— Окей. Переодевайся, я сейчас к тебе вернусь. Выберу бельё и халатики для нас обеих.

Мила уходит. Я снимаю второе, так и не надев до конца. Слишком тяжёлое из-за многослойной юбки и шлейфа, а мне хочется лёгкости. Хочется порхать бабочкой. Не от радости, конечно же. Просто носить на себе десять килограммов кристаллов, шелка и кружева — то ещё испытание.

Останавливаюсь на третьем варианте с ажурным кружевным декольте и полупышной юбкой в пол. Наряд не сковывает движения. То, что нужно. И выгляжу в нём сказочной принцессой. Жаль, что у моей сказочной истории хэппи-энд переносится на неопределённый срок…

— Я возьму это, — говорю девушке консультанту, повторно оценивая себя в зеркале.

Попутно замечаю в отражении, как мой водитель ставит на журнальный столик чашку из-под кофе, смотрит на часы, затем встаёт с диванчика и направляется в уборную. Выдыхаю, почувствовав немного свободы. Не могу находиться под пристальным взглядом охраны. Раздражает. А иногда даже бесит. Милана передвигается по городу сама. В отличие от меня ей никто не указывает, что можно, а чего нельзя.

— Вы в нём очень гармонично и нежно смотритесь, — подытоживает продавец.

— Это платье определённо мне нравится, — соглашаюсь я с ней. — То, что нужно.

— Хотите посмотреть ювелирные украшения к нему?

— Только серьги, пожалуйста.

— Хорошо. Я сейчас принесу.

Оглядываюсь ей вслед и охаю от неожиданности, натыкаясь на грудь Петра.

Господи, как он здесь оказался? Как вообще сюда попал?

— Молчи, Машуль, — им трясёт. Смотрит на меня одичало. Пугает. На скуле свежий затянувшийся шрам. Щёки впалые. Одет с иголочки, как и всегда. — Давай поговорим. Прошу. Дай мне минуту, пока твой цербер не засёк.

— Ты рехнулся? — округляю глаза. Дыхание сбивается. Сердце от предчувствия беды начинает частить. — Что ты здесь делаешь? Петя, пожалуйста, уходи, пока тебя не заметили рядом со мной.

Поняв, что к разговору я не расположена, мой бывший муж резко хватает меня за талию, затыкая рот ладонью, утаскивает в ближайшую примерочную.

***

Подбирая подол платья, приходится пятиться под его напором. Через секунду мы оказываемся в тесном пространстве. Неаккуратно прижав меня к стенке, буквально вдавив в неё, Пётр задёргивает плотную штору и вперяет в меня дикий взгляд.

— Уберу ладонь, если пообещаешь выслушать тихо. Окей?

Молчу, всё ещё не веря происходящему. Соображаю заторможено. Последняя наша встреча и расставание до сих пор вызывают ужас и отвращение. В крови происходит выброс адреналина.

— Маша… — произносит сдержанной интонацией. В голосе звучат нотки мольбы. — Пожалуйста, выслушай меня. Без крика. Я не причиню тебе вреда. Только поговорим. Ладно?

Соглашаюсь лишь потому, что трудно дышать. Когда Пётр убирает руку с моего рта, делаю жадный вдох.

— Что тебе от меня нужно? Твоя мать уже высказалась за вас двоих. Прокляла меня на десять жизней вперёд.

Всхлипываю, когда Петя убирает с моего лица прядку волос. В глаза преданно заглядывая.

— Она сумасшедшая, — хрипит сдавленно. — Я с ней не разговариваю с тех пор, как мы с тобой расстались. Если бы я только знал, что твои выкидыши её рук дело, я бы от неё раньше отрёкся.

— О чём ты? — шокировано бегаю по его лицу глазами. — Что ты такое говоришь? Что у тебя с лицом? Рубец на всю скулу.

— Охраннички твоего женишка постарались, — отпускает нервный смешок. — Выбили для тебя развод. После этой встречи они меня точно убьют. Мне запрещено с тобой контактировать.

Дрожащими пальцами провожу по шраму и сердце в груди разрывается. Не от того, что испытываю жалость к бывшему мужу. От того, что Руслан к этому причастен. Ещё раз убеждаюсь в его жестокости.

— Машка, родная, я не могу без тебя. Подохну, слышишь? — обхватывая ладонями мою голову, Пётр смыкает наши лбы. В глаза смотрит. Душу выворачивает. — Тот секс.., то был не я. Не я! То есть… я не отдавал отчёта. Я не понимаю, как так вышло. Та девица… Она мне что-то подсыпала. Иначе бы я не смог. Не смог, понимаешь? Я только тебя, Машуль! Только тебя! Одну! Люблю! Слышишь? — тараторит, покрывая поцелуями глаза, лоб, нос, щёки. — Люблю тебя, детка! Давай сбежим. Ты можешь рожать! Ты здорова! Здорова, слышишь? — снова в глаза мои своими ныряет. Смотрит с такой надеждой, что меня начинает трясти от эмоций. — Это мать поила тебя дрянью, чтобы ребёнка не было. Чтобы выкидыши провоцировать. Она рехнулась. Хотела нашего развода. Мечтала женить меня на другой. Дура, всю жизнь мне испортила. Машенька, Маша… Родная, прости. Прости меня, малышка, — шепчет задушенно, размазывая губами выступившие на моих глазах слёзы. — Не выходи за него. Давай сбежим. Начнём всё сначала. Ты и я. Только мы вдвоём. Детей нарожаем. Я знаю, как денег заработать. Перепродам землю и займусь риелторством. Со временем открою фирму. Ты не будешь больше работать. Я сам. Сам, Машенька. Всё сам. Буду землей торговать. Будут деньги. Верь мне. Только давай сбежим.

— Прекрати! — вскрикнув, начинаю оседать на пол. Пётр подхватывает меня за талию. Обнимая, держит. Мне нечем дышать. От всей влетевшей в уши информации начинает кружиться голова. Перед глазами мошки мельтешат. Сердце кровоточит…

«Ты можешь рожать! Ты здорова! Здорова, слышишь? Это мать поила тебя дрянью, чтобы ребёнка не было. Чтобы выкидыши провоцировать…» — гремит в голове набатом. Оглушает. Я больше ничего не слышу. Только вижу сквозь пелену слёз, как распахивается чёрная штора, как Пётр отлетает от меня на приличное расстояние, зарываясь носом в пол. Как руки Олега подхватывают моё безжизненное тело и несут на диванчик. Он зовёт кого-то на помощь. Просит воды. Помассировав какие-то точки на шее, приводит в чувство.

— Мария Викторовна, вы в порядке? Я расстегну корсет, вы не против? Вам будет легче дышать.

Я только согласно киваю, замечая, как рядом собирается толпа. Все что-то обсуждают. Бубнят, как пчёлы в улье. Мила шокировано смотрит то на меня, то на сгорбившегося на полу Петра. Он прижимает тыльной стороной ладони нос. Кровь капает на белоснежный мраморный пол, создавая на нём уродливую картину.

Божжжеее… Я больше не вынесу. Не вынесу твоих испытаний.

Пожалуйста , хватит!

Хватит меня терзать!

Ну сколько можно???

Маша

Следующие полчаса проходят как в тумане. Я переодеваюсь, пью горячий шоколад. Петра выставляют из бутика охранники. Олег проводит с ним очередную беседу. Уже догадываюсь на какую тему и что последует дальше, как только Руслан узнает о случившемся.

Оплатив покупки, сажусь в машину. Мой охранник не сводит с меня глаз. Закрыв за мной дверцу, следом ныряет на водительское сиденье.

— Олег, пожалуйста, не рассказывайте Руслану Георгиевичу об этом инциденте. Ничего страшного не произошло. Не нужно лишний раз его злить, — выражаю просьбу, плотнее кутаясь в шубку. Мороз по коже проносится, стоит мне представить избитого до полусмерти Петра.

— Вы просите о невозможном. Я обязан доложить о происшествии. Тем более, начальник уже в курсе, — звучит абсолютно безэмоциональный ответ.

— Вы что же, его убьёте за то, что он попытался со мной поговорить?

Оторвавшись от созерцания прохожих через лобовое окно, Олег переводит на меня хмурый взгляд.

— Мария Викторовна, сегодня попытался, а завтра может причинить вам вред. У Авдеева с психикой нестабильно.

— Вы же сами его запугали, — возмущаюсь. — Я видела последствия вашей беседы у него на лице.

— Вам не стоит переживать за бывшего мужа. Думайте о том, как сохранить хорошие отношения с Русланом Георгиевичем.

— Это не ваше дело! — вспыляюсь я от излишне проявленной наглости. — Я и без вас знаю, о чём мне думать! — вцепившись пальцами за ручку, распахиваю дверь. — Езжайте домой, Олег. Сегодня я в ваших услугах не нуждаюсь.

Не успеваю я выскочить из салона на заснеженный тротуар, как парень хватает меня за руку. Сжимает сильнее, чем следовало бы, явно намекая на то, что имеет полномочия так со мной поступать.