Не раз спокойно занималась хозяйством во время и после криминальных разборок или попоек в доме, не унывала, когда старый хозяин, обладающий жестким характером, пытался выгнать ее с работы, а просто молча шла готовить его любимые блюда. Знала, что не так-то просто будет найти домработницу, которая согласится работать для бандитов и глазом не моргнет, если рядом раздадутся выстрелы. Откуда такая взялась, Нелли толком не знала, но не могла представить дом Булацких без этой матроны с ухоженными темными кудрями на голове.

— Чай с мелиссой, выпей, душечка, — Марта Рафаиловна поставила перед ней чашку с ароматным напитком и с изумлением вперила взгляд в ее побелевшие пальцы, терроризирующие деревянную поверхность стола. Тонкие рисованные брови приподнялись, губы, тщательно обведенные матовой бордовой помадой, растянулись в сочувственной улыбке. — Что такое, девочка?

— Марта Рафаиловна, Кирилл женится, эта… — поморщилась, не желая ругаться при домработнице. — Которую он домой притащил, от него беременна, я не знаю, какой срок, но, видимо, маленький, потому что живота нет, — проговорила она скороговоркой, согревая руки о чашку и заглядывая в мудрые глаза домработницы в ожидании ее реакции.

Та нахмурилась, выключила конфорку под томящейся сковородой и присела на стул напротив Нелли.

— Ну, когда-то это должно было случиться. После Кристины прошло столько лет. Мужчине нужна семья.

— Он делает это не для себя, а для карьеры. Мэру лучше быть женатым, — поторопилась высказать свое мнение Нелли, не желая вспоминать давно погибшую невесту Кирилла, которая когда-то перешла ей дорожку. При чем тут вообще она? Марта намекает, что после Кристины он ни разу не задумывался о серьезных отношениях? Так они ему попросту были не нужны. И сейчас не нужны, он всего лишь следует совету лучшего пиар-менеджера в городе.

— Кажется, ты сказала, что та женщина беременна? Это непохоже на политический ход. Что ж ты не подсуетилась, Нелька? Разбазаривала себя на других мужиков, а надо было дома сидеть паинькой, Кирилла к себе приглашать, у нас чаще бывать, поскромнее одеваться. Сама из себя изображала независимую стерву, так что удивляться, что кого-то другого выбрал? Он давно хотел семью, это было понятно, но ты упустила шанс. Эх, Нелька, проворонила мужика!

— Какую семью, Марта Рафаиловна? Постоянно с какими-то бабами шатался.

— Не так уж и много их было, ты преувеличиваешь. И никого домой не тащил. Только вот ты здесь всегда желанная гостья, всегда была. И теперь эта краля. Что за мамзель?

— Вообще не понимаю. Ехали себе спокойно в порт, Кириллу нужно было по какому-то делу туда заехать, а там эту девчонку прижали люди Хасанова, Кирилл пулей из лимузина, ее вырвал из лап кавказцев, а она сразу прикинулась дохлой рыбой и упала в обморок, вся такая «я жду трамвая», он и поплыл, уверен, что ребенок его. Теперь беседуют, — зыркнула взглядом в потолок, намекая на комнату на втором этаже, — уже как часа три, не считая того времени, что он катался снова в порт.

— Так, красавица, давай-ка разгладь лицо, а то у тебя вон уже носогубные складки проявляются и залом между бровей. Думай своей головой, Неля, зачем она еще тебе нужна? Ну, притащил, ну, закрылись они в комнате. Раз в обморок девка хлопнулась, явно не в постели кувыркаются. Ты не знаешь, что такое беременность на раннем сроке. Тошнота, слабость, сонливость, грудь болит. Ребенка еще не всегда сохранить удается. Сейчас, наверное, она в больницу загремит, а ты иди и уговори Кирилла спать лечь. Я так понимаю, он сразу после приема в порт поехал? Кровать не заправлена, я видела. Не спал человек, устал. Накорми, обогрей, в душ отведи… спинку помыль, — подмигнула Марта Рафаиловна и с деловым видом смахнула рукой несуществующую пыль с натертой до блеска столешницы.

— Марточка Рафаиловна, — тихим страдальческим голосом зашептала Нелли, подаваясь к своей спасительнице. — Вы так правда думаете? Вы на моей стороне? Поможете мне справиться, да?

— Естественно, Нель! Ты мне как родная. И с Сонечкой дружишь. А вот и она, — ласково улыбнулась домработница, когда сестра Кирилла на всем ходу вкатилась на кухню в инвалидном кресле и начала возмущаться:

— Марта Рафаиловна, что за люди приехали в дом? Какие-то вещи грузят, какой-то пожилой мужчина, парень в коляске. Это что, мне компания? Я не просила! Что тут происходит и где Кирилл?

Он очень спешил, после стычки с Есенией, весь взбудораженный, в какой-то странной лихорадке, принял холодный душ, не удержавшись от того, чтобы снять напряжение рукой, иначе ходил бы весь день с натянутой ширинкой. Давно не занимался ничем подобным, да и не приходилось ни за кем бегать. Можно было бы найти готовую на все девку. Где угодно, даже из дома не выезжать.

Кирилл не сомневался, что правильно сегодня оценил намерения Нелли: и ее фривольный вид, и намеки на замужество, и неприязненные взгляды в сторону Есении. Но Нелли как женщина его давно не интересовала. Он с ней сроднился, воспринимал как друга и интересного, умного собеседника. Но у них бы ничего не вышло, она слишком независима, да и не особо проявляла желание быть с ним, встречаясь с десятком мужчин. Кирилл отдавал себе отчет, что размышляет двойными стандартами. Ему, значит, можно трахать чуть ли не каждый месяц новую бабу, а у своей женщины он бы такого разнообразия не потерпел. Но, в конце концов, не он придумал этот патриархальный уклад, право мужчины как более сильного и несправедливость в оценках количества партнеров у разных полов.

Он хотел чистую, неискушенную малышку Есению, а не прожженную стерву Нелли — и точка.

Быстро привел себя в порядок, одевшись в деловой костюм. Рабочий день в разгаре, а он вовсю занимается своей личной жизнью. Хотя и на благо политической карьеры. Лишь мимоходом отметил, что бодрствует уже почти сутки, сердце бухало как бешеное, кровь приливала к ушам. Явно подскочило давление. Даже не нужно было измерять, он научился чувствовать свой организм. Сегодня явно еще раз прокапается по настоянию верного Борисыча.

Эта гонка его погубит. Смешно, ей-богу. Столько лет лезть на рожон, спасаться от шальных пуль и выстрелов в упор — и скопытиться от сердечного приступа. Вот посмеются его недоброжелатели, животы надорвут, потешаясь над незадачливым Булацким.

До жути хотелось кофе, крепкого, черного, чтобы свело от горечи зубы. Но такую роскошь он давно не мог себе позволить, зная, что давление сразу зашкалит. Поэтому прошел в кухню и плеснул в большую кружку тошнотворного травяного чая, к тому же теплого, а не горячего. Часть содержимого пролилась на стол, и Кирилл найденной тряпкой вытер капли. Не любил оставлять за собой беспорядок и уважал труд Марты Рафаиловны.

Задумался невзначай о том, что слишком долго был холостяком. И пока не представлял, как жена впишется в его жизнь. Мысль оказалась слишком новой и непривычной, но его мозг не отторгал ее. Был слишком порабощен желаниями плоти.

Выпил залпом чай, все еще чувствуя на губах фантомный вкус Есении. Строптивица отдыхала наверху, а он уже отсчитывал минуты до их новой встречи. Душ ни черта не помог, она все еще занимала его мысли и будоражила тело. Давно с ним такого не случалось…

Кирилл обернулся на шум из гостиной, сообразив, что прибыли родственники Есении. Войдя в большое светлое помещение, он застал престранную картину. Напряжение повисло густым мрачным смогом и сочилось из всех щелей.

Единственная фраза, вырвавшаяся невольно, идеально отразила его реакцию:

— Кто-то умер?

Находящиеся в гостиной люди будто бы хранили минуту молчания непонятно по кому. Видимо, ему придется стать зачинщиком беседы.

— Кир, объясни, пожалуйста, кого привез Алексей? — первой подала голос сестра, сидевшая нахохлившись, как маленький взъерошенный воробей. Хрупкая и тоненькая, с длинной русой косой и прозрачными зелеными глазами, Сонька все больше становилась похожа на маму. Только в ней не хватало жизни, еще бы — с восемнадцати лет она прикована к инвалидному креслу. И все по его вине… Каждый раз, видя сестру такой, Кирилл проживал момент аварии, в которой пострадала Соня и погибла его невеста. И их нерожденный ребенок… Он постоянно читал в глазах сестры укор, казалось, все ее фразы были пропитаны обвиняющими оттенками…