— Зачем?

— Как психолог хочу убедиться, что этот Артем действительно не причастен к убийствам.

— Артем? Причастен к убийствам? Не смешите меня! Если бы вы его видели…

— Именно этого я и хочу, — перебила его Далила. — Вы можете мне поспособствовать?

Соболев растерялся:

— Даже не знаю. Артем в ссоре с отцом, не живет дома, не ходит в больницу.

Взглянув на часы, он вдруг заспешил:

— Извините, мы заговорились. У меня есть неотложное дело. Могу я обременить вас одной просьбой?

— Пожалуйста, если это в моих силах.

С виноватым видом он попросил:

— Дайте мне визитку свидетельницы, этой вашей банкирши. Я сам с ней договорюсь.

— Да нет никаких проблем, — шаря по карманам, согласилась Далила.

— И больше вам не надо в это дело вникать, — смущенно продолжил Соболев. — Я сам справлюсь.

— Я не против.

— И еще. Если вам не трудно, за Веткой моей присмотрите. Ей сейчас плохо. Ободрите ее, поддержите морально. Вот за это я буду вам благодарен весьма. Чувствую, не зря она к вам пришла. У вас сын есть, наверное?

«Он решил, что его дочь влюблена в моего сына», — догадалась Далила и оскорбилась:

— Я что, так старо выгляжу?

Соболев успокоил ее:

— Нет, конечно. Вашу подругу я принял…

Она уточнила:

— Речь о Лизе?

— Да, ваша Лиза вообще тянет лет на двадцать, не больше. Вот я и предположил…

Далила его огорчила:

— Нет, мой сын с вашей дочерью не знаком.

— А почему тогда Вета к вам за помощью обратилась? — удивился Соболев.

— Мой племянник с ней немного знаком.

— Немного знаком? Всего лишь немного?

— Да, поверьте, ничего серьезного.

— Тогда передайте вашему племяннику, что он очень благородный человек.

Разговаривая, Далила обшарила все карманы, но визитки Филипповой не нашла.

— Вы уж меня простите, — призналась она, — но свидетеля я потеряла. Или ваша Настя ее унесла, эту банкиршу, Елену Филиппову.

Соболев побледнел:

— Без ножа меня режете. И на память не помните ни одного ее номера?

— И на память не помню, но это неважно. В одном роддоме с моей подругой лежит ее родная сестра.

— Уф-ф, — вздохнул с облегчением Соболев. — Тогда найдем. Без труда.

Выйдя из дома Соболева, Далила загрузилась в свой «Форд», но не поехала, а попыталась привести мысли в порядок. Настя Миронова заказала Киселева и Трахтенберга, а стрелку перевела на подругу. Настя имеет сообщницу, девицу, похожую на Вету. Добившись с помощью одежды и куртки «Диор» максимального сходства с Ветой, девица убивает бывших любовников Соболевой. Настя подбрасывает орудие убийства подруге. Наверняка она запаслась и другими уликами.

Мозаика событий сложилась в довольно ладную картину, но отсутствовало главное: мотив.

"Зачем Настя все это затеяла? — размышляла Далила. — Вряд ли она имела цель подставить подругу. Скорее, Вета — случайная жертва. Соболев прав, от этой истории сильно несет борьбой за крупные деньги. В таком случае, цель Насти — убить бизнесменов, которые передумали вливаться в холдинг. После их смерти договор остается в силе, слияние уже и пошло.

А Вету Настя выбрала по трем причинам. Лучшую подругу, да еще тюху, легче подставить. Жизнь подруги как на ладони, что помогает планировать преступление.

Вторая причина: тюха умудрилась пофлиртовать и с Киселевым, и с Трахтенбергом, следовательно, ей можно приклеить мотив: ревность, обида, месть за унижение. Всем известно, что тюху бросили.

И третья причина: Настя — любовница Соболева. Он и мысли не хотел допускать, что его любимая женщина замешана в преступлении против его дочери. Соболев действительно защищал свою Настю, на что она и рассчитывала. Не будь кассеты, попробовала бы Далила его убедить, что его разлюбезная Настя заварила такую горькую кашу. Соболев и сейчас обескуражен, поскольку не видит мотива.

"А я вижу, — решила Далила. — В одном Соболев прав, в истоках этой истории может лежать только один мотив: деньги. Местью, обидой, ревностью и другими эмоциями здесь и не пахнет.

А где забрезжили деньги? В холдинге. Умирает владелец — Брусницкий Аркадий. И наследник, Артем, беспомощный человек. Если Настя его невеста, то мотив очевиден. На холдинг Брусницкого она смотрит уже как на свою собственность, потому что спит и видит себя Брусницкой. Ей ли не защищать интересы холдинга?"

Далилу смутило поведение Соболева. Почему он не дал адрес Артема Брусницкого, сына владельца холдинга? Не потому ли, что сам просчитал мотив Насти Мироновой? Выходит, он хочет дело замять. С помощью денег надеется и дочь спасти, и любовницу обелить. Хочет, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Не получится. Шатунов знает убийцу, сообщницу Насти. Если он не захочет Евгению о ней рассказать, расскажет в милиции.

«И все же зря я кассету Соболеву отдала, — рассердилась на себя Далила. — Интересно, куда он звонил? И по какому поводу?»

Она тронула с места машину, но вскоре затормозила у печатного киоска, вышла, купила конверт, вложила в него фотографию Веты, заклеила конверт, вернулась в свой «Форд» и лишь тогда позвонила племяннику.

— Ты мобилу почему отключила? — набросился на нее Евгений.

Он был так возбужден, что даже про свою «коронку» забыл — «Бонд! Джеймс Бонд» опустил и сразу начал ругаться.

— Не ори, — осадила его Далила, скептически рассматривая себя в зеркальце заднего вида. — И без тебя голова раскалывается. Что случилось?

— Встретиться срочно надо.

— И всего-то? Говори, где ты, встретимся.

Когда племянник и тетка друг друга увидели, оба ахнули. Далила после «шокера» и удара по голове выглядела очень помято, Евгений и вовсе был украшен фингалами.

— Что с тобой? — пришла в ужас Далила.

— Все, как ты хотела, а я предполагал. Поговорили с глазу в глаз.

— С Шатуновым?

— Нет, пока только с его охраной, — криво ухмыляясь, сообщил Евгений и осведомился:

— А ты что такая серая и помятая?

— Твоими молитвами, — рассердилась Далила.

Когда она рассказала о своих приключениях, Евгений ее отчитал:

— Позоришь нашу семью. Не могла справиться с какой-то девчонкой.

— Я справилась, но кто знал, что она меня «шокером» приголубит. А потом еще приласкает тяжеленьким по башке.

— Голова-то болит?

— Да сейчас уже меньше. Только то место, которое приняло на себя удар. Чувствую, будет там шишка.

Пощупав темечко, она констатировала:

— Шишка растет. А что же ты, качок? Не мог уже справиться с какой-то охраной?

Евгений, ошалело тараща глаза, воскликнул:

— Ни фига себе! Да там во такенные рыла!

— И за что они тебе накостыляли? — снисходительно усмехнулась Далила.

— Как всегда, ни за что. Пришел к Шатунову в офис. Спрашиваю: «Где шеф?» Отвечают: «Нет его, ждите». Ладно, сижу. Час сижу, два. А Шатунова все нет. Но я-то упрямый, ты меня знаешь.

— Я знаю.

— Сижу, не ухожу. Вдруг ни с того ни с сего бугаи Шатунова на меня налетают. Скрутили, отметелили, а потом вежливо интересуются: «Ты кто?» Будто сразу спросить не могли.

Далила продолжила:

— А ты им: «Бонд! Джеймс Бонд!» А они: «Не ври, гад, не ври! Слышь, Вован, этот гад еще издевается!» И снова костылять, на этот раз ногами.

Евгений хмыкнул:

— Ну, где-то примерно так. За исключением одного: «Бонд» я не кричал.

— Почему? Что случилось? — с издевкой испугалась Далила.

— Ха, она еще спрашивает! Ты мне запретила. На вопрос «Ты кто?» я представился: «Конь в пальто». А дальше все, как ты нарисовала. Меня избили по новой, уже за милую душу, и начали разбираться. Разобрались, заскучали и отпустили.

Она подытожила:

— Значит, Шатунова ты не видел и ничего не узнал про девицу.

Евгений ее «обрадовал»:

— И никогда уже не узнаю.

— Почему? — удивилась Далила.

— Ласты склеил твой Шатунов.

— Что сделал?

— Отбросил коньки. Слепил себе домик. Окочурился. Скопытился. Загнулся. Сыграл в ящик. Короче, много чего сделал твой Шатунов, но трагический результат отразился на мне фингалами и ушибами.