— Да уж, — согласился Сибирцев, — Андрей Петрович со старшенькой горя хлебнул. Авантюрная она у него девица. Из какого только, простите, дерьма он ее ни вытаскивал, от всяких нехороших приключений ее спасал, а Ветке все трын-трава. Ничего он с ней не может поделать. Своенравная она и безрассудная. Это хуже всего для девушки. Хорошо, хоть младшая дочка прилежная.

— Представляете, — продолжала убиваться Далила, — позвонила мне ни с того ни с сего. Я спрашиваю ее: «Вета, зачем ты меня подставляешь?» А она дерзко так отвечает: «Ради прикола! Я всем звоню!»

Сибирцев сокрушенно покачал головой:

— На нее это очень похоже. А чего вы хотите? Сейчас вся молодежь у нас такая: сплошные прикольщики. Подождите, вырастут они и построят нам прикольный капитализм с прикольной демократией. Даже страшно представить.

Далила горестно отмахнулась:

— Это будет когда-то, а теперь-то мне что с этой Ветой делать? Может, в милицию сообщить?

— Зачем? — всполошился Сибирцев. — Вам надо забыть об этом звонке и никому о нем не рассказывать. Чего вам бояться? Да, Ветка девка шальная, но на убийство она не способна. Уж не знаю, как там дело обстоит: сама она куда вляпалась или под отца ее кто копает, но Соболев и из этой беды вытащит дочь. Успокойтесь, и Вета не преступница, и у вас неприятностей из-за нее не будет.

— Думаете, что мне ничто не грозит?

— Абсолютно уверен! — воскликнул Сибирцев и жалобно попросил:

— Может, уже приступим к моим проблемам? Я очень ждал этого дня.

— Да, конечно, — оживилась Далила. — Рассказывайте, я с интересом вас слушаю.

Однако слушала она невнимательно, время от времени пытаясь дозвониться до Александра. Его мобильные телефоны не отвечали, а секретарша неизменно сообщала, что Козырева нет. Далила хотела уже отказаться от этой затеи, но разговор с Соболевым подхлестнул ее к действию, а сообщение Сибирцева и вовсе вселило огромное нетерпение. Ее осенило. Далиле надо было поговорить с Александром немедленно, встретиться прямо сейчас.

Номер опять то не отвечал, то долго было занято. Наконец она услышала длинные гудки. В трубке раздался голос секретарши.

— Александра Олеговича, пожалуйста, — попросила Далила, делая знак Сибирцеву, чтобы повременил с рассказом.

— Кто его спрашивает? — любезно осведомилась секретарша.

— Самсонова.

На том конце провода прозвучало фальшивое изумление:

— Ах, это вы, Далила Максимовна. Очень сожалею, но Александра Олеговича опять нет. Что ему передать?

— Спасибо, ничего передавать не надо. Перезвоню.

Далила положила трубку, виновато улыбнулась Сибирцеву и попросила:

— Пожалуйста, продолжайте. Я вас внимательно слушаю.

Он с горестной гримасой продолжил рассказ о своих мытарствах с женами. Далила добросовестно старалась вникнуть в суть его несложных проблем, но мысли неумолимо уносили ее к Александру.

«Неужели прячется от меня? — гадала она. — Уж который день не объявляется. Кажется, вторая неделя пошла. Сбилась со счета. Мы и похлеще ругались. Ладно, сам не хочет идти на поклон, но я же первая позвонила. Секретарша сто раз передала, не сомневаюсь. Здесь не просто обида. Похоже, прячется. А сейчас проверим», — решила она и обратилась к Сибирцеву:

— Анатолий Маркович, вы не окажете мне любезность?

— Охотно. Чем могу быть полезен? — просиял в ответ тот.

— Козырев, пациент мой, месяц не появляется, — солгала Далила, — а состояние у него критическое. Я волнуюсь. Тем более что он странно себя ведет. Кажется, он скрывается от меня. Может, вы попробуете?

Сибирцев нахмурился и трусливо спросил:

— А что я ему скажу?

— Не ему, секретарше. Он глава фирмы.

— Тогда я представлюсь ей программистом, — гордясь сообразительностью, предложил Сибирцев.

— Отлично.

Далила набрала номер и, услышав гудки, протянула трубку Сибирцеву. После недолгих переговоров с секретаршей он торжествующе ей трубку вернул, прошептав:

— На месте ваш Козырев.

Далила действительно услышала голос своего Александра. Когда она его поприветствовала, он растерялся сначала, но быстро оправился и даже сумел довольно правдоподобно обрадоваться.

— Только что вошел в кабинет, мотаюсь весь день, ты прости, что сам не позвонил, — покончив с радостью, Александр принялся извиняться.

Далила его остановила:

— Ничего страшного. Надо бы встретиться.

— С удовольствием.

Договорившись о встрече, Далила задумалась. Вспоминая интонации Козырева, она анализировала, что Александр чувствовал в момент их разговора и почему так изменился.

Голос Сибирцева вернул ее на рабочее место.

— Я вам так благодарен, — продолжил он свои излияния. — Сам бы я никогда не решился уйти из семьи, а теперь я счастливейший человек. Объяснение с Машей, моей законной супругой, было неприятно, но зато какой прием устроила Катенька мне. Она была в восторге. И я вместе с ней.

«О страданиях жены он не думает, — грустно подумала Далила. — Это по-мужски, выбрасывать из головы неприятные мысли. Что ж, Маша — этап пройденный, так ему кажется. Он не знает еще, что от его ухода только Маша и выиграет. Жена заложила бомбу, она взлелеяла в нем тот эгоизм, который может снести лишь сама. Он вернется к ней. Катенька скоро поймет невозможность своего счастья и к браку категорически охладеет. Такой перл, как Сибирцев, приятней иметь в любовниках, чем в мужьях. Разочаровавшись в Катеньке, он с ней порвет и вернется к Маше. Потом затоскует, помирится с Катенькой, и все вернется на круги своя. Классическая история».

Таких историй она навидалась. Больше всего удручало Далилу то, что начало и конец у всех одинаков. Во всем: в жизни, в карьере, в любви. Количество вариантов ничтожно. Сделаешь так — будет то. Или это. Или другое. И все.

«Сибирцев скоро попросит у меня, как у доброй волшебницы, его жен подружить, — подумала грустно Далила. — Посадит их дома сплетничать и пойдет другую игрушку себе искать. А как же, так устроен мужчина — покоритель вершин. Он в вечном поиске, движет собою прогресс, этот взрослый ребенок. Но почему я должна ему помогать?»

Проводив Анатолия Марковича, Далила задумалась. До прихода Левицкой оставалось совсем мало времени, а хотелось навести порядок в душе, разложить все по полочкам. Далила утратила равновесие — да и как не утратить? Избалованная соплячка обвела ее вокруг пальца. Запросто, как неопытную девчонку, и в чем — именно там, где, казалось, Далила собаку съела.

«А все потому, что я загордилась, — ругала она себя, покинув кресло и нервно нарезая круги по кабинету. — Получив хорошую практику, решила, что я царь и бог в своем деле. На именитых теоретиков уже взирала с презрительным снисхождением. Что они знают, книжные черви? Меня учит сама Жизнь. Вон они, вереницы судеб. Проходят через мой кабинет, одинаковые, все на одно лицо. Несколько лет за ними понаблюдаешь, и наука уже не нужна. И без науки знаешь, что с кем было и что с ними дальше произойдет. Из психоаналитика я превратилась в предсказательницу, в гадалку. А теперь получается, что не все я, Далила Самсонова, знаю. Выходит, я круглая дура».

Она уселась за стол и набросала схему. Вета Соболева — авантюрный стратег. Ей доставляет наслаждение побеждать, заманивая противника в ловушку. Намечать тактические цели, планировать, манипулируя людьми, — ее стихия. Интеллектуальные комбинации ей даются легко.

«Солдатики под кроватью не обманули, — с горечью констатировала Далила. — Но расшифровала я этот посыл не правильно. Вета не несчастный ребенок, обиженный жестокими родителями. Она провела меня, играя по правилам психологического искусства. Старшая дочь — кумир в семье Соболевых, а заброшенный ребенок как раз младшая дочь. Так редко бывает, потому я и попала в ловушку хитрой девчонки».

Далила добавила к схеме еще один штрих. Артем не лгал. Вторую куртку он купил по поручению Веты, но для Насти. А Настя, узнав об убийствах, быстренько курточку продала.