

— Жаль не могу тебя сладкой бабой угостить, — Гарик кивнул на висящей на стене плакат голой красотки с растопыренными ногами, — в последние дни ничего не могу с воли получить, ни за какие бабки.

— Мне бы позвонить? — решился воспользоваться щедростью одного из здешних хозяев жизни Стас.

— По семье тоскуешь, — с понимающей поволокой в глазах, протянул Гарик, — Рад бы помочь…но связи тоже нет. — Он с сожалением развёл руками, и почти дружески предложил: — Водки хочешь?

— Не откажусь.

Один из «шестёрок» достал из холодильника запотевшую бутылку и щедро наполнил до краёв гранёный стакан.

— Надеюсь, мы подружимся. — Гарик протянул гостю стакан. Стас размышлял несколько мгновений. Хозяин камеры не поставил перед ним на стол стакан, а именно протянул, рассчитывая, что гость возьмёт подачку из рук, словно у хозяина. Только он не шестёрка, и становится ею не обирается! Словно угадав мысли капитана, Гарик поставил стопку на край стола и слегка улыбнулся, давая понять, что видит в собеседнике если не равного себе, то независимую личность.

— Понимаю, пей!

Опрокинув водку в себя, Стас неожиданно быстро захмелел, хотя раньше мог махнуть бутылку и не в одном глазу. Да, ослаб он сделался за эти дни на голодном то пайке. Да и водка у хозяина оказалась ядрёная.

Себе Гарик налил французской минеральной воды. И в пищу он употреблял всё полезное для здоровья — салатики, сыр, парные котлетки.

Пока ели, вор украдкой разглядывал необычного зека. И хотя глаза Гарика были нагловатые, чуть навыкате, с ехидной смешинкой и превосходством во взгляде, тем не менее он не мог не ощущать, что за плечами этого мужика с простым суровым лицом куда более весомый жизненный багаж, чем тот, что имеет он сам.

— Как тебе живётся в новой хате? — участливо поинтересовался вор.

— Спасибо.

— Спасибо не булькает, — весело передразнил Гарик, и оценивающе прищурился на собеседника: — Я тебе помог, а ты мне?

— Так я готов, — Стас перестал есть, почувствовав, что сейчас будет произнесено нечто важное.

— Вижу, вижу — добродушно заверил Гарик. — Ты нормальный мужик. И хорошо, что не отталкиваешь дружескую руку. Ты должен сказать своим людям на воле, чтобы они всё сделали так, чтобы «Неонового китайца» поскорей освободили. Понимаешь, — он мой деловой партнёр. Я ему перекачал почти «лимон зелени» под крупную партию наркоты, но он мне не успел товар отгрузить, потому что вы его замели… Поэтому как только появится связь с «большой землёй», я дам тебе трубу, ты позвонишь своим нукерам и прикажешь отпустить китайца, и чтобы они уничтожили все материалы на него. И тогда все у нас с тобой будет в ажуре! Я добро не забываю…

Глядя прямо в глаза хозяину, Стас размышлял, как ему поступить сейчас: сразу послать жирного карлика к той самой маме или всё же подождать. Первый путь очень честный, но короткий и без всякой гарантии, что ему позволят выйти отсюда живым. Стас примерно представил себе как это может быть… Хлопнув ладонями по коленям, Гарик поднимется:

— Ладно…на нет, и суда нет.

Так у них заранее всё может быть обговорено. Услышав сигнальную фразу, один из охранников окажется проворнее и успеет вышибить из-под посетителя стул, прежде чем он вскочит с него, трое других тут же прижмут его к полу и вывернут руки, удавка захлестнёт горло. Харкая, он дёрнется раз, другой, мелко засучит ногами и вытянется…

— Ну, что ты скажешь на моё предложение? — Голос Гарика сделался суровее. Молодой пахан в упор смотрел в глаза офицеру. Два привыкших к власти мужика, они как никто тонко понимали значение пристального взгляда, придавая ему смысл куда больший, чем словам. Более слабый должен опустить взгляд, только никто не желал уступать.

— А если я откажусь?

— Хм… мне останется только пожалеть тебя, — с усмешкой откровенно признался Гарик, — мои бойцы тебя на лоскуты настрогают. И по частям спустят в парашу. А потом и твоих женщин… Ты мне лучше скажи, что было бы с тобой, если бы я своею властью не вытащил тебя из той хаты, где тебя с таким упорством пытались укатать? Мне страшно об этом даже подумать. Я же даю тебе шанс выжить и остаться мужиком, у тебя есть сутки на раздумья. Я все сказал. — Отрезал Гарик, прекращая разговор.

На следующий день Гарик, как и обещал, пришёл за ответом. Он явился в их камеру без сотрудников тюрьмы! Словно не был заключённым. В сопровождении четырёх «гладиаторов», на лицах которых отражалась решимость и готовность наброситься на любого, на кого укажет хозяин. Они напоминали свирепых бультерьеров, натасканных на убийство людей. По контрасту со своей охраной в походке и жестах молодого вора ощущалась расслабленность и ленца, как если бы Гарик просто шёл мимо и решил заглянуть к хорошему приятелю.

— Ну, так что надумал? Я к тебе за ответом пришёл, — пояснил он с дружеской улыбкой.

— Я говорю «нет».

— Если будешь так себя вести, без друзей останешься, — разочарованно вздохнул Гарик. Не нужно было обладать тонким музыкальным слухом, чтобы услышать угрозу в его голосе.

— Я ценю, что ты сделал для меня, но ты обратился не по адресу, — с достоинством проговорил Стас.

— В рот тебе… твою принципиальность… — произнес раздосадованный Гарик с оскорбительной усмешкой. — Ты что не понимаешь? Я подставил на размен «Монаху» своего человека, чтобы вытащить тебя из его «хаты», где тебя уже давно бы на мясо пустили, а ты мне отказываешь в услуге…