— С ребенком все в порядке?

— Ну как сказать. Ему очень не хватает счастливой мамы. Ее поглаживаний и разговоров. Отец, конечно, пытается, постоянно общается с вами двоими. Иногда выносит маму на прогулку. Но малышу этого явно не достаточно.

— Малыш? Мальчик?

По моему лицу полились горячие слезы. А вместе с ними смывались боль, обида и злость. Еще раз окинула взглядом комнату. Погладила двух драконов, тесно обнимающих друг друга. И сделав вздох, открыла глаза.

— Дара...

— Веррион, лови...

Громко крикнула, пытаясь перехватить Виана. Но, как всегда, справиться с неугомонным трехлеткой, да еще впервые обернувшимся, мне ну никак не удавалось. Его дракон, черный, подвижный, заставлял не только меня переживать о нем ежесекундно. Но и более терпеливую Бетрину, что иногда выходила из себя, пытаясь вразумить дракончика, например, не прыгать с отвесной скалы... но все, конечно, было без толку.

Прыгал, летал, добавляя в мои белоснежные волосы серебристые пряди.

Муж в одно движение остановил малыша, поднимая его на руки, и, отвлекая на себя внимание, чтобы сын посмотрел именно на него, нарочито строго прошептал:

— Так. Мы что с тобой обещали? Беречь маму...

Сын, вытаращив глаза, кивнул и уже послушно замер, с удовольствием зарываясь в длинные волосы моего мужа. Прижимая к себе малыша, обеспокоенно спросил, разглядывая мое тело:

— Как ты себя чувствуешь?

Улыбнулась, стараясь хотя бы улыбкой разгладить глубокую морщинку меж бровей дракона. Взгляд потеплел. Он быстро подошел, подкидывая сына на руках, и с легкостью отпустил его на пол. Виан сорвался и беззаботно побежал, ловко перепрыгивая через препятствия, пока мы провожали его взглядом.

— Нормально.

Привычно расслабилась, чувствуя, как Веррион, обходя меня сзади, прижал к своей груди, обволакивая родным запахом, от которого каждый раз перехватывало дыхание. Его руки легли на мой округлившийся живот, поглаживая разбушевавшуюся дочь, что пиналась и ворочалась без устали. Та смиренно замерла, давая мне небольшую передышку.

— Легче?

Его теплое дыхание возле моего уха подняло все волоски на коже. Я вздрогнула, прижимаясь к нему еще ближе. И закрыла глаза, стараясь как можно дольше продлить это мгновение, когда сын где-то бегает, а не сбивает нас с ног, дочь спокойно лежит, а не порывается вслед за братом скорее вырваться наружу и устроить с ним бег наперегонки. Таких мгновений в нашей жизни становилось все меньше, а забот все больше и больше.

Нет, я не жаловалась, любила свою семью до безумия. Но особо ценила ранние утренние часы, когда млела в его жарких объятиях, урывая последние секунды близости, никак не желая отпускать его.

Но солнце беспощадно пробивалось через плотные шторы, оповещая, что нам пора подниматься.

Мы нехотя подчинялись и с головой погружались в новые заботы и дела.

Хотя я все медленнее, становясь более неповоротливой и неуклюжей.

Целитель в его последнее посещение поставил срок, две недели... осталось до того, как в этот мир придет наша дочь.

Я ласково погладила мужа, проводя пальцами по грубой коже на его руках.

— Спасибо, — сказала тихо и медленно повернулась, упираясь в него животом.

— Может, полежишь?

Покачала головой.

— Нет. И так вон какая. Большая! Нужно привыкать, судя по тому, как малышка себя ведет, после родов присесть или прилечь мне будет некогда.

Он улыбнулся, обдавая меня жарким взглядом.

— Ну прилечь время я точно найду.

Я вспыхнула и счастливо улыбнулась, вспоминая, что даже огромный живот совершенно не мешал ему ласкать меня все утро, выбивая из меня дыхание и удовольствие, от которого я сходила с ума.

— Ты сегодня поздно будешь? — спросила прямо в губы, дотрагиваясь до их мягкости, впитывая их вкус.

Легкий невесомый поцелуй — традиция перед его уходом из дома.

— Думаю нет. Но ты же знаешь Максимилиана. Если он решит обсуждать дела, то это может затянуться надолго.

Понимающе улыбнулась.

— Завтра прибывает мама, ты помнишь?

— Конечно. И очень жду. Она хоть чуть-чуть разгрузит тебя с сыном. И не спорь, — видя мое упрямое выражение лица, осадил меня муж.

Я, вздохнув, кивнула, пообещав себе, что буду больше отдыхать. Ведь сил родить драконицу потребуется много. Это не быстрый и не самый приятный процесс.

С тех событий, когда я очнулась, прошло чуть больше трех лет.

Многое изменилось в хорошую сторону, и, конечно, поменялись мы с мужем, по крупицам выстраивая наши с ним отношения.

Это было тяжело, болезненно и долго.

Все, что произошло за те пять месяцев моего отсутствия, не могло не повлиять на меня. Я словно застряла в прошлом, не принимая новые реалии.

Император отыскал свою истинную. Марианну. Императрицу. С Максимилианом они не сразу нашли общий язык. Ее твердый своенравный характер хорошенько потрепал его нервы. Что бесконечно радовало меня. И это немудрено, после того что он устроил. И такая маленькая месть от Матери драконов вполне удовлетворила мою жажду. Зла я на него не держала. Единственное, наотрез отказалась посещать светские мероприятия. В чем всецело меня поддержал муж.

Моя семья по отцовской линии пыталась наладить со мной отношения. Теперь водить со мной дружбу считалось привилегией. Да, в стране все чаще появлялись истинные пары. Но все равно к нашему дому большими очередями стекались одинокие драконы, умоляющие меня указать на их истинных.

Веррион злился, ведь такие толпы меня быстро утомляли. Но я превратила свой дар в ремесло и раз в неделю посвящала этому целый день.

Так и прижилось.

В среду, отдохнув накануне, до самого вечера принимала драконов, соединяя пары и делая этот мир чуточку счастливее.

Когда навестить меня пришел мой отец, я не знала, что ему сказать.

Видела его глаза, безумно похожие на свои собственные, видела его дракона, что сильно тосковал по своей истинной и потихоньку угасал, собираясь навсегда покинуть логово. Но поделать с этим ничего не могла. Ведь его истинной была моя мама, которую он сам отверг много лет назад. А она, выбрав себе в пары совершенно другого мужчину, обладая правом определять своего истинного, уже который год оплакивала его гибель и наотрез отказывалась встречаться с бывшим возлюбленным.

И я ее не осуждала и даже не пыталась уговорить.

Отец сам не понимал, что застрял в прошлых бесполезных предрассудках, и слухи о том, что вскоре у всех, кто отказался принять истинность, погибнет дракон, принимал в штыки.

Сестра и мачеха один раз приехали с визитом.

Сестра долго мялась, то и дело поглядывая на мой живот, и все же нашла в себе силы спросить про себя.

Я ей честно описала ее истинного. После моих слов она покраснела и, прикрыв рукой от сильнейшего удивления рот, выбежала из моей комнаты.

После их отъезда Веррион сообщил, что моя сестра обручилась. С драконом, с которым она постоянно ссорилась, даже дралась, стоило им оказаться вместе на одной территории.

Я рассмеялась, вспоминая нас... и все поняла. Искренне желая ей принять свою любовь и стать счастливой.

Веррион.

Мой муж, мой истинный.

Нам тоже пришлось пройти через многое.

Особенно после того, как я очнулась.

Мой мир перевернулся и не в самую хорошую, светлую сторону. Я словно оставила там, где провела свою бесконечность, частичку себя, отвечающую за возможность отдавать себя без остатка, любить и желать любви.

От прежней меня не осталось ничего. Я смотрела, как во мне рос наш сын. Просто смотрела, не замечая за собой особой радости. А муж... все чаще я ловила на себе его отчаянные взгляды, когда он безрезультатно бился о глухую стену, которую я по кирпичику выстроила между нами.

Все больше отстранялась и леденела сердцем.

На ночь закрывала двери в спальню, зная наверняка, что он дежурит под ними.

В одну из таких ночей я проснулась от сильной боли. Начались схватки, да настолько сильные и частые, что сдержаться и не застонать у меня, увы, не получилось. Дверь моментально дернулась.