Кто он такой, чтобы сопротивляться неизбежному?

Он ждал, считал дни, потому что откопал еще одно условие, без которого не удастся возродить к жизни его зверя. Младенец убитой горем вдовы, которая искренне полюбит своего истинного и станет его же погибелью, будет обладать уникальной силой. Только ему под силу оживить дракона. А если так... то Дара, он просто обязан держать ее рядом. Если понадобится — пленить, но дождаться момента, когда она родит от генерала ребенка, который его исцелит.

Я парила над спокойным, говорящим шепотом морем, погружаясь в густые воздушные облака. Я наслаждалась невероятным чувством полета, когда ветер, как любимый, ласкал и исследовал мое тело, вызывая от прикосновения колючие мурашки.

Горечь отступила. Я словно очнулась, оказываясь в родной и желанной стихии. А главное, что и Бетрина, которой простор и темное небо сейчас были крайне необходимы, сияла от счастья и умиротворения. Ее эмоции передавались мне. А я, перекраивая их на свой лад, делилась своими в ответ. Это безграничное, такое интимное родство душ, человека и дракона. Неужели все, в ком живет зверь, такое ощущают?

Моя девочка нежно бодалась и продолжала свой полет, то и дело обгоняя Ника.

Мы пролетали часа четыре, пока я не опомнилась и не заторопилась обратно домой.

Рассвет постепенно освещал водную гладь, превращая в золото. Солнце лениво поднималось, расправляя над горизонтом свои лучи. А я еще не ложилась спать. Хотя и понимала, что ни за что бы не смогла уснуть в таком состоянии.

Уже в спальне я в спешке накинула на себя легкий халат, спасаясь от жаркого взгляда метаморфа. Быстро заплела косу и, немного нервничая, посмотрела на Ника.

— И что мне делать дальше?

Он, все так же восседая на полюбившемся ему кресле, нога на ногу, взъерошил влажные от росы волосы и, слегка улыбаясь, осторожно, будто и не настаивая вовсе, предложил:

— Мы можем отправиться в дикие земли к твоей матери.

Я знала, что он обязательно мне это скажет. И это настолько соблазняло, подначивало согласиться, что я уже было собралась сказать да, но, окинув взглядом свою спальню, пустую, где в воздухе до сих пор ощущала ЕГО присутствие, вдруг осеклась. Что я делаю? Сердце запрыгало, опаляя щеки, и с грохотом упало в пятки.

Неужели я тоскую и, да, о Матерь драконов, скучаю по этому невозможному, жесткому мужчине? Своему мужу?

Мои глаза мгновенно наполнились слезами, я не до конца веря в такую глупость, затрясла головой, поднимая растерянный взгляд.

Ник печально усмехнулся.

— Поздно, да? — задал риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, уже утвердительно: — Ты его любишь.

Я свела брови. Тело лихорадило, покрывая кожу испариной.

Что за бред?

Нет! Я не могла его любить. Только не его...

Но мой мозг, моя душа кричали обратное.

Когда, когда это произошло? Неужели возможно ТАКОЕ не заметить?

Я еще раз для убедительности, пытаясь обмануть саму себя, отрицательно покачала головой и, чтобы переключить поток мыслей, зашедший не в то русло, спросила:

— Какая она, моя мама?

Ник не стал давить. И я была очень ему благодарна за это. Мы проболтали около часа. Он рассказывал о своем детстве, об отце и, конечно, о ней.

Их жизнь завораживала. Я в каждой строчке слышала столько свободы. Не было этих глупых устоев и предрассудков. Они могли жить как хотели и, главное, с тем, кого выбирали сердцем.

Казалось, что может быть проще? Согласиться и разорвать изначально не желанную, уродливую связь. Ради новой жизни, ради новой семьи, где меня бы, возможно, любили, уважали...

— Скажи, а что будет, если я уйду?

Он не понял моего вопроса или понял, но намеренно переспросил, чтобы я сама могла в себе разобраться. И вообще, несмотря на столь юный возраст, кстати, я не знала, сколько ему полных лет, глаза Ника излучали такую зрелую и глубокую мудрость. Ему хотелось доверять и верить. Очень.

— С кем будет, Дара?

Я трусливо прикусила нижнюю губу. Зачем мне это знать, ну зачем? Сильно зажмурила глаза, решаясь идти до конца.

— С Веррионом.

Он опять же равнодушно пожал плечами. Это его движение плеч, которое уже вошло в привычку, сказало о многом. Неужели мой дракон...

— Он умрет, — непринужденно перебил меня Ник. — Не выдержит тоски. По тебе.

О матерь!

Бетрина брыкнулась, да так сильно, отбрасывая меня назад на кровать. Я сжала кулаки, останавливая ее порыв перевернуться.

— Получается, что бы я ни решила, он все равно умрет?

— Получается так.

Я встала, босыми ступнями меря туда-сюда площадь комнаты.

Тело кипело от негодования.

А когда остановилась, дыша как загнанная лошадь, то не оставила себе выбора, окончательно принимая решение.

— Я никуда не поеду. Он мой муж, мой истинный, и если ему суждено умереть, я останусь рядом!

После этих слов разговор с Ником не задался и он ушел. Я настояла. До прихода кого-либо из слуг оставалось не так много времени.

Привела себя в порядок. Выбрала одежду. И уже полностью облачившись в светлое с открытыми плечами платье, услышала уверенный стук в дверь.

Грета.

Она зашла и с порога спросила:

— Госпожа проснулась?

Я улыбнулась. Мне было приятно ее общество и то, что она не оставляла попыток со мной сдружиться.

— Я пришла поменять постель.

Постель? Я сначала не поняла зачем, а когда до меня дошло...

Я вся покрылась пятнами.

Она думала... что мы... с Веррионом?

— Не стоит, — мой голос дрожал. Хотелось лишь одного — провалиться сквозь землю и не видеть того, как Грета, ни капли не смущенная моим состоянием, шустро подошла к кровати. И убрав с нее одеяло, недоуменно уставилась на простынь.

Промолчала, не комментируя увиденное. Только заправила постель, аккуратно расправляя красивое покрывало. И уже выпрямляясь, немного строже, чем следовало, спросила:

— Вам завтрак сюда или спуститесь вниз?

А я...

Я хотела и боялась его увидеть.

Хотя и уверена, что он сам не захочет со мной общаться.

Задержала дыхание, считая про себя до десяти, но не успела спросить.

— Господин уехал. Сказал, что его не будет в ближайшее время.

Облегчение разлилось по моему телу. Облегчение и легкая грусть.

Все правильно. Не стоит нам сейчас видеться. Но почему так пусто в груди.

Да почему? Не потому что я полностью увязла в своих чувствах к мужчине, который никогда меня не полюбит.

Мое сердце не врало, тело не врало, только я все еще старалась себя убедить, что все под контролем и я обязательно справлюсь.

Недовольно подошла к окну, разглядывая на горизонте блестящую гладь.

Опустила взгляд на сад, куда выходили мои окна, и заметила необычайно активное движение слуг.

Они в белых одеждах не работали, а нагружали огромные повозки. Что в них только не оказалось. И огромные бочки, и корзины. А еще дрова и цветы. Много цветов.

— Грета, а куда все собираются?

Почувствовала легкое движение. Грета неспешно подошла.

— Сегодня никто не работает. Праздник. Люди славят богиню земли и воспевают ее дары и дарят свои.

Мгновенно загораюсь. Ни разу не видела ничего подобного.

— А я могу пойти на этот праздник?

Весь день я находилась в каком-то странном возбуждении, меня бросало то в жар, то в холод, но, даже несмотря на такое взбудораженное состояние, я с замиранием сердца ждала вечера.

После разговора с Гретой, когда она сказала, что ничего не случится, если немного развеюсь, я несколько часов провела возле окна.

Люди все это время нагружали повозки и везли их на пляж. Действовали они слаженно, весело размахивая руками. Женщины заливались румянцем, когда какой-нибудь из статных мужчин или молодых парней щипал одну из них за талию или подмигивал, бросая горячие взгляды.

Громкие разговоры, смех, вся эта атмосфера передавалась и мне. Я, с интересом подмечая всех и каждого, внимательно следила за ними из своего укрытия.