— Почему на тебе?

— Пока я ждал Шатунова, его бугаям пришло сообщение, что шеф с аккуратненькой дырочкой во лбу в своей машине лежит. Бугаи сразу смекнули, что тут, в его офисе, подозрительно ошивается какой-то козел.

— То есть ты, — догадалась Далила.

— То есть я. Короче, бугаи попытались меня к убийству Шатунова еще приплести, — с горестным вздохом потирая синяк, пожаловался Евгений.

Далила остолбенела.

— Слушай, мне уже страшно, — призналась она. — Кажется, эта Настя шутить не намерена. Я сдуру сегодня про Шатунова ей ляпнула, и он уже мертв. Кто следующий?

— Тот, про кого ты ляпнешь еще.

Далила схватилась за голову:

— А я уже ляпнула!

— Про банкиршу?

— Да! И визитка ее сразу пропала!

Евгений выругался и спросил:

— Потеряла?

— В том-то и дело, что нет. Настя визитку украла, когда я лежала без чувств.

Беспомощно посмотрев на племянника, Далила спросила:

— Женька, что теперь делать?

Евгений пожал плечами:

— Не знаю. Насчет банкирши не очень-то переживай. Думаю, эта бабенка так просто в руки не дастся.

Далила напомнила:

— Шатунов тоже обложился охраной, но это его не спасло.

— Шатунов с Настей знаком. Как-никак подруга любимой женщины. К банкирше Мироновой трудней подобраться.

— Это вопрос времени.

Евгений озабоченно посмотрел на тетку:

— Ты вот что, отруливай, наверное, от этого дела. Дальше я сам разберусь.

— Или вместе отруливаем, или я вынуждена защищаться, — поставила ультиматум Далила.

— Защищаться — значит ловить Миронову, — уточнил Евгений и пояснил:

— Ведь она теперь тоже прячется.

— Я не собираюсь ее ловить. Пусть ловит милиция. Мое дело улики собрать.

Он поразился:

— Улики?!

— Да, улики, — твердо сказала она.

— Значит, отруливать не собираешься.

Далила вздохнула:

— Я же сказала, только с тобой.

Евгений признался:

— Ты прости, но Ветку бросить я не могу.

— А я не могу бросить тебя. Ладно, мне пора. Хоть немного успею еще поработать. Вот, возьми. — Она протянула конверт.

— Что это?

— Передашь своей Вете. И без вопросов. И не вздумай его распечатать.

— За кого ты меня принимаешь? — обиделся Евгений. — Неужели я похож на сплетника?

— На этот вопрос лучше я промолчу, — усмехнулась Далила и грустно подумала: «Пока ты похож на дурака. И я вместе с тобой».

Женщина снова пришла. Ровно в шесть вечера, минута в минуту. Далила, утомленная утренними приключениями, хотела пораньше уйти домой, но не успела. Просочившись в кабинет, Левицкая робко спросила:

— Простите, вы про меня не забыли? Вы обещали анкету.

— Да-да, присаживайтесь, анкета уже у меня, — с дежурной улыбкой сообщила Далила.

Она открыла папку, достала лист бумаги, протянула Левицкой.

— Эту анкету вы заполните дома, — пояснила она, мельком взглянув на часы. — На вопросы отвечайте без размышлений, сразу же. Скажите, только честно, у вас не было мыслей о самоубийстве?

Потупившись, Левицкая тихо призналась:

— Были, но не совсем об этом, о том, зачем живу, о смерти… Но в общем, были.

— Ясно.

Далиле опять стало стыдно.

«Пока я занимаюсь чужими делами, мои делать некому. Кто поможет этой несчастной, если не я? — сердито подумала она, листая рабочий журнал. — Вета жива и здорова, и папаша о ней позаботится, а я должна позаботиться об этой Левицкой, пока бедняга еще жива».

— Значит так, Ирина Сергеевна, — деловито произнесла Далила, — в ближайшие две недели у меня нет ни минуты свободной.

— Правда?

— Да, все расписано до конца месяца.

Левицкая приподнялась, собираясь покинуть кресло.

Далила поспешно добавила:

— Но я могу оставаться после работы. Вас устроит шесть часов вечера?

Женщина облегченно вздохнула и даже улыбнулась:

— Конечно, устроит. Огромное! Огромное вам спасибо!

Она с таким жаром произнесла слова благодарности, что Далила смутилась:

— Пока еще не за что. Заполните анкету и приходите завтра. Я подумаю, чем вам помочь.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите, — поморщившись от головной боли, воскликнула Далила.

Вошел Матвей.

— Не помешал? — слегка смущенно улыбнулся он незнакомке и тут же обратился к жене:

— Звонил домой, тебя нет, ехал мимо, решил заглянуть.

Далила изобразила радость:

— Правильно сделал. Я только что освободилась.

Она бросила взгляд на Левицкую. Та вскочила и робко переминалась уже у двери, не решаясь выйти из кабинета без приказа Далилы. Поймав ее взгляд, Левицкая покраснела и промямлила:

— Я вам не нужна?

— До завтра, Ирина Сергеевна, — любезно попрощалась Далила.

— До завтра, — прошелестела Левицкая и, покосившись на Матвея, выскользнула из кабинета.

— Кто она? — спросил он.

— Еще одна несчастная.

— Почему несчастная?

— Потому, что счастливые ко мне не приходят. Матвей частенько подтрунивал над профессией жены, не удержался он и на этот раз, с усмешкой спросив:

— И в чем причина ее несчастий? Фригидность, конечно же. У вас во всем виновата фригидность, если не импотенция.

Далила хотела раздраженно сказать: «Отстань, для шуточек ты выбрал совсем неудачный день».

Однако, вспомнив, что вчера у них начался счастливый период, она досчитала до пяти, проглотила таблетку от головной боли, отпустила мужу шутливый подзатыльник и рассмеялась:

— Боже мой, как узко вы мыслите, господин профессор. Как только в умнющей вашей головище уживаются гениальные математические формулы и пошлые затертые мысли.

— Почему пошлые? — удивился Матвей. — Основанные на жизненных наблюдениях. К тому же я книжек твоих начитался. Несчастная мадам красивая, но непривлекательная, — начал он приводить аргументы, но Далила его перебила:

— Ах, вот как! Ты находишь ее красивой?

— Ну да, черты лица правильные, симметричные. Как математик я знаю: симметрия — залог красоты. К тому же, она сероглазая брюнетка, сочетание редкое. Как думаешь, она не крашеная?

— По-моему, натуральная.

Удовлетворенный ответом, Матвей мечтательно повторил:

— Натуральная. А к этому еще и фигура.

— Что — фигура? Ты и это заметил?

— Как-никак я мужчина. Тридцатичетырехлетний. Ты сама говорила, что в этом возрасте мужчины, глядя на женщину, видят ноги, бедра, грудь, лицо и глаза.

Далила рассмеялась:

— Всего-то! Ноги, бедра, грудь, глаза и лицо! А что там еще осталось? Чего мужчины не видят?

Матвей развел руками:

— Ну не знаю. Ты же у нас психолог, все узнаю от тебя. Я за что купил, за то и продаю, а ты говорила что с 18 лет до 30 мужчины видят в женщинах все, а с 30 до 40 только то, что я перечислил. Вот я ноги ее и заметил, все, как ты научила.

— После сорока начнешь видеть еще и чулки, — морщась от головной боли, пообещала Далила и ядовито добавила:

— Потерпи, ждать недолго осталось.

— Ты что, ревнуешь? — поразился Матвей. — Я же все не к тому. Она мне совсем не понравилась.

— Что сразу в глаза и бросилось. Она так сильно тебе не понравилась, что детально все в ней заметил: красивое лицо, и фигуру, и ноги, и грудь. И все не понравилось. Все просто гадость.

— Перестань. Я к тому об этом сказал, что она неприятная. Вроде все в порядке у нее, и бюст выдающийся, и ноги длинные стройные, в общем, все как положено, но что-то не то. Сильно не то.

Далила с интересом посмотрела на мужа:

— Да-а?

Он с иронией подтвердил:

— Не правда, но истина.

— И как ты думаешь, что именно у нее не то? — спросила Далила, поднимаясь из кресла, выходя на середину кабинета и разминая руками плечи. — Ох, мышцы как устают.

Матвей посочувствовал:

— Еще бы, ты же весь день сидела.

Содрогнувшись, она подумала: «Знал бы ты, чем я весь день занималась».

— Давай помассирую, — предложил Матвей.