Что бы я ни делала, становилось только хуже. Сил бороться совсем не осталось. Я никому не нужна. А так хотелось элементарного участия, дружбы в конце концов… и немного возможности хоть с кем-нибудь общаться… Как дошла, не помнила. Глаза застилали слезы… по-моему меня кто-то окликал, но я шла, не разбирая дороги. А оказавшись в спальне, рухнула на кровать, продолжая выливать свое одиночество на ни в чем не повинную подушку.

На кровать прыгнул черный кот и, прижавшись к моему боку, тихо замурлыкал, убаюкивая и даря спокойствие. Так мы и лежали, пока я не провалилась в сон, где спасалась от темных глаз, задыхалась от страха снова ощутить их морозящий холод.

Проснулась от стука. И поднялась в тот самый момент, когда дверь отворилась и в комнату вошла Грета.

Она с порога сразу все поняла. Когда посмотрела своими проницательными, заглядывающими в душу глазами. Не остались незамеченными ни мои красные глаза, ни мятое, порванное в нескольких местах платье… Но лишь поджала губы и осуждающе покачала головой.

— Господин приказал подготовить вас к ночи. Он сегодня придет.

Придет… На меня как ушат ледяной воды опрокинули. Вся кровь схлынула с лица, а потом, наоборот, горячей волной поднялась, ошпаривая щеки…

Он… он собирается провести со мной ночь… в одной постели?

Тело предательски заныло, посылая совсем не двусмысленные сигналы. Отчего сводило колени и учащалось дыхание. А вот разум... Я боялась, как же я боялась его прикосновений. Не то что они мне не понравятся… Нет! А то что я потеряю себя... навсегда, вручу себя ему и никогда не буду счастливой... потому что уверена. Получив свое, он забудет меня или, того хуже, будет избегать, презирать... и это самое страшное.

Пока крутила в голове такие мысли, Грета принесла ночную, очень откровенную ночнушку. Полностью закрывающую все тело, но из прозрачной, усыпанной серебряными строчками ткани, что и фантазировать было не нужно. Дотрагиваясь до нее пальцами, следуя за витиеватым узором, я даже представить не могла, что смогу надеть такое и тем более позволить ему смотреть на меня…

— Я помогу вам подготовиться.

Протестующе замотала головой. Не могу... не могу сейчас. Но Грета и слушать не стала. Пошла в ванную комнату, набрала воды во внушительных размеров ванну и, добавив в теплую воду масел и пены, только взглядом попросила меня раздеться. Я, помня, как дракон поступил с конюхом, боясь, что его гнев может обрушиться на ни в чем не повинную Грету, подчинилась.

Уже сидя в ванне, чувствуя на теле ласковые руки служанки, я смогла смириться с уготовленной мне сегодня ночью участью. Да. Мне придется. Он мой муж. И он в своем праве.

Пока Грета вытирала до скрипа мою кожу, втирала пахнущее цветами масло и расчесывала длинные волосы, я, уже одетая в это странное одеяние, сидела и тряслась.

Мои нервы, натянутые до предела, звенели, я вся звенела, боясь сорваться и бежать прочь из этого дома... из этой жизни. Щеки горели, грудь от глубокого дыхания чувствительно терлась о шелковистую ткань, заставляя соски ныть от каждого вздоха. Грета понимающе улыбалась…

Наконец она закончила и оставила меня ожидать прихода дракона. Я встала, голыми ступнями вышагивая взад-вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Скрипнула балконная дверь. В проем просунулась черная голова. Черныш. Я ласково погладила пушистую шерстку, радуясь старому другу, как неожиданно кот покрылся дымкой... белой, плотной, я отскочила, прикрывая практически голое тело покрывалом, срывая его с кровати. Кот начал расти... и, поднимая все мои волоски на коже, выбивая почву из-под ног, потянулся и превратился в высокого гибкого юношу... Полностью обнаженного, с красивыми черными рисунками на шее и груди. Его зеленые глаза сияли, а светлые волосы были игриво взъерошены. Он открыто улыбнулся и сделал шаг вперед, низким, но звучным голосом дружелюбно сказал:

— Привет.

Покраснев, казалось, с ног до головы, я спешно отвернулась. По спине прошла колючая дрожь, я чувствовала его взгляд, скользящий по моей коже.

— Не бойся меня.

Я отрицательно замотала головой.

— Ты... ты раздетый.

За спиной послышался легкий шелест.

— Так лучше?

Я медленно и неуверенно повернулась, крепко держа как щит край шелкового покрывала.

Молодой мужчина и правда облачился в обычные черные брюки. А вот торс со странными, но завораживающими рисунками на бронзовой коже, словно он постоянно находился без одежды на солнце, до сих пор оставался открытым.

Я отвела взгляд, ругая себя за излишнее любопытство. Тем более прекрасно видела, какими глазами смотрел на меня он. Нервозно кусая губы, я не знала, как вести себя в его компании. А если вспомнить, что он... Матерь драконов... Он же выдавал себя за кота, которого я ничуть не стеснялась и даже приглашала к себе в кровать. От этой его откровенной наглости, за то что ввел меня в заблуждение, я побагровела, до белой кожи зажимая покрывало, и, уже не сдерживая себя, гневно спросила, чувствуя, что и Бетрине передалось мое настроение. Она оскалилась, готовая в любой момент напасть. Нужно прекращать этот фарс.

— Кто ты? Зачем ты за мной следишь?

Он смущенно улыбнулся, ставя в тупик своей искренностью. И что-то в нем было до боли знакомое. Что-то совсем неуловимое, но точно отложившееся в моей памяти. Его движения, жесты...

— Я твой брат... Ник.

Все, что я могла, это широко открыть рот. Сбитая с толку, оглушенная его словами.

— Ну не совсем брат, — видя мою реакцию, быстро добавил непрошеный гость. — Твоя мама вышла замуж за моего папу, а я как бы по наследству.

Он неловко развел руками. Словно его наше ненастоящее родство тяготило. Он развернулся, смотря в окно, показывая свой четкий профиль, и начал говорить.

— Я был очень маленьким, когда к нам в дом постучала незнакомая женщина. Отец долго сопротивлялся своим чувствам. Но именно ее доброе отношение ко мне перевесило все его сомнения, и она осталась насовсем. Со временем я стал называть ее мамой. Но твое имя... оно всегда было на ее устах... в ее мыслях. Дня не проходило, чтобы она тебя не вспомнила.

Я недоверчиво отшатнулась. В сердце что-то екнуло. Неприятное. А по телу разлилась жгучая обида. Мне было больно думать, что моя родная мать кому-то другому дарила то необходимое тепло, согревая чужого ребенка своей материнской любовью. В то время как я... страдала от равнодушия, презрения и безысходного одиночества.

Кое-как взяв себя в руки, зарывая в себе непрошеные слезы, я сумела откинуть лишние эмоции. В конце концов он не виноват, что моя мать выбрала его, а не меня.

— Зачем ты здесь?

Это главный вопрос. Без него не было смысла продолжать наш разговор.

— Я давно за тобой слежу...

В неверии покачала головой. Потому что уверена на сто процентов — раньше я с ним не встречалась.

— Ты оборотень?

Ник усмехнулся.

— Нет... я метаморф... Мой отец тоже. Я все тебе расскажу и надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.

Мой сводный брат подошел к креслу и сел в него, широко расставляя ноги. Эта расслабленная, свободная поза успокоила и меня, я сама устроилась на краешке кровати, поджимая к себе колени. Неловким движением поправила покрывало, чтобы оставаться уверенной, что скрыла от его взгляда, горящего изумрудами, все части своего тела.

Но он не стеснялся, продолжая разглядывать не тело, так лицо, волосы…

— Так что ты хотел мне рассказать, — немного хриплым голосом, чтобы переключить его внимание, напомнила я.

— Да, — тряхнул головой, — мои способности уникальные, и это не излишня бравада. Это констатация факта. Услуги метаморфа очень хорошо здесь оплачиваются. Но я сюда прибыл не работать. Целью была ТЫ.

И снова этот взгляд, от которого сердце стучало как сумасшедшее, но не от томления, а скорее от непонимания... Опустила глаза в пол. Лучше буду слушать его, а не видеть.

Послышался короткий смешок. Ну и что, зато так я себя чувствую менее уязвимой, продолжая смотреть куда угодно, но не на него.